Наследство убитого мужа
Шрифт:
Только сейчас я обнаружила, что в ногах у сержанта валяется скрученный моток пеньковой веревки. Он поднял его, покрутил на запястье, и до меня наконец дошло. Сейчас меня подвесят над обрывом и будут потешаться дальше. А после того как меня подвесят, уже не останется ни малейшего шанса. Вари, котелок, вари! Любые слова бессмысленны. Только действия имеют смысл. Ты одна, ты злая, хочешь жить и готова на все. Против тебя лишь трое гнусных продажных полицейских. Ну, подумаешь, пистолет. Ну, подумаешь, пудовые кулаки сержанта Бабаева…
Этот тип уже вразвалочку подходил ко мне, уже тянул свои грязные лапы, поганая улыбочка цвела на мясистой физиономии. Но руки за спиной уже были свободны. Треснуло лезвие, выбираясь из худого пластмассового
– Ну, жимолость, блин… – пробормотала впечатленная Галина. – Какие мы раскрепощенные, однако…
– Девушка с задвигами, так точно, – согласилась Эвелина, – настоящий дворовый парень.
Казалось, их случившееся нисколько не шокировало. Я застыла в ступоре, потрясенная тем, что наделала.
– Взять ее, Бабай!!! – оглушительно взревела Эвелина, и мы с пострадавшим ментом оба вывалились из ступора. Он попер на меня – буром, напролом. Ну, все, Кинг-Конг в брачный период! Я шарахнулась ему под локоть, метнулась вправо. Не бодаться же с ним, он сильнее меня раз в двадцать! Я как-то проскочила мимо его мельтешащих клешней и помчалась со всей прыти к лесу.
– Куда, стоять! – ахнула Галина. – Бабай, за ней!
Самим им, видимо, было лень. Развели тут, понимаешь, матриархат! Выстрел прогремел в спину, но я ждала его, пусть пугают. Я уже ничего не боялась. Жахнул второй выстрел, ветку сбило с дерева на моем пути, но я уже вбегала в лес. Куда подевался мой нож? Где-то выронила. Я бежала, проваливаясь в густой мох, с трудом выволакивала из него ноги. Да я на месте стояла! Теперь понятно, почему мое бегство не вызвало паники. Они прекрасно знали, что не смогу убежать! А я тащилась по этой засасывающей губке, хваталась за деревья, за упругий молодняк, давилась слезами. Затем в отчаянии обернулась. Этот проклятый «Кинг-Конг» был втрое грузнее меня, но силы и ярости в нем было столько, что он буквально летел! Женщины бежали сзади, подбадривали его, упражнялись в остроумии. Бабай катился по лесу, как взбесившийся асфальтовый каток. Пасть перекошена, рожа в крови, но он прозрел, все видел – хоть и одним глазом. Я замешкалась. Смотреть на такое и одновременно бежать – выше моих сил. Мамочка, это конец, он мне голову открутит и не посмотрит, что нельзя! Он уже почти схватил меня, я в исступлении заорала, метнулась за молодую, какую-то обкусанную сосенку со стволом в кулак толщиной. Это было упругое деревце, я схватилась за ствол и почувствовала, как он пружинит. Я всего лишь хотела спрятаться, мысль свалилась просто так, от полного отчаяния. А вдруг? Я забежала за дерево, отвела его на себя обеими руками, натужилась… И когда этот человек-снаряд был в метре от меня, отпустила, хлопнувшись задницей о землю!
«Катапульта» сработала. Просто приз от Бога! Я не верила своим глазам. Упругое деревце моментально распрямилось. Сшиблись два предмета – живой и неживой, и корявый 10-сантиметровый сучок с хрустом пробил сержанту глазницу! Он повис на этой «вешалке», раскинув руки. Возмущенно загомонили бегущие следом женщины…
Мне было плевать, живой ли он. Ужас гнал дальше, как ураган – беззащитный парусник. Я бежала, виляя между деревьями. Выстрелы в спину уже не производили впечатления. Но когда передо мной разверзлась пропасть и я ухнула в нее со всего разгона, это еще как произвело впечатление! Я проворонила овраг, по дну которого протекал ручей. И снова все пропало! Как мне надоела эта экстремальная чересполосица! Я кубарем скатилась по склону и грохнулась в ручей! Ну ничего себе… Несколько мгновений я находилась в шоковом состоянии, а потом все-таки пришла в себя и выползала на коленях из ручья. Стоило лишь припасть к склону, как на обрыв уже вышли две обозленные ведьмы и застыли надо мной, уперев руки в боки. Я застонала и решительно передумала подниматься.
