Наследство из преисподней

Гладкий Виталий Дмитриевич

Наверное, парни внизу услышали звук мотора нашей машины. До этого "джип" рычал, выбрасывая из-под колес фонтаны грязи, но затем умолк, словно захлебнувшись бензином. Вот тут-то установившаяся на время тишина возле ручья и сослужила нам плохую службу.

Квадратные братки как по команде подняли головы и воззрились в нашу сторону. Поначалу они просто остолбенели. Похоже, не поверили своим глазам. Ну как же – добыча сама припрыгала в ловушку. Ни фига себе удача…

А потом парни бросились бежать вверх по склону,

чтобы приблизить нашу долгожданную встречу… черт бы побрал этих уродов!

Движок "волжанки" уже не рычал, а выл, как взбесившийся пес. Я даже взмок, и не столько из-за усилий, которые прилагал, переключая рычаг скоростей и работая педалями, сколько от мысли, что еще немного – и квадратные братки начнут считать мне ребра; ведь они, прежде чем кончить человека, любят немного с ним "развлечься".

Но вот в какой-то момент колесо выскочило из рытвины, и машина рванула назад так прытко, что я едва успевал вертеть баранку, чтобы не врезаться в деревья по обочинам лесной дороги. Братки бежали и что-то орали, а затем раздались выстрелы.

– Вот суки! – выругалась здорово побледневшая Илона. – Волки позорные!

Это было так неожиданно, что я поперхнулся. Ничего себе Дюймовочка, образец скромности и благопристойности… Никогда не перестану удивляться непредсказуемости женщин.

Интересно, где она нахваталась такого сленга? Неужели в кино?

Наконец мы очутились на участке дороги, где деревья росли редко, и мне удалось развернуться. Стрельба сзади продолжалась, но все пули, на наше счастье, пролетали мимо и выше.

– Возвращаемся в скит? – спросила немного успокоенная Илона, когда поворот скрыл от нас братков.

– Нет. Туда нельзя. Иначе мы и сами не спасемся, и подставим по крупному Сильвестра.

– Так что же нам делать!?

Она беспомощно повертела головой.

– То же, что и раньше. Будем отсюда выбираться.

– Как? Кругом лес. А дорога только одна.

– Ошибаешься. Нужно было хорошенько смотреть по сторонам. Лесных дорог здесь много. Вот только знать бы, куда они ведут, в какую сторону…

Мы проехали не менее двух километров, пока я, наконец, не решился свернуть на неприметное ответвление лесной дороги.

По идее, оно вело к бывшим лесоразработкам, а там, насколько я знал, когда-то была приличная насыпная дорога, пересекающая болотистую низменность и тянущаяся до самой автотрассы. Однако, я мог и ошибиться. Но об этом я старался не думать.

И все было бы хорошо, но нас выдавал след от шин "волжанки". Скрыть его мы никак не могли.

Оставалось уповать на наше родимое русское "авось". Авось, пронесет – братки хлопнут ушами и не заметят, куда мы свернули.

Надежда была очень слабой, но она, как известно, умирает последней.

Глава 16

Первым умер наш импортный движок.

Мы не проехали и половины от запланированного расстояния,

как он начал чисто по-русски кашлять, чихать, давать сбои, пока, наконец, и вовсе не умолк. Наверное, растерялся, ведь его готовили к езде по шикарным немецким автобанам, а мы загнали его в славянское болото.

Открыв капот, я некоторое время делал вид, будто кое-что смыслю в железках, заполнивших нутро "волжанки", а потом обречено махнул рукой и сказал:

– Все, дорогая, наш конь откинул копыта.

– Что с ним?

– Нет компрессии, – ляпнул я наобум, весьма слабо представляя, что это такое.

– А куда она девалась? – с умным видом, хмуря брови, спросила Илона.

– Наверное, потеряли по дороге, – попробовал я пошутить. – Кочки, рытвины, буераки… Хорошо хоть колеса на месте.

Илона мою шутку приняла всерьез:

– Так, может, вернемся и поищем?

– Поздно. Послушай…

Мы затаили дыхание. Где-то далеко и назойливо, как комариный зуд в спальне среди ночи, гудел мотор автомашины. Звук доносился с той стороны, откуда мы приехали.

Значит, братки вытащили "джип" из хляби и нашли место, где мы свернули с лесной дороги…

– Они… едут за нами? – спросила Илона.

– Кто бы сомневался в этом… – буркнул я. – У них приказ: найти меня живым или мертвым. Второе – возможно, предпочтительней.

– Связалась я с тобой… на свою голову, – с трагическими нотками в голосе сказала Илона.

– Не переживай. О нас потом будут слагать легенды. Как это – они жили недолго, но дружно, и умерли, как герои, в один день и даже один час.

– Ты еще в состоянии шутить!?

– А больше ничего другого не остается. Ладно, подруга, собираем наши пожитки – и вперед. Поедем дальше топтобусом – на своих двоих. Не думаю, что они смогут найти нас в лесу по следам. Тем более, что земля хорошо подсохла – солнце вон уже где…

Из пожитков у нас была лишь дамская сумочка Илоны, моя зажигалка, саперная лопата и топорик.

– Держи, – всучил я девушке топорик.

– Зачем?

– Без поклажи идти не интересно. Ну, а если серьезно, то это наше оружие. Так же, как и лопата. Боюсь, что нам придется топать и топать до обжитых мест. Поэтому береги топор, словно зеницу ока. Он нам еще здорово пригодится.

– Утешил… – буркнула Илона и, запихнув топор в свою сумочку, перекинула ее через плечо.

Она вдруг успокоилась и подобралась, как перед прыжком. Черты ее лица приобрели жесткость, и даже хищность.

А девка ничего, похоже, не размазня… Посмотрим.

Мы оставили низинку, по дну которой петляла заброшенная лесная дорога, и поднялись выше. Здесь и лес был не такой густой, и идти было легче, так как на возвышенностях рос в основном сосняк.

Опавшая хвоя не давала траве пробиться на поверхность, и мы топали, словно по проспекту, застеленному толстым ковровым покрытием светло-коричневого цвета.