Наследство убитого мужа
Шрифт:
Я облегченно вздохнула. Видит бог, если бы она назвала имя моего мужа, я бы разжала руки и крякнулась со скалы. Хотя действительно, Олежка никогда не боялся своей жены.
– Звали его Вадим Суховеев, – закончила Эльвира.
Ну, час от часу не легче! Нет, я не стала разжимать руки и проверять, работает ли один шанс из тысячи. Но до чего же тесен мир! Я всегда знала, что мы живем в маленькой деревне, где все про всех всё знают и все друг с другом спят.
– Мы познакомились в процессе одного уголовного дела и как-то… гм, сдружились. Ума не приложу, почему я на него подсела. Бывает, любовь зла. Разум и логика в этих случаях не работают. Полгода мы встречались втайне от его жены, потом он ко мне охладел, заявив, что его не устраивают некоторые нюансы моего характера: ему, видите ли, кошечки по нраву, и ушел, оставив с разбитым сердцем. Проходит год с хвостиком, и я вдруг замечаю его возле своего нового дома, он заходит в мой подъезд, доезжает до моего этажа… во мне все обрывается…
Странный тембр приобретал голос моей соседки. Вот почему Вадик не любил приходить ко мне домой. А если приходил, то бежал до квартиры вприпрыжку, боясь встречи с Эльвирой. Значит, тоже ее засек. Значит, у Вадика остались неприятные воспоминания о том романе. А Эльвира так и не сумела его, паршивца, забыть. Вот это я влетела… Так вот откуда тщательно скрываемая неприязнь. Я осквернила и испоганила все ее неостывшие чувства!
– Эльвира, я же не виновата, что так получилось… – забормотала я. – Черт подери, ты сама это понимаешь. Вадику и в голову не приходило когда-нибудь заикаться о тебе…
– Охотно верю, моя хорошая. – Под скалой снова захрустели камни: Эльвира после вынужденного простоя отправилась в путь. – Да, ты совершенно ни при чем. Но попробуй мне это доказать. – Она засмеялась скрипучим смехом: – Вылезай, Евгения, хватит прятаться.
На этот раз Эльвира не собиралась останавливаться. Надоела я ей – хуже горькой редьки. Она взбиралась довольно быстро. Вот выбралась ее голова из-за косогора – решительная, злобная, глаза колючие, губы плотно сжаты. Показалось дуло пистолета – оно сверлило мой лоб, вызывая головокружительные ощущения, затем появилась она сама, перекрыв полнеба. Присела на колени и протянула свободную руку, чтобы схватить меня за шиворот. Я понимала, что она сильнее. Если схватит, уже не вырвусь. Все рухнуло. Это был конец… Я посмотрела вниз, потом опять на Эльвиру. Она почуяла неладное, насторожилась. Ее слова были лукавством! Я нужна была ей живой! Во всяком случае, в данную минуту. Мой хладный труп ее решительно не устраивал. Она уже знала, что я собираюсь сделать, и метнулась вперед, чтобы схватить меня. Я отпрянула. Руки разжались. Сердце оборвалось и сплющилось где-то в пятках. Туда тебе и дорога, больная и некрасивая спартанская девочка!
