Наследство убитого мужа
Шрифт:
– Я думала, ты бросил меня… – зашмыгав носом, прижалась я к нему. – Господи, я думала, они сейчас убьют меня… Знаешь, иногда я задумываюсь: будет ли существовать мир после моей смерти?
– Не поверишь, – погладил меня по грязной голове Антон. – Мир был, есть и будет. Он, в принципе, существовал и до нашего рождения. Но я с тобой согласен: без нас это будет ущербный мир, не настоящий, нам он совсем не интересен… Так, а чего мы разнюнились? – Он нахмурился, сделал деловое лицо. – Стоим и сопли глотаем, ждем вторую партию плохих парней. Бежим, Женечка. – И потащил меня за рукав.
– Есть оружие, – напомнила я, – есть машина. Что мы, как какие-то погорельцы…
– Соблазн велик, – согласился Антон, скептически кусая губы. – Проехать двести метров на машине, да с оружием, за которое получим дополнительные пять лет… Нет уж, радость моя, в
– Беспощадно отругаешь? – хмыкнула я.
И мы понеслись по полю, перепрыгивая через борозды, безжалостно давя «лекарственные» одуванчики. И уже вбегали в сравнительно разреженный осинник, как позади опять взревел мотор, посыпались нестройные выкрики! Еще бы несколько мгновений, черт возьми! Не могли подождать? Знакомый микроавтобус выскочил из-за леса, помчался, виляя, к брошенному джипу и чернеющим в траве телам. Но тут нас заметили, и водитель закрутил баранку, вводя мини-вэн в лихой вираж.
– Поднажми, девочка… – хрипел Антон, хватая меня за руку. – По лесу они не проедут, им в любом случае придется спешиваться. У нас есть фора минуты две, добежим до кордона, он уже близко…
Как назло, опять разразился ливень. Мы бежали по лесу, практически не видя дороги. Голые ветки цеплялись за одежду, мокрая паутина облепляла лицо. За спиной кричали, надрывался мотор – водитель пытался одолеть естественную преграду, но переоценил возможности своего «стального коня». В мужские вопли вплетались женские: я, кажется, различала интонации Эльвиры, кричали ее «боевые подруги» – Инна и Галина. Я понимала их чувства – не только для меня пикник обернулся неприятностями. Сбежавшие «подозреваемые», уйма покалеченных ментов – скоро действительно работать будет некому! Я задыхалась, мне казалось, этот маразм никогда не кончится. Проворонив какую-то яму, споткнулась о корень, и он чуть не стал моей дыбой! Я размазывала слезы по щекам, а негодующий Антон, схватив за шиворот, тащил меня волоком.
– Соберись, Женечка, фигня осталась, мы уже близко… Мы прорвемся, вот увидишь…
– Ты обещаешь или гарантируешь? – шутила я сквозь слезы и, выискивая силы, рвалась вперед.
Уцелевшие в «сече» менты бежали по нашим следам, трещали ветки, нецензурный гул оглашал осинник. Но у нас действительно имелась фора в пару минут. Заблестел просвет, мы скатились с косогора… и уперлись в высокую, качественно натянутую между столбами ячеистую сетку. Ну ей-богу, засекреченный правительственный объект! Изоляторов не хватало над столбами, колючей проволоки под высоким напряжением и часовых в тулупах на вышках… Я разочарованно заныла: ежу понятно, что нам эту сетку не преодолеть ни за какие коврижки, – и рухнула на землю, не добежав до нее пары метров. Антон же, рыча от злости, набросился на сетку, как оголодавший лев на антилопу! Пот хлестал со лба, он тряс ее, пытался вскарабкаться по ней, но лишь срывал пальцы. Их можно было просунуть в узкие ячейки, но ноги беспомощно соскальзывали, тянули вниз. А погоня приближалась, шла охватом. Он взревел в негодовании, бросился грудью на сетку – она отшвырнула его обратно. Метнулся к столбу, в последнем отчаянии схватился за него, стал выворачивать, что смотрелось глупо и грустно. Я перевернулась на бок, забралась во внутренний карман своей заслуженной штормовки, извлекла две завернутые в целлофан металлические вещицы, о назначении которых догадывалась лишь примерно. Во время моего героического заплыва по реке они не пострадали. Целлофановый пакет имел замочек – тонкую полоску, которую придавливают пальцами. Поколебавшись, я вскрыла пакет и высыпала содержимое на ладонь: зеленоватую округлую болванку и стальной стержень с резьбой. Возможно, я немного тормозила. Но я же не спец по современным видам вооружения!
– Ну, что лежишь? – хрипел Антон, раскачивая столб. Он посинел от натуги, обливался потом. – Помоги, будь же человеком…
– Послушай, Антоша, – несмело начала я, – я, конечно, ничего не хочу сказать определенного… Но посмотри, пожалуйста, нам эта штучка не поможет?
