Шрифт:
В оформлении обложки использована фотография автора Shootdiem «The Mosque-Madrassa of Sultan Hassan located near the Saladin Citadel in Cairo, Egypt» с https://www.shutterstock.com
– В оформлении обложки использована фотография спо лицензии CC0.
Предисловие
Надежда в наших сердцах никогда не угаснет. Мы способны её пронести сквозь года и несчастья, что бы не выпадало на наши головы. И даже когда нам кажется, что выхода нет, не нужно отчаиваться, потому что это всего лишь иллюзия. Со временем, отбросив ненужные фильтры, мешающие мыслить трезво, понимаешь, что твои проблемы ничто. Всё решаемо в человеческих жизнях. Всё, кроме смерти, откуда ещё никому не удалось возвратиться. И если вдруг станет печально, устало взгляните вокруг. Достаточно часто мы не замечаем ничего, кроме самих себя. Этот рок преследует многих всю сознательную жизнь. Мы привыкли погружаться в быт. Бывают и моменты просветления, и вы думаете о том, как прекрасна Земля, как чудесно время в котором вы существуете. Но тень вновь заслоняет свет, исходящий прямиком из сердца, и вы уже мечтаете оказаться где-то ещё, и не ради новых впечатлений, а с единственной целью, бежать из злосчастного
Глава 1. До и после
Она неспешно шла по заснеженным улицам Москвы, пробираясь сквозь завалившие сугробами мостовые, ноги увязали, прокладывая путь. Ночь была прекрасной и удивительной, снежинки плавно спускались с небес в свете луны, создавая сказочное настроение. Если бы она только остановилась и взглянула на магию вокруг, то быть может на душе стало бы немного полегче. Тяжелые мысли вихрем проносились в голове, заставляя её болеть. Ей было все равно куда идти, и что дальше произойдёт. «Куда угодно только не домой». Если бы сейчас кто-то напал на неё и лишил жизни, то сделал бы огромное одолжение, избавив от душевных мук навсегда. Она задавалась вопросами: «Как докатилась до этого? Почему не видела истины? Почему она?». Когда всё идёт хорошо, мы не задумываемся над привычным ходом вещей, и принимаем жизнь как должное. А если случается нечто ужасное, начинаем копаться в себе, пытаясь отискать причину несчастья, жалея себя до крайности, и никак не можем понять, почему же это произошло именно с нами. Вот и она занималась этим, истязая себя самостоятельно. Машины проносились мимо, сверкая фарами, загазованность воздуха душила который год подряд. Она вдруг вспомнила, как сильно ненавидела его, приехав сюда впервые. Родители развелись, когда ей было десять, и мать решила вернуться в столицу России, где имела «скромную» трёшку в центре. Естественно, ей пришлось переехать вместе с ней. Развод сказался на психике, в жизни ребёнка прибавилось драматизма. Страхи оживали, кусались, особенно по ночам, приходили во снах. К тому же, там, в Швейцарии, остался не только отец, но и друзья, язык, образ жизни. Всё изменилось в один миг и казалось адом на земле. В школе задирали из-за акцента, имени и миловидной внешности. Она быстро превратилась в отшельника. А после, она сидела дома одна, дожидаясь заблудшую мать, пропадавшую якобы на работе. В такие моменты одиночества она молилась, чтобы Бог послал ей друга, который был бы с ней всегда. Пару лет назад она увидела его и подумала, что молитвы, наконец, были услышаны.
Она уже училась в университете на последнем курсе, и за прошедшие годы заметно похорошела. Светлые волосы, унаследованные от отца, доходили до пояса, синие глаза сверкали, как два топаза, милое, круглое личико, притягивало взгляды мужчин, стройная фигура побуждала их к действию. Будучи одиночкой по натуре, привыкшей к тому, что люди её не жалуют, она надеялась только на себя. И, имея в запасе уйму свободного времени, не растраченного на тусовки, проводила его за книгой или в спортзале, поэтому выглядела отлично и была крайне умна. Он завалил экзамены и остался на второй год, полная ей противоположность, душа компании, гуляка, задира. С первого взгляда она влюбилась в него и долгими парами разглядывала украдкой. Он был хорош собой, высок, широкоплеч, имел острые, птичьи черты лица, брюнет, а его глаза были чёрными, как сама ночь. И, когда улыбался, он слегка прищуривался. Он много говорил, много пил, многих знавал женщин. Ему нравились те, которые выставляли себя напоказ. Ее же, робкую и замкнутую, он совсем не замечал.