Но я точно помнила, что оттолкнулась – мне позарез нужны были эти два метра по горизонтали…
И мысль была ничего такая: мол, новая жизнь у тебя начинается – загробная! Дух захватило. С этой мыслью я и шлепнулась, махая ногами, четко между вросшими в речное дно монолитами. Глубина здесь была приличная, я камнем ушла на дно, завертело, как центрифугу. Столкновение со скалой было неизбежно – я треснулась мягкой частью о камень и завопила от ослепительной боли – хорошо, что уже на поверхности! Вертелась карусель: серые скалы, голубое небо, местами елочки на обрывах… Я наглоталась воды, но пока еще могла дышать. И снова душа ушла в пятки – на меня неслась убийственная глыба в шершавых волдырях. Но неожиданно подхватил какой-то параллельный поток и отбросил в сторону. Удар, словно кулаком под ребра, я чуть не потеряла сознание. Ничего себе аквапарк! Меня внесло в какой-то относительно вместительный коридор, поволокло к крутой излучине, до которой было рукой подать. Мелькнула мысль, что если Эльвира сейчас меня видит, то за излучиной уже не будет. Я выплыла из коридора на открытое пространство, и снова сюрприз: меня стало засасывать под воду! Я успела глотнуть немного воздуха, прежде чем местный Нептун поволок меня на дно. Голова надулась, как футбольный мяч. Я сделала сальто под водой, мельтеша конечностями, и, словно катапульта, вылетела на поверхность с вытаращенными глазами. Мимо проплывали камни, пробежала острозубая гряда – мне удалось их обогнуть. Но силы уже иссякали. На повороте яростно бурлила вода. Меня швырнуло о береговую скалу и поволокло дальше, прибивая то к одному берегу, то к другому. Слава богу, за излучиной русло не загромождали валуны, открывался стремительный плес. Я пыталась бороться со стихией – приблизиться к берегу, ухватиться за что-нибудь, перевести дыхание. Но било о берег совсем не там, где можно было сделать «привал». Я задыхалась, в тело вонзались десятки скальпелей. Руки еле слушались – такое ощущение, что к ним привязали автомобильные рессоры. Сопротивляться буйству стихии было невозможно…
Но я еще на что-то надеялась. По крайней мере, пыталась замечать и осязать. Нарастал гул. Поначалу он был нечетким, дробился на сегменты, но чем дальше меня несло, тем отчетливее он делался, приобретал угрожающую тональность. И вдруг зарокотало со всей отчетливостью. Словно вертолет кружил за косогором, касаясь брюхом вершин деревьев. Но вертолета тут не было… Искры плясали в глазах, муть сменялась яркими вспышками, но полностью зрение я еще не утратила. Такое впечатление, что впереди был обрыв – слишком уж отчетливо выделялась грань между водной поверхностью и дальними пейзажами. Словно мина взорвалась в голове: дура, это же порог! Тебя в лепешку разобьет! Паника на пользу не пошла, я беспомощно вертелась под впечатлением великого географического открытия и совершала уйму ненужных движений – вместо того чтобы действовать точно и расчетливо. До порога оставалось метров двести – участок русла был прямым, как шпага, но несло меня с такой бешеной скоростью, что время на раздумья иссякало. Я из последних сил замолотила руками, подтаскивая обессиленное тело к правому берегу – до него было ближе, – и отчасти добилась положительного результата, меня зацепило теперь уже правым «бортом» о скользкий окатыш размером с добротный промышленный холодильник и понесло по касательной к берегу. Я пыталась хоть как-то притормозить, зацепиться за плывущие мимо выступы, но не успевала это сделать, а если успевала, то сила потока отрывала от них чуть не с пальцами. Я в отчаянии кидала взгляды на порог – он приближался. Судя по грохоту, который рвал уши, там была огромная высота и нулевые шансы выжить. Берег по правую руку, как назло, становился отвесным, зацепиться было не за что – и так до самого порога! Сплошной, практически вертикальный камень. Единственный разрыв между скалами – метров десять шириной, с отлогим выходом к реке, заваленным валунами и плитами, – стремительно приближался, до него оставалось метров тридцать. «Давай же, – пронзительно мелькнуло в голове, – если не сможешь, ты – покойница!» Я сделала отчаянный рывок слабеющими руками. Спасительная кромка приближалась. В глаза бросился фигурный выступ в зависшей над берегом плите. Если зацепиться за него обеими руками, подтянуться… Две секунды, одна секунда… Я собрала, наверное, все, что оставалось в организме, все, что заставляло жить, бороться, и, исторгая мучительный вопль, выпрыгнула из воды, выбрасывая вверх руки и хватаясь за выступающую часть плиты!
Жилы рвались, как струны на гитаре. Я висела, вцепившись в камень, чувствуя щекой его шершавую поверхность. Выдалась пара секунд, чтобы перевести дух. Верхняя часть моего туловища висела над водой, а нижняя – испытывала под водой мощное давление. Я должна была подтянуться – совсем немного, сантиметров двадцать, и забросить хотя бы одну ногу. Я тужилась до чертей в глазах, подавая себя немного вверх, но со всей безысходностью поняла: не получится. Это предел. Силы кончились – абсолютно и без возврата, хоть зубами цепляйся за этот окаянный камень! Ноги полоскало в воде черт знает где, их тащило от меня с силой, которой я не могла сопротивляться. Руки уже отрывались. Ну не железная же я…
Слезы хлынули в тот момент, когда меня оторвало от камня. Как же так? Ведь я почти спаслась. Почему Господь не дал хоть капельку сил? Я погрузилась в воду, забила руками, проделала сальто под водой, разворачиваясь головой к порогу, но меня вдруг потащило – в обратную сторону! Я больше не могла держать рот закрытым: кончился воздух в легких. Похоже, я его открыла, поскольку с этого момента ничего не помнила. То ли сон, то ли глюки – как меня вытаскивали из воды вперед ногами, как по результатам искусственного дыхания я излила из себя несколько ведер жидкости, как кто-то, чертыхаясь, волок меня по камням…
Я сделала попытку открыть глаза. Ресницы приклеились к нижнему веку, пришлось их отрывать. В голове было пусто, как в необитаемой пещере. В чем-то подобном я и находилась. По каменным волокнистым стенам ползали блики пламени – зловещие, как террористическая угроза, словно бы ненастоящие. Что-то потрескивало, а за этим треском стояла оглушительная тишина. Мне стало тоскливо, сердце сжало тисками.
– Я умерла? – прошептала я.
– Решай сама, – отозвался глухой и какой-то утробный голос невидимого (и вряд ли существующего) существа. – Но даю подсказку. Когда ты умрешь, ты об этом не узнаешь.
В общем-то, логично – если подходить к рассматриваемому вопросу с позиций категоричного материализма.
– Выходит, я живая?
Существо не ответило. Что-то зашуршало, и надо мной склонилась тень. Я почувствовала сиплое дыхание на своих щеках. Стало страшно, я дернулась, и, видимо, чересчур – заехала лбом кому-то по носу. Существо отпрянуло.
– Господи, барышня, нос-то зачем ломать?
– Боже, прости… – простонала я.
– Ну замечательно, – сварливо бурчал мужчина, отваливаясь во тьму. – Нужно у меня прощения просить, а она у Бога просит.
– Мы уже на «ты»? – поинтересовалась я. Голос собеседника был вроде незнакомый.
– Хоть это заметила, – проворчал незнакомец. – Да, я думаю, так будет проще выстраивать и выяснять отношения.
«Какие еще отношения?» – подумала я. Ладно, все это можно выяснить по мере поступления неприятностей. Я практически очнулась, уже свыклась с мыслью, что живая, что меня кто-то спас – тупо вытащил за ноги из воды. Несколько минут я лежала на спине с закрытыми глазами, свыкалась с новым состоянием. Пошевелилась – бок болел, но вроде не фатально. Затем опасливо ощупала лицо – на нем имелись подозрительные припухлости, но в остальном оно было мое. Гематомы и рваные раны не прощупывались. Я стала проверять все остальное. Одежда была на мне, влажная, но местами подсохшая, и холода, как ни странно, я не чувствовала. Такое впечатление, что, пока я была за гранью, меня, как курицу на костре, равномерно поворачивали к огню разными боками. Значит, время на месте не стояло. Неудобств я не испытывала – покоилась на охапке еловых лап. Недоверчиво ощупала ее и прошептала: