Наследство убитого мужа
Шрифт:
– Проснулась? – среагировал Антон, копошившийся с другой стороны костра, раскладывая очередную порцию лап.
– Скорее, воскресла… – прошептала я.
– Как прошло сновидение? – В его утробном голосе звенели ироничные нотки.
– Никак. – Я села и стала пристально разглядывать своего спасителя. Он сидел в тени, освещалось только лицо – уставшее, осунувшееся, с дымчатой пеленой в серых глазах. – Я узнала тебя. Тебя привезли вместе со всеми заключенными в мобильном «обезьяннике». Одного из ваших не могли найти – судя по всему, ты и есть недостающий. Когда вас сгоняли в кучу, ты сопротивлялся. Капитану Шалашевичу это не понравилось, он дал тебе в живот, потом по челюсти. Сопротивляться дальше ты не стал.
– Хотя мог бы, – насупился Антон. – Я этому упырю даже голову мог
– Ты кто? – спросила я. – Чиновник, сбежавший с бюджетными деньгами? Сутенер? Карманник, жулик? Ты же не просто так оказался в «обезьяннике»?
Антон помалкивал, кусал губы. Он не горел желанием откровенничать. А я смотрела на него с растущим интересом. Возможно, он был субъектом с криминальным уклоном, но имелось в нем что-то и порядочное. Стал бы равнодушный человек вытаскивать из реки, рискуя собственным здоровьем, незнакомую особу? На насильника он не походил, на заурядного уголовника – тем более. Я не удивилась бы, узнав, что у этого парня, с чувством юмора и правильной речью, имеется высшее образование.
– Какие мы стеснительные, – усмехнулась я. – Хорошо, давай поговорим на отвлеченные темы. Чего мы тут сидим? Мы временные союзники, разве нет? Оба пострадали от произвола властей и оба хотим быстрее свалить из этого заповедника. Тогда почему мы тут прохлаждаемся? Нет, пойми меня правильно, здесь, конечно, уютнее, чем на улице, и компания, в общем-то, приятная…
– Темно, – лаконично объяснил Антон. – И куда тебе в таком виде? Ты даже до ограды не добредешь.
– Ну и шел бы себе, – пожала я плечами. – Кто я тебе такая?
Он угрюмо помалкивал.
– Джентльмен, – догадалась я, – настоящий мужик, все дела. Прости. Нет, правда, прости… Ты крепкий орешек, я уже в курсе. И из бурной реки можешь выловить все что угодно, и огонь добыть трением. Но как ты сбежал от ментов? Тоже прыгнул в реку?
– Спасибо, из ума еще не выжил, – улыбнулся Антон. – Такие радикальные поступки – это по вашей, женской, части. В лесу я, по понятным причинам, прятаться не стал. Сразу оторвался от веселой компании, припустил к берегу. В качестве каната приспособил два молодых деревца – выдрал их с корнями, связал ветвями и при помощи третьего прикрепил к сосне, стоящей на обрыве.
– А такое возможно? – изумилась я.
– Нет, – качнул он головой, – если не знаешь, как это делается. А если ты обучен, если служил по молодости в специальных горных войсках, где учили даже навыкам альпинизма при отсутствии специального снаряжения… Это, кстати, тоже помогло. Лесенка оказалась коротковатой, я завис на полпути, но помогла поперечная трещина в скале, по которой я слез почти до воды. Кстати, плаваю я тоже неплохо…
– Ты у нас практически уникум, – пробормотала я. – Тогда скажи, если ты такой способный и осведомленный: что за дичь учинили тут менты? Я про охоту на живых людей. Да, их не убивали, повезли обратно в СИЗО – хотя и не сказать, что в добром здравии. Оставим в покое этическую сторону вопроса. Отморозки и есть отморозки. Отдых такой, расслабление после трудной работы. Но скажи, как они собрались оправдываться за всех этих избитых и покалеченных людей? Это не один, не двое – больше десятка. Разве сохранишь такое в тайне?