– Ну и вид у нее, – как о чем-то постороннем, сказала Галина. Она запыхалась, волосы растрепались, в них поблескивала паутина. – Эй, подруга, ты что, белое с цветным постирала?
– Знаешь, Галка, меня эта выдра уже до климакса довела, – посетовала возбужденная Эльвира. – Просто не знаю, что с ней делать. Теперь по ее милости мы без Бабая остались. Ловко она его, сучка… Знаешь, я ее уже боюсь.
– Правильно, сволочь, бойся… – процедила я.
– Разговорчики, – нахмурилась Эльвира и подняла ствол. – То, что я боюсь тебя, дорогая, это литературная фигура речи, не отражающая истинного положения дел. Вылезай.
– Не буду, – процедила я.
– Как знаешь, – пожала плечами Эльвира и выстрелила.
Брызнувшая из обрыва глина залепила мне затылок. Прогрессировало безразличие. Что там насчет мягкого знака после гласной? Ладно, пожала я плечами, если вы настаиваете… Схватилась за корень, торчащий из склона, и полезла вверх. Ведьмы наблюдали за мной с презрительными усмешками. Я карабкалась, закусив губу, хваталась за корни, за выступы в склоне. А когда почти вылезла, шустро подалась вперед и схватила Галину за щиколотку! Она от неожиданности возмущенно завопила. А я уже скользила обратно, таща за собой ее ногу. Галина не удержалась, повалилась на спину и обрушилась со склона! Мы обе покатились, надрывая глотки. Ее пятка треснула меня по скуле, я завалилась головой вниз, она обрушилась на меня. Я оттолкнула ее от себя всеми конечностями, и Галина, сделав кульбит, что-то провопила и красиво, словно самолет, не сумевший выйти из пике, грохнулась макушкой в ручей…
Я поднималась, окончательно обалдевшая. От такого и свихнуться можно. Болело все, что могло болеть. Эльвира застыла на склоне с открытым ртом. Я проследила за ее взглядом. Галина лежала на боку с вывернутой головой. Ее ноги были на суше, голова погрузилась в весело журчащий ручей, глаза, распахнутые до упора, сбились в кучку. Из них сочилась кровь и сразу же смывалась водой. Я сглотнула. А я-то тут при чем?
– Ну, знаешь, Евгения Витальевна… – каким-то треснувшим голосом произнесла Эльвира. – Это уже трындец какой-то, переходит все границы… Ты что себе позволяешь, соседка?
Я стояла с опущенными руками, ждала выстрела. Самое время потерять терпение и отправить меня в рай. Но она почему-то не спешила, ждала. Потом решилась, повела стволом:
– Вылезай. Да живее, а то сразу пристрелю.
Ладно, Эльвира Алексеевна, если вам угодно… Я снова полезла по проторенной дорожке, не сводя глаз со ствола. Схватить ее за ногу, к сожалению, не вышло – Эльвира попятилась. Я выбиралась из оврага, а она отходила, ощупывая носками почву у себя за спиной. Мы стояли напротив друг друга, тяжело дыша, с нас ведрами лил пот. В ее глазах вдруг обрисовалась решимость, Эльвира поняла, что хватит искушать судьбу. Общение с некой Шадриной лишь плодит ее неприятности и ни к чему хорошему не приводит. Могу представить, как она жалела, что связалась со мной! Спокойно жила в своей двухкомнатной квартире, спокойно злоупотребляла служебным положением… Глаза ее сузились в ослепительные щелочки, напрягся палец, обнимающий спусковой крючок. «Броситься? – мелькнула мысль. – Хуже все равно не будет».
Грохнул выстрел, и я подпрыгнула. Эльвира, впрочем, тоже – пистолет выбило из руки. Она зашипела как гадюка, а я – облегченно и свалилась на колени, словно богу собралась помолиться. За деревьями возник мужской силуэт. Обрисовался мужчина с постным худощавым лицом. Он держал пистолет в вытянутой руке – как будто собирался стрелять дальше. С другой стороны подошел еще один – маленький, со щеточкой усов под носом. Обозначился третий, и спустя мгновение вся троица окружила сникшую Эльвиру. Она затравленно шныряла по ним глазами.