Слёзы катились по щекам и замерзали от холода, воспоминания ранили вновь. Она ускорила шаг, опасаясь желания упасть на землю и замёрзнуть здесь на смерть. Мелькнула мысль, что, может, ей найдётся место в доме у матери, но тут же испарилась, слишком хорошо она её знала. Катарина в отчаянии попыталась вытеснить воспоминания, но те не желали прощаться. Вместе их свёл неприятный случай. Как-то поздно вечером она торопилась на вечерние занятия, преподаватель мог вести их только после шести. На дворе стояла зима, такая же, холодная и снежная, как и сейчас, стемнело рано. Она скользила по снегу в новых сапогах, которые наспех купила, лишь бы не слушать ни минутой дольше разговоры противных подружек в магазине. Путь пролегал через небольшой сквер, обходить который времени не было. Когда она услышала за спиной шаги, было уже поздно, попытка убежать обернулась падением. Её накрыло тяжелое тело, от которого разило алкоголем. Мужик был увесистый, справиться с ним сама она бы точно не смогла. Страх сковал и парализовал, ощущение неизбежности и беспомощности разрасталось в груди. Даже жажда жить не спасла бы её, не прибавила сил. И тут, его кто-то отбросил в сторону, послышались глухие удары и охи, а потом тишина. Темная фигура медленно приблизилась и протянула руку. Она осторожно протянула свою в ответ, потрясываясь всем телом, и он резким рывком поставил её на ноги. В темноте она не могла разглядеть спасителя, но сразу узнала, как только тот заговорил.
– Не страшно ходить одной? Ты же с моего курса, да? Медленно бегаешь. – Задорный, басовитый голос, она не перепутала бы ни с кем другим.
– Я вроде как торопилась. Спасибо, что помог. – Сказала она, оглядываясь на бездыханное тело того мужика.
– Оклемается гад! – Заметив её заинтересованность, пояснял он. – Роман. Я тебя провожу, а то вдруг ещё желающие появятся. – Небрежно бросил он и зашагал вперёд. – Ну, что стоишь? Долго тебя ждать? Хочешь, чтобы профессор расстроился? – Насмехался он, а когда она потихоньку стала ступать, опасаясь грохнуться вновь, он от души рассмеялся и взял её под руку. – Твои сапожки прямо мечта для маньяка!
– Ну хватит! – Надулась было она.
– Мне что придётся угадывать твоё имя? Как насчёт Мария? Стоп. Нет. Слишком просто. Кристина? – Он продолжал перечислять, а она погрузилась в себя и возвратилась назад, лишь, когда они вышли на свет фонарей из злосчастного сквера.
– Катарина. – Произнесла она с придыханием, застыв от увиденной картины на месте.
Фонари, занесённые снегом, сугробы, отражавшие блики и сверкавшие миллионами огоньков, будто бы драгоценных, снежинки, спускавшиеся и таявшие на лице, и луна, манящая, большая, таинственная, невероятно яркая в тот зимний вечер, нависла над бренной планетой. Он тоже смотрел и молчал пару минут, а потом потряс головой, как пёс, и сделал вид, что его не заботят девчачьи восхищения, шагая дальше и подтягивая её за собой.
– В смысле Катя?
– Нет. Это совершенно другое. И у него нет уменьшительных вариантов.
– Понял. Ты та самая со странной фамилией. Девчонки тебя обсуждали как-то, слышал краем уха, считают тебя чудачкой.
– Да! А мне плевать, кем они там меня считают! – Вспылила она, высвободила руку и, скользя, продолжила идти дальше самостоятельно.