– Полагаю, у «мусоров» все схвачено, – пожал плечами Антон. – Вся контора в теме. Кому интересно, почему задержанные избиты и на них нет живого места? Это не самая лучшая часть нашего общества, уж поверь. Азиаты, прибранные за реальные преступления, местная шелупонь: карманники, гопники, шпана, закрытая за поножовщину.
– И ты, – усмехнулась я.
– И я, – согласился Антон. – Уже сегодня высокому руководству уйдет рапорт, что в изоляторе номер таком-то имела место массовая драка местного контингента с прибывшим из дружественных азиатских стран. Причина конфликта – острые неприязненные отношения. Сотрудники изолятора, невзирая на героические усилия, разнять драку не смогли. Кто докажет, что было не так? Даже среди заключенных найдутся люди, которые охотно это подтвердят. А будут права качать, справедливость выискивать – так еще и добавят.
Мы
– Ты молодец, – заметил Антон, – наверное, спортом занимаешься, бегаешь много?
– Бегаю, – кивнула я. – Большей частью глазками по монитору. Сама поражаюсь, откуда во мне… столько спортивности. Можно тебя спросить?
– Да, конечно.
– Ты когда-нибудь… ешь?
Он засмеялся. А я не сказала ничего смешного – я не ела с раннего утра! Утром намазала плавленым сыром хрустящий хлебушек и быстренько схрумкала его перед тем, как бежать на улицу Мичурина, где ждал микроавтобус на пикник… Этим вурдалакам даже в голову не пришло меня покормить! Он ничего не ответил, а начал сооружать над костром какие-то «временные» распорки. Потом принес подозрительную тушку животного – в принципе, освежеванную, из чего я сделала логичный вывод, что слишком долго сплю. Лучше не спрашивать, кому при жизни принадлежала тушка. Так хотелось доверять в этом мире хоть кому-то. Ведь существуют же люди, которые точно знают, что съедобно, а что ядовито? Он мостил свою «дичь» над огнем, переворачивал, чтобы бока румянились равномерно, а я со смешанным чувством смотрела на этот маразм и в итоге не выдержала:
– Это мясо из той категории, которое нужно есть очень и очень осторожно?
– Нет, это мясо можно есть бесстрашно, – ответил Антон. – Но лучше перед трапезой заткнуть нос.
«Белка, бурундук, крыса, крот?» – со страхом прикидывала я возможные варианты. И сначала решила, что не буду это пробовать ни за что на свете, но потом все же передумала – человек старался, ловил, готовил, хочет меня накормить…
Пламя костра слегка подсело, когда он снял с огня готовый к употреблению продукт, подул на него и ловко разорвал вдоль по хребту, словно рыбу. То есть разделил по-братски и одну половину отдал мне. Я взяла ее двумя пальчиками, еще не решив, что с ней делать. На какой-то миг в свете костра мелькнула его рука, повернутая ладошкой вверх, и у меня в горле мгновенно пересохло, а волосы зашевелились на макушке. Я не верила своим глазам. С тихим ужасом я смотрела на эту чертову ладонь: средний палец на ней пересекали по диагонали два застарелых, но отчетливых белесых шрама – тот ужас, который мне вовек не забыть…
Меня пронзил махровый страх. Но это не значило, что я окаменела и не могла действовать. Половинка туши теперь была у меня, она взлетела и хлестнула Антона по щеке! Попутно я что-то взвизгнула, чтобы придать себе храбрости. Он оторопел, потерял равновесие и рухнул в костер! Переломилась перекладина, на которой он жарил тушку, и искры от костра разлетелись в разные стороны, озарив оранжевым светом сумрачный интерьер пещеры. Я с визгом подлетела и тут же отшатнулась. Часть искр попала мне на одежду, опалила лицо. Злодей чертыхался, в прыгающем свете мелькала перекошенная, измазанная сажей физиономия. Глазки сузились, сделались злобными, колючими. Это были те самые глаза! Вот же оборотень, притворялся, выдавал себя за порядочного! Как я сразу его не раскусила?!