Наследство хуже пули
Шрифт:
– УВД Ленинского района города Новосибирска… – в ступоре повторила вслух прочитанное Маша.
– Точнее сказать, в подразделение, выдавшее этот документ. Я очень хочу видеть человека, подписавшего этот паспорт.
– Это же… сотрудник милиции? – скользнув взглядом по затылку водителя, прошептала Маша.
– Это верно. Начальник паспортного стола. Появление на свет нового паспорта, как и рождение новой семьи, равновелики по сроку исполнения. У нас столько времени нет. Кроме того, мне нужен твой заграничный паспорт в течение одних суток.
– Но это же… сотрудник милиции, – уже в отчаянии повторила Маша, – которого
– Это верно, – упрямо повторил Мартынов и стал смотреть прямо перед собой.
Всю дорогу она равнодушно взирала на суету горожан, не имеющих представления о том, что есть такое настоящая суета. И уже когда стало ясно, что они приехали – Мартынов полез в карман за деньгами для расчета, – в ней что-то оборвалось, и она, резко развернувшись к Мартынову, захотела сказать что-нибудь резкое и обидное.
И увидела эти глаза. Они были наполнены такой тоской и болью, что пожалела о том, что чуть было не сдержалась. Однако и ему следовало заметить, чем жила в этот момент девушка. А потому она, сглотнув сухой комок, не решилась на большее, кроме как:
– А почему это тебе два месяца, а мне – один? – на ресницах ее стояли слезы.
Положив на ее щеку ладонь, Андрей осторожно смахнул капельки росы с ресниц. И этот порыв нежности заставил Машу разрыдаться.
– Перестань плакать, милая… Нам сейчас в фотоателье. Не хочу, чтобы моя жена выглядела в паспорте в день свадьбы как в день похорон.
Уложив ее себе на колени, он сжал ее плечи.
– Все будет в полном порядке. Обещаю. Главное, чемоданчик больше в реку не выбрасывай, если я задержусь на пяток минут…
Глава 28
Информация сотрудников управления «К» Метлицкого не удивила, но и не обескуражила. В глубине души он надеялся услышать фамилию Мартынова, хотя при свете разума было очевидно, что тот не настолько глуп, чтобы в такой ситуации регистрировать трубку на свое имя. Фамилия Деснин не говорила майору РУБОПа ровным счетом ничего. Удивило другое, хотя и в том после недолгих раздумий ничего странного не было. Номер телефона, оставшийся в памяти телефонной трубки, тоже принадлежал Деснину. Такое бывает. Человек идет в магазин сотовой связи с паспортом и покупает сразу несколько телефонов – для себя, для жены и других, кому посчитает нужным. Таковое случается сплошь и рядом, но не каждый из таких покупателей забывает телефон в доме убиенного криминального авторитета.
Да еще эти туфли ЕССО…
Деснин – это Мартынов?
Вопрос столь же резонен, насколько наивен. В Новосибирске тысяча человек может иметь туфли ЕССО, и из них не меньше десятка могут иметь несколько зарегистрированных на свое имя трубок.
Между прочим, и Метлицкий, и Бабушкин сами едва не входят в этот десяток. У Метлицкого туфли как раз ЕССО, а на имя следователя Ордынска зарегистрировано две трубки – его и жены, – так выходит дешевле по тарифу, предоставляемому оператором сотовой связи сотрудникам МВД.
Очень жаль, что при заключении договора с таким оператором клиент не предоставляет ксерокопию паспорта. Впрочем, разве это проблема?
Через полчаса Метлицкий имел данные паспорта Деснина, любезно предоставленные магазином.
– Ленинское УВД, – усмехнулся Рома, – протянув лист с информацией Бабушкину. – Нужно познакомиться
– Еще раз назовешь меня папой, буду звать тебя «сынок».
– Договорились, папа, – сразу согласился Метлицкий.
Если бы они знали, что в эту минуту Мартынов выходит из паспортного стола Ленинского РУВД, то, наверное, потом вряд ли могло случиться то, что случилось…
Сидеть в очереди Мартынов, конечно, не стал. Он прошел по коридору, снова убеждаясь в том, что ничего не меняется в России вот уже много лет. В паспортный стол стоят бабушки, которым по определению нечего в паспортном столе делать. Они первыми штурмуют отделение, когда начинается обмен паспортов, несмотря на то что обмен будет длиться несколько лет. И стоят в очереди численностью в несколько сот человек, не допуская до заветной двери человека, которому в кабинете начальника действительно что-то нужно.
Не обращая внимания на настороженные взгляды демонстративно прислонившихся к косяку «последних», он распахнул дверь и прошел к письменному столу начальника. Этого майора милиции Андрей видел впервые в жизни.
Рядом с милиционером сидел какой-то мужчина лет сорока на вид – почти ровесник Мартынову, и по расслабленным лицам американец догадался, что если и решается сейчас какой вопрос, то к числу служебных отнести его невозможно.
– Вы кто? – удивленно и добродушно поразился наглости гостя майор.
– Максим Юльевич Деснин, вам звонили.
Майор поворошил память и снова посмотрел на Мартынова.
– Деснина я не знаю. Мне никто не звонил.
– Семен Борисович Холод звонил, как же вы забыли.
Еще раз подумав, майор кивнул собеседнику на стуле, и они с пониманием распрощались. Видимо, вопрос решался действительно ничтожный: или просьба о маленькой услуге, или подписание договора о совместном поедании шашлыков на берегу Оби.
– Я, признаться, Холода такого…
– Помните, помните, – не стал ввязываться в порожние разговоры Мартынов. – И он просит вас оказать ему маленькую услугу. У меня на руках паспорт, который был выдан одновременно мне и еще одному человеку по фамилии Громов. Сейчас я женился, и мне нужен паспорт жены на ее новое имя.
Холода майор, конечно, помнил. Более того, он хорошо его знал. Более того – лично. Но было одно обстоятельство, которое мешало ему правильно разобраться в своих чувствах к посетителю. Майору было достоверно известно, что Семен Борисович Холод, криминальный авторитет Новосибирска, был убит в своем доме несколько дней назад.
Начальник паспортного стола не родился начальником паспортного стола и сразу майором милиции. Прежде чем занять такую модную в РУВД должность, равную по положению должности хлебореза на зоне, он прошел немало дорог и познал немало тайн милицейских будней. Ему, бывшему оперуполномоченному уголовного розыска, не нужно было расспрашивать кого-либо и выяснять, что делают сотрудники правоохранительных органов в квартирах убитых людей с криминальным прошлым. Смерть недоступного авторитета – это лучший повод покопаться в его личных вещах и документах, ибо ничто не наводит оперов на раскрытие других преступлений так умело и правильно, как архивы глав криминальных сообществ.