Наследство убитого мужа
Шрифт:
– И куда это мы так аккуратненько уходим задом? – ехидно осведомился знакомый женский голос.
Сзади кто-то подошел, выставил пятку, и я в нее уткнулась.
– Тпррру-у-у… – сказал еще один знакомый женский голос. Потом подошел кто-то третий – грузной, волокущейся походкой, взял за шиворот и так тряхнул, что у меня чуть челюсть не выпала.
– Расскажи, Снегурочка, где была? – пропел хорошо поставленный женский голос, и меня опять отоварили по затылку – да так, что больше и не надо…
Все это было в корне неверно, не по сценарию, не по понятиям! Меня швырнули в машину, там я и очнулась – в тесноте,
– Поздравляю, дорогуша, ты еще в тренде, – смачно гоготнула Эльвира и шлепнула меня по затылку. – Снова в строю, молодец. Ну и мы тут как тут. Наши отношения принимают системообразующий характер, не находишь?
– Уродка… – хрипела я. – Убери от меня свои грабли… Тебе это просто так с рук не сойдет…
– Да как же не сойдет, – хохотала Галина, хватая меня с другой стороны, – если уже сошло? Можно всё, представляешь, милая? – вкрадчиво прошипела она, и по уху побежали жирные мурашки. – Главное – не оставлять улик…
– А это что у нас? – Эльвира бесцеремонно закатала мне майку и сорвала микрофон, который я так тщательно приматывала скотчем к ребрам и бюстгальтеру. В пакете, оставленном водителем, помимо самого микрофона, имелась краткая инструкция, как им пользоваться. – Ах, какая жалость, – потешалась она, – какие мелкие кусочки… Мы прекрасно понимаем, дорогуша, что ты хотела учинить. Ценим, респект и уважуха за попытку. Только все это лишнее, поверь. Натворила ты дел, пора расплачиваться. А твой дружок не убежит, он на очереди…
– Идиотки… – вырывалась я, – не соображаете, что вы уже вне закона? Вам конец, запись все равно идет…
– Ну, не знаем, не знаем, – манерно надувала щеки Галина. – А давай поспорим, что не идет и эфир безоблачно чист? Да, лежал на холмике под соснами какой-то товарищ – пытался поймать сигнал, идущий от твоего микрофона, но это было давно. Он до сих пор там лежит, только, боюсь, ему уже твой сигнал глубоко фиолетовый. Непродуманная операция, дорогуша, ты не с теми связалась, нам очень жаль…
Они измывались надо мной, хрюкал Бабай, у которого тоже было превосходное настроение. А я изнывала в неудобной позе, под градом ударов – больше унижающих, чем болезненных, – и умоляла себя не отключаться, думать. Вари, горшочек, вари! Да, мне обещали, что все пройдет как по маслу, но где-то ошиблись, менты перехитрили их. Тип, которого я упросила мне помочь, должен был настроить человечка, а тот – шепнуть окружению Эльвиры мои координаты. За моей соседкой украдкой наблюдали – во всяком случае, уверяли меня в этом. И когда они отправились на дело, пошел сигнал. Антона на это время нужно было срочно удалить. Моя личная авантюра, он
– А ну, не вертеться, – хлопнула меня по макушке Эльвира. – Ты что, подруга? Задница чешется?
Автомобильное путешествие не затянулось. Я лезла из кожи – насилу извлекла из кармана ножик, кое-как выдвинула лезвие, вгрызалась в скотч, намотанный в несколько слоев. Это было невыносимо трудно – они могли все понять по судорожным рывкам, по выражению лица… Я сама не понимаю, как перетерла эти путы! Машина встала в каком-то хвойном молодняке, меня уже вытаскивали из нее, а я судорожно прилепляла отрезанный конец слипшегося скотча к соседнему, чтобы со стороны не было заметно. Даже умудрилась спрятать ножик обратно – успела в самую тютельку!
– Вываливай! – задорно воскликнула Эльвира, и меня вывалили – как груду щебня из самосвала.
Я падала, поднималась, снова падала, а троица ублюдков потешалась над жертвой. Мы находились в каком-то дремучем бору. Дорога, по которой мы прибыли, была лишь жалкой колеей, заросшей травами. Машина осталась внизу, в дебрях молодого ельника, а меня пинали наверх, к обрыву. Снова обрыв! Впрочем, сбрасывать меня не стали, загнали на пустырь, с двух сторон ограниченный смешанным хвойником, а с третьей – той самой пропастью, в которую даже заглядывать не хотелось. Сержант Бабаев остановился в трех шагах от меня, расставил ноги и стал закатывать рукава. Боже мой, что они собрались делать? Срываться в лес было глупо. Пока, во всяком случае. Этот тип был проворен, невзирая на вес. Да и женщины не погулять сюда вышли. Скалилась поджарая Галина, Эльвира извлекла из-под рубашки пистолет…
– Прошу нас простить, солнышко, но ты нас капитально довела. – Голос ее посуровел, она уже не издевалась. – Ты создала нам множество дополнительных проблем, на долгое время сократила наши ряды, осложнила работу… Возможно, в этом есть и заслуга Томилина, но чью задницу он прикрывал? Томилину тоже воздастся. Мы прекрасно видели, как его увозили. Когда вернут, твоего парня ждет двойной сюрприз. Полагаешь, все в прошлом, мы просто мстим? Ничего подобного, милочка. Мстим, конечно, не без этого, и ты сейчас узнаешь, что такое наша месть. Но все остается в силе – твоя квартира, твой бизнес… Придется подписать кое-что, извини, сколь веревочке ни виться… Дай подумать, как мы это сделаем. – Эльвира манерно приняла задумчивую позу. – Сначала отведем душу, а потом ты подпишешь – или сначала подпишешь, а потом…
«А потом меня убьют! – ужаснулась я. – Как пить дать убьют. И ничто их не остановит. А потом Антона, которого я так неуклюже выводила из-под удара. Тебя не будет, тебя не будет… – стучали молоточки по черепной коробке. – Что значит «не будет»? Чушь! Это так же абсурдно, как мягкий знак после гласной!
Видимо, мое лицо выражало всю гамму отчаянных эмоций. Эти твари просто наслаждались.
– Лучше первое, – сказала Галка, – после этого точно подпишет.
– Ну, допустим, – согласилась Эльвира. – Документы все равно в машине, идти туда неохота. Бабайчик, родненький, чего стоим, кого ждем? Что там у нас насчет веревочки, которая вьется?