– Ну, что еще?! – взревел он и осекся, уставившись на содержимое моей ладошки. Его глаза округлились, челюсть отвисла. – Ух, е-мое… – Он подскочил ко мне, отобрал обе железки и недоверчиво воззрился на них: – Женька, чудо мое, это же граната «РГД-5»! Откуда она у тебя?
– А вот скажи, Антоша, тебе это сейчас очень интересно?
Он сообразил, что вопросы
– За косогор! Пулей!
Я сообразила, не такая уж и труднодоступная в умственном плане, поползла на четвереньках за ближайшую травянистую возвышенность. Успела заметить, прежде чем сложиться в позу зародыша, как Антон выдернул кольцо вместе с усиками, похожими на шпильку для волос, сунул гранату в ямку, возникшую в результате расшатывания столба, и скачками понесся за такой же косогор, надрывно крича:
– Уши заткни!
Я заткнула. Но все равно подпрыгнула, когда вместе со мной подлетела земля. Мясо неведомой зверюшки, не успевшее перевариться, покинуло желудок, подскочило к горлу, и я чуть не вывалила его наружу. Дым заволок ограждение, пахнуло едкой гарью. Столб практически завалился. Кашляя и чихая, Антон топтался по его обломкам, мял разорванную сетку. А увидев над косогором мои моргающие глаза, воскликнул:
– Спим, подруга? Тропинка протоптана, ковровую дорожку постелить?
Я опомнилась и помчалась в образовавшуюся брешь. Мы пулей миновали заграждение, перебежали клочок открытой местности и с разгона вонзились в кустарник, за которым тянулась смешанная чаща. Боже правый, это был уже не Громовский заказник, пропади он пропадом! Вольная земля! А оставшиеся с носом менты, заполошно крича, уже вываливались на опушку…
С этой минуты им становилось труднее нас преследовать. Их было не больше полдюжины, а мы просто растворились в лесу. С военной хитростью у нас все было в порядке: пробившись через груды валежника и бурелома, мы повернули направо, припустили вдоль опушки. Следовые собаки нас бы вычислили, но запыхавшиеся менты… Пусть выискивают наши следы, флаг им в руки. Ругань и хруст сучьев остались где-то далеко, несколько раз мы останавливались, переводили дыхание, Антон смотрел по сторонам, прислушивался к каким-то сигналам, поступающим из мозга.
– Пытаюсь сориентироваться, – объяснил он в ответ на мой вопрошающий взгляд.
– Ты понимаешь, где мы находимся?
– Примерно…
Я слепо ему доверяла – хотя с преодолением сетки он, конечно, нашляпил. Слава нычкам гражданки Шадриной! Взвесив сигналы из мозга, Антон повел меня по диагонали – через буераки, плотно растущий осиновый молодняк. А когда я стала ныть и жаловаться на повышенную утомляемость задних конечностей, он взял меня за руку и, не говоря ни слова, потащил дальше. Ныть и жаловаться стало бесполезно. Мы копошились и вязли в жгучей крапиве, насаживали синяки, спотыкаясь о поваленные деревья. Короткий отдых он позволил только через час. Житие «на воле» оказалось суровым испытанием. Я жалобно застонала, вытягивая ноги, – мне было безразлично, что я лежу практически в муравейнике. Антон пристроился рядом, стащил с меня задубевшие кроссовки, принялся легкими поглаживаниями растирать мои ступни. Я была ему бесконечно благодарна, но ничем не выдала своей признательности. Поднявшись, оперлась на него, как на клюку, и мы потащились дальше…
Пару раз мы попадали под ливень, но это уже не впечатляло. От погони, кажется, оторвались, но из безлюдной местности пока не выбрались. Мне и в голову не приходило, что в окрестностях Араканского бора такая глушь и необитаемость. Густая чаща сменялась перелесками, полянами, мы вышли на открытый участок, пересекли линию электропередачи и снова погрузились в густую траву, потом в кустарник, потом в черный ельник, изобилующий крутыми лощинами. Привалы становились длиннее, даже Антон начинал кряхтеть, кашлять и шутливо сетовать на приближающуюся старость. «С таким образом жизни год – за три», – объяснил он на мой немой вопрос. Мы не задумывались, что будет дальше, спешили выйти к цивилизации. Антон уверял, что до дороги Карнаул – Завьялово осталось не больше двух верст. Там мы в любое время суток поймаем попутку. День промчался незаметно. Порывшись в карманах своей безразмерной куртки, я сделала еще одну «неожиданную» находку: сотовый телефон работника полиции по фамилии Петренко, про который в суматохе давно забыла. Телефон был выключен – видимо, сам отключился, когда закончилась зарядка. Я нажала кнопку и с изумлением обнаружила, что жизнь в нем еще теплится. Не может быть, он же был в воде! Просох и снова заработал? Вот это бренд! Бледным светом загорелся экран, всплыли пропущенные вызовы от заждавшейся супруги. Часы на телефоне доходчиво уверяли, что не за горами семь часов вечера.