Наследство Ушедших
Шрифт:
Говорят, булгары до Хвалынского моря ходят. Всё свое царство насквозь, зону темного леса, затем через Чагай до самого Шарена, огромного города в дельте Ра, служащего степной империи вратами на юг. Надо думать, скоро там прибавится славянских купцов. Далеко не все степняки, собиравшие богатые пошлины за проход по их земле, будут этим фактом довольны.
Спалось не очень хорошо. Вентиляция не справлялась с дыханием сотен тел, запахами от животных, из-за спертого воздуха болела голова и хотелось выйти на улицу, проветриться. Дважды я так и делал. Поднимался на верхнюю палубу, стоял минут пять, наслаждаясь прохладой, и возвращался обратно, в густую духоту. Полуночников вроде меня было много и не все ходили тихо, поэтому какие-то стуки, шаги звучали постоянно, ещё больше
Так и плыли. Ели, ухаживали за волом, пытались спать, разговаривали с соседями. Смартфонов здесь нет, тупить не во что, книг немного и они дорого стоят. Что люди делают? Общаются. К нам сначала подбежали дети, заинтересованные непривычным видом попутчиков, затем подтянулись их старшие родственники. Словарный запас потихоньку рос и уже позволял худо-бедно понимать друг друга, так что процесс пошел.
Большую часть времени по возможности проводили на верхней палубе. Причем в первый же день я получил ответ на вопрос того, живут ли в реке темные вожаки и как с ними борются. Да без проблем вообще! Стоило наблюдателю заметить по правому борту приближение неведомой твари, как он сразу подозвал одного из офицеров (понятия не имею, как скопом называется корабельное руководство, надо бы уточнить). Мужчина с одним серебряным шнуром на груди без спешки подошел, хмуро кивнул, спокойно и сосредоточенно создал неизвестное мне заклинание. Спустя пару мгновений подплывшее близко чудище оказалось вмуровано в ледяную глыбу. Чутье подсказывало, что оно ещё живо, но возможности вырваться воин ему не дал — словно молотом, врезал тугой струёй воды. Чудище просто пробило насквозь, а затем лед разломился на части вместе с кусками плоти. Всё действие заняло не больше пары минут.
Этот случай показал, что с уничтожением одиночных целей у команды трудностей не возникает. Условия — идеальные, спешить или на защиту себя любимого отвлекаться не нужно; заклинания явно отработаны не одну сотню раз. Что чудище может противопоставить? На палубу запрыгнуть? Борт высокий и до него ещё доплыть надо.
Глава 22
Если первую ночь мы провели в плавании, то на две последующие сразу после наступления темноты приставали к берегу и до самого утра не покидали удобных, обустроенных стоянок. Причем первой стоянкой стала Обитель Отверзающего, больше напоминающая натуральную крепость-порт, чем храм богов и науки.
Обитель расположилась в глубине большой бухты, вход в которую перегораживала даже на поверхностный взгляд толстая стена выше бортов нашего корабля. Метров десять или больше. В стене — или правильнее назвать её дамбой? — находилось четыре прохода, прикрытых массивными раздвижными воротами. В один из них мы и проплыли. Внутри бухты уже стояло два корабля, размерами сопоставимых с нашим, и с десяток более мелких, больше похожих на привычные по Березову лодьи. Подозреваю, далеко от стоянки они не отходят — ну или свои хитрости для них придуманы.
Обычно неподалеку от причалов расположена зона стапелей, складов и всякого рода хранилищ. Так как Обителям запрещено заниматься торговой или производственной деятельностью, здесь таких построек имелся самый минимум. Вообще-то говоря, этот запрет старцы часто обходят, но слишком наглеть не рискуют — светским властям невыгодно усиление жрецов. Да и коллеги из других Обителей зорко бдят, следя, чтобы никто не выбивался из стройных рядов тех, кому заповедано учить, а не деньги зарабатывать.
Так вот, в порту в основном находились здания гостиниц, трактиров и прочих харчевен, а дальше, на приличном удалении и за высоким забором, располагались постройки Обители. В первую очередь, разумеется, главное здание, поражающее плавными формами изящно-воздушной архитектуры, от него шли крытые переходы во вспомогательные строения типа библиотеки или общежития старцев. Ни одна Обитель не похожа на другую и в то же время их сходство несомненно. Каждый из Ушедших Богов сам проектировал и сам строил центральное хранилище своего наследия, отсюда различие частностей и единство стиля.
Мы с отцом, конечно, сошли на берег. По одиночке, потому что кто-то должен был присматривать за повозкой — сначала он, потом я. Попутчикам мы на тот момент не доверяли, да и, откровенно говоря, за всё время пути не особо сдружились. То есть разговаривали, оказывали мелкие услуги, даже угощали едой, давая попробовать незнакомые блюда, но незримая стена сохранялась. Мы от них слишком отличались. А здесь не толерантный двадцатый век, здесь агрессия в ответ на чуждость является нормой. К нам булгары ещё нормально относились, потому что мы укладывались в привычные рамки, то есть были купцами, ехали с понятной целью, носили оружие на поясе. И то за тем, как я ухаживаю за волом, смотрели с удивлением. По их понятиям, воин может чистить, кормить, убирать навоз своего коня, а остальной скотиной должны заниматься слуги.
Так как кабаки меня не интересовали, я сразу прошел в Обитель.
Старцы Отверзающего любили серебро, белый цвет и плавные линии. У главного здания не было острых углов, стены красиво перетекали одна в другую, вынуждая глаз скользить по ним в попытке зацепиться за выделяющиеся детали. Вход словно прятался между двух рукотворных волн, если бы не дорожка, я вполне мог бы его пропустить. Дверей нет, вместо большого крыльца — невысокий каменный порожек. Непривычно и сильно отличается от наших храмов.
Внутри планировка походила на то, что я видел у Князя и Синеокого, то есть девять кругов столов, сходящихся к центру. Эти престолы в Обители не единственные, но они самые престижные и часто используемые. Поэтому нет ничего удивительного, что сейчас все они оказались заняты и мне пришлось встать в сторонке, дожидаясь, пока какой-нибудь освободится. Ну и заодно небольшое пожертвование на специальный столик при входе положил — куда ж без него.
Я хотел попробовать усесться на стол второго круга. Существует одно серьёзное отличие, выделяющее престолы центрального здания любой Обители из череды себе подобных. Они служат чем-то вроде маркера, показывают уровень соискателя. У любого, усаживающегося в массивное кресло, первым делом проверяется качество божьего сплетения, и, если оно признаётся недостаточным, работать просто не получается. Интерфейс не подключается или заклинание не срабатывает, сами подбирайте аналогию. У родовых столов или у установленных в других местах Обители подобного ограничения нет, там информация доступна полностью (если не можешь воспринять информацию — твои проблемы, лови инсульт).
Почему я считал, что готов? Две причины. Во-первых, три начальные стадии сплетение растет быстро. Вернее, самой первой стадией считается долгая «нулевая», с момента принятия божьего дара и до момента, когда стол вообще откликается на запрос. У неё много этапов, разбираются в которых только целители, обычные люди голову не забивают. Учитывая тот факт, что ещё год назад в Березове