Он быстро обогнал её, и, на ходу развернувшись, помахал рукой на прощанье. Она так злилась. На него, на тех глупых девочек. И вовсе у неё не странная фамилия, просто другая. Она же Мансдантер – по папиной линии предки были потомками династии короля Швеции, а по маминой она была Ивановой. «Однако, коммуникабельности матери мне унаследовать, видимо, не удалось». Той было абсолютно все равно, кто перед ней находится, разговор заводился сам собой, общие темы появлялись мгновенно, и она уже блистала и притягивала к себе, как магнит. Именно это умение когда-то помогло ей выскочить замуж за иностранца, который теперь до конца своих дней обязан содержать их обеих. Она добралась до аудитории слишком поздно, половина занятия была пропущена, профессор при всех пристыдил, лицо стало пунцового цвета и вызвало волну хохота у пятидесяти человек. Позже ночью она будет печально смотреть в окно, сидя на подоконнике, и снова размышлять о том, почему одинока. Она начинала ненавидеть своё имя, виня его во всех невзгодах, но потом успокаивалась и понимала, что просто не такая, как они, и, с одной стороны, это было хорошо, а с другой было бы проще быть Ивановой. Тот день она не забудет никогда, краткий миг, когда он был рядом, как спас от унижения и боли. Для неё с тех пор он перестал быть обычным красавчиком и задирой, ведь она сумела разглядеть его доброе сердце и отважную душу.
Она добрела до кафешки, внутри горел мягкий свет, пахло кофе и пирогами. Желудок заурчал, напоминая о себе. Посетителей не оказалось, и она решила зайти. Грузная женщина обслужила столик, и всего через пару минут она уже наслаждалась ароматным напитком и булочкой, на секунду позабыв причину, по которой здесь оказалась. Утолив голод, и немного согревшись, она уставилась в одну точку и сидела так какое-то время, пока не услышала на заднем фоне музыку. Возвратившись в реальность, она узнала игравшую песню, под неё они танцевали впервые. Она горько расплакалась, но быстро взяла себя в руки, заметив любопытные взгляды, которые метала в её сторону толстушка. Катарина вышла на улицу, холодный ветер резанул по лицу, словно пощёчина. И это немного привело в чувство. Она почему-то вспомнила отца, который не звонил уже года два, не имея времени на дочку от первого брака, ведь в новой семье подрастал ребёнок. В глубине души она желала ему счастья, но иногда, осознавая свою ненужность, ненавидела всем сердцем. Он предлагал ей вернуться и начать новую жизнь. Конечно же, она ничего не теряла, до тех пор, пока не влюбилась. Желание уезжать отпало и сменилось мечтами, которым, как она сама считала, никогда не суждено было сбыться. Огромным её недостатком было неверие в себя, свои силы, возможности. Она любила себя и принимала такой как есть, но считала не достаточно хорошей буквально во всём, в её понимании всегда находился кто-то лучше, красивее, сильнее или умнее.
Приближение Нового года ощущалось на улицах города, гирлянды и огни сверкали повсюду, нарядные ёлки ослепляли своей красотой. Мимо прошли звонкие ребята, хохотавшие над чем-то своим. Рядом с такими у неё всегда начиналась паранойя, что смеются над ней, и она невольно замыкалась в себе и краснела. Вот и подъезд, знакомый, но далекий, как и всё остальное. Она помедлила немного, но всё же решилась войти, понимая, что не справится с этим одна, не сегодня. Звонок оказался отвратительным, рождественской мелодией на свой манер, и она невольно поморщилась. Дверь отворилась, лицо хозяйки немного осунулось.
– Привет Кэти. – Так звали её близкие люди, она сама им это позволяла, хоть и не любила, когда её имя произносят неправильно. Только он знал об этом и никогда так не делал.
– Привет Свет. Я тут мимо проходила и решила…вот…зайти на минутку. – Выглядела она отрешённо, собеседница заметила это и пригласила зайти.
Они сели на кухне, открыли бутылку вина и молча пили, пока не закружилась голова.
– Ты всё ещё скорбишь? Подруга, для меня его никто не заменит, но жизнь то продолжается, так? Тебе нужно попробовать встречаться с кем-то ещё. – От такого предложения у неё на голове буквально зашевелились волосы.