Наследство последнего императора

Волынский Николай

– Да-да, тоже завтра. Иди.

Появился Ермаков – шумный, физиономия красная, веселый, но была в его веселье какая-то истеричность. С ним начальник охраны Павел Медведев.

– Ага! Вот и все командеры здесь! – крикнул Ермаков с порога. – Что приуныли-то? Такое событие, такой театр ожидается!.. А у них рожи прокисли, как прошлогодний квас.

– Прекрати шуметь, Петр Захарович, – недовольно произнес Юровский. – Здесь не базарный балаган. – Он внимательно всмотрелся в лицо Ермакова и остался недоволен. – Ты случайно не выпил? А? Честно! Денатурат? Или самогон? Что пил?

– Да брось ты! – отмахнулся Ермаков. – Стопарь к обеду – разве считается? И вообще, вопросы твои, товарищ чекист, которые ты задаешь товарищу военному комиссару, совершенно не к месту. Для таких вопросов у меня есть свой командер – военный комиссар красного Урала товарищ Голощекин!

Юровский терпеливо дослушал его, решив не вступать в пустопорожние объяснения.

– Постановление принес? – спросил он.

– Какое еще?

– Постановление Уралисполкома. От Белобородова Александра Георгиевича. Ты там был?

– Нет. Белобородов сказал по телефону, что постановление будет готово к ночи. Поэтому я от Голощекина сразу сюда, – пояснил Ермаков.

– Задача ясна?

– А то как же! Яснее не бывает, – сказал Ермаков. – Филипп задачу поставил. Расход – и чтоб никаких следов!

– Правильно понимаешь задачу. Сам-то готов?

– А ты как думал? Мои люди уже на месте! – заявил Ермаков.

– Где это?

– Урочище Четырех Братьев. Знаешь? – но так как Юровский не ответил, то пояснил: – верст пятнадцать-двадцать на север.

– А не слишком ли близко от города?

– Нормально! – уверенно заявил Ермаков. – Место хорошее. Старые старательские шахты. Там мы их, голубчиков, и обратим в пыль и прах. Откуда пришли, туда и вернутся. Все как в Библии. Главный сжигатель будет на месте к двум ночи по новому времени. Нужно только литров двести бензина и пару-тройку бочек серной кислоты. А вот это я не знаю, где взять.

– Не много ли хочешь? – усмехнулся Юровский.

– Слушай, Яков! – недовольно заявил Ермаков. – Мне лично ничего не надо. Я ничего для себя лично – не хочу. Так поджигальщик наш главный, Лютов, сказал. Ищи горючку.

Юровский снял трубку и велел соединить себя с Войковым.

– Тут имеется прием народного комиссара за снабжением, – услышал он прелестный женский голос, говоривший с сильным акцентом.

Услышав, кто звонит, секретарша подключила Войкова немедленно.

– Маловато просишь, товарищ Яков, – в раздумье произнес Войков. – Дам тебе еще двести керосина и бочку кислоты. Куда подогнать?

– Прямо сюда. К Ипатьеву.

После комендант позвонил Белобородову.

– Что там с постановлением? – спросил он.

– Готово постановление, – ответил Белобородов.

– А почему не дал Ермакову?

– Понимаешь… – замялся Белобородов. – Все-таки мы тут решили, что без центра никак нельзя. Надо хоть в известность поставить, хоть намекнуть. Филипп у нас парень смелый, бесстрашный революционер, но этого, боюсь, маловато. Пришьют еще контру потом… Или превышение.

– И что же сейчас у тебя?

– Да как на зло – нет связи с Москвой. Никакой. Представляешь?

– Бывает. А чего ждешь? – проговорил Юровский. – Надо какие-то меры принимать.

– Принимаем, – успокоил Белобородов. – Филипп тут вовсю старается. Сейчас пробуем связаться с Кремлем через Питер – через Зиновьева. Григорий Евсеевич обещал дать нам провод Свердлова или Ленина через петроградский телеграф. Тогда и постановление получишь.

– Жду. Теперь все от тебя зависит.

Юровский положил трубку, крутанул ручку, помолчал и почувствовал, как у него явно улучшается настроение. Значит, дело нельзя считать окончательно решенным. А, в самом деле, вдруг Троцкий и Ленин все отменят? Что такое Свердлов против них? Просто еврейский выскочка. А эти могут решать вопросы реально и окончательно. У одного в руках – армия, у другого партия. А у Свердлова, кроме Голощекина, никого и ничего. Но тут же Юровский огорчился, подумав: «Отменят в Москве постановление или нет, все равно придется выполнять решение исполкома. Ничего не поделать – законное решение законной власти».

И пробормотал, говоря самому себе:

– Так что неизвестно – будем завтра давить клопов и играть с поваренком или нет…

– Ты чего это? – удивился Ермаков. – Каких клопов варить с поваром собрался?

– А? – словно впервые увидел его Юровский. – Клопов? Да так, – усмехнулся он. – Никаких. Просто вспомнил один еврейский анекдот.

– Расскажи! – потребовал Ермаков. – У вас бывают интересные байки про евреев. Мне нравятся.

– Потом как-нибудь, – отмахнулся Юровский. – Это очень старый анекдот. Неинтересный.

И совсем повеселевшим голосом спросил:

– Ну, так на чем мы остановились, Петр Захарович? Что у тебя еще? Есть какие трудности?

– С машиной у меня, – сказал Ермаков. – Не знаю, что и как получится. То есть, у меня машина есть – старый фиат, грузовик малого типа. Но не уверен, уместим ли всех.

– Почему не уверен? Почему так думаешь?

– А сколько их? Кандидатов?

Юровский поморщился – Ермаков начинал действовать ему на нервы.

– Семеро.

– Не ошибаешься? – удивился Ермаков.

– Нет. Семеро.

– Я думал, двенадцать.

– Откуда ты столько насчитал? – спросил Юровский.

– Давай считать вместе, – Ермаков стал загибать пальцы на правой руке. – Кровавый – один, немка – два, четыре девки, один пацан…

– Семеро.

– А второй пацан?

– Отменяется, – сказал Юровский.

– Тогда еще два холуя, лекарь и фрейлина. Одиннадцать.

– Эти тоже отменяются.

Ермаков с подозрением посмотрел на Юровского.

– Ты это сам решил? – неожиданно спросил он.