Наследство Карны
Шрифт:
Мальчики уехали домой вместе с Сарой. Никто из них не произнес ни слова. Они позволили увести себя и посадить в лодку.
Вениамин отвел Педера в сторону:
— Привези мне все, что перечислено в этом списке. Из кабинета. Не забудь порошки! Они лежат наверху в запертом шкафу. Ключ — в вазе на письменном столе. Ошибиться трудно.
— Что это?
— Морфин против боли. Только поскорей! Возьми мою лодку и не жди остальных!
К началу вечера на фоне чистого синего неба чернели три закопченные трубы. Но жадные языки огня еще находили себе пищу. Остатки того, что еще не было уничтожено.
Олаисен ходил вокруг пожарища в высоких сапогах. Он не думал о том, как будет выглядеть то, что он ищет.
Сгорбившийся, измученный, он пробовал перехитрить пылающий пепел. Вырвать у него тайну. Но раз за разом был вынужден отступать.
Вениамин не мог пощадить Карну, ей пришлось увидеть Дину. Впрочем, она сидела с ней еще до того, как Дину перенесли в дом. Он даже не удивился, что у Карны не случилось припадка.
Остатки платья присохли к телу Дины. Он переодел ее в чистое, начиная от талии и ниже. С помощью Юхана и Бергльот.
Потом стал снимать приставшие к коже нитки. Нитку за ниткой. Но в глубине души он понимал, что обожженную кожу очистить нельзя. Голова. Половина лица. Большая часть груди и плечи. К ним нельзя было прикасаться.
Он попытался соорудить над грудью Дины нечто вроде палатки. Из чистых тряпок. Ему помогал Юхан. Они сделали каркас из проволоки, чтобы ткань не касалась обожженной кожи.
Это было непросто, потому что Дина металась и все время стонала.
Но они прикрыли ее. И пощадили тех, кто мог ее увидеть.
В первые часы было неясно, в сознании она или нет. Может ли слышать и видеть. Наконец она открыла налитые кровью глаза. Застонала. Звук вырвался откуда-то изнутри, минуя голосовые связки.
Вениамин хотел увести Карну. Но она вцепилась в него и не двинулась с места.
Когда Дина немного успокоилась, Юхан шепнул им:
— Ступайте и отдохните. Нам еще понадобятся силы.
Прижавшись друг к другу, Вениамин и Карна сидели на крыльце веранды лицом к морю.
Карна не смотрела на Вениамина. Смотрела куда-то вдаль. Потом ее начало трясти.
— Это я виновата.
Он сразу понял, о чем она.
— Нет! — твердо сказал он.
— Ты не знаешь. Я опрокинула лампу.
Он крепко обнял ее. Между ними было только дыхание. Их общее дыхание.
— Вы с Анной были на чердаке?
— Нет, только я… и лампа. Анна, наверное, поднялась потом, чтобы помочь мне.
— У тебя случился припадок? Да? И лампа опрокинулась?
— Мне так кажется, — прошептала Карна.
— Но ты в этом не виновата. Слышишь!
— Я думала, что это для всех нас единственный выход, мы должны были исчезнуть.
— Карна! Милая…
Она не выдержала:
— Анна все понимала.
— Что она понимала?
— Все. Про Ханну.
— При чем тут Ханна?
— Вилфред рассказал ей. Я все слышала. Зря я говорю об этом сейчас. Но я не могу держать это в себе. Ведь мы все равно умрем. Все. Теперь я это знаю. И слова, которые мы так и не сказали, обернутся проклятием.
— Что он сказал?
— Что Ханна ему во всем призналась. Что вы любили друг друга и не могли отказаться от этой любви… Он застал вас в лодке. Он знал все уже очень давно, только не хотел говорить Анне. Но раз она спросила, он должен был сказать ей правду. И вот ее больше нет.
Вениамин не чувствовал ни скамьи, на которой сидел, ни своих рук, обнимавших Карну. Только продолжал твердить: она ошибается, она не виновата, что лампа упала. Никто не виноват.
Она подняла на него широко открытые, не верящие глаза.
— Бедный папа!
Вернулся Педер с тем, за чем его посылали. Вениамин встал и взял у него чемоданчик. Проверил содержимое. Все было в порядке.
— Спасибо! — хрипло сказал он и вошел в дом.
Вениамин и Юхан сидели с Диной. Ими владело какое-то тупое оцепенение.
Они понимали, что конец — только вопрос времени. У них не было сил разговаривать друг с другом. Но оба надеялись, что она умрет, не приходя в сознание.
Боль. Они видели и слышали эту боль. Пытались пережить ее вместе с Диной. Но постичь не могли.
Дина слабым голосом звала Ертрюд. Маму.
Может, все-таки Бог слышит человека в трудную минуту, думал Вениамин. Хотя бы один-единственный раз?
Поздно вечером она со стоном позвала Лео. Произносила отдельные слова, что-то цитировала. Но в них не было смысла Вениамину удалось дать ей морфин. Она немного успокоилась.
Время от времени он смотрел в окно. Наконец из тлеющей черноты к нему вышла Анна.
В полночь Дина открыла глаза. Подняла к лицу необожженную руку и попробовала приподнять голову. И тут же с беспомощным, непонимающим взглядом уронила ее обратно.
— Скажи им, чтобы они пришли за мной, — прошептала она сквозь черные губы.
Юхан наклонился к ней:
— Кому сказать?
— Ленсману и судье… Пусть приходят.
— Дина! — прошептал он, низко склонившись к ней.
Она тяжело дышала, хватаясь за каркас с тряпками. Вениамин встал и убрал его. Они с Юханом оба склонились над ней.
— Мама, я Вениамин. Я с тобой.
Он взял ее здоровую руку. Подождал.
Юхан дал ей воды из ложечки. Дина втянула ее губами. Жадно проглотила. Оттолкнула Юхана. И тут же схватила его обожженной рукой. Ее крик прокатился от стены к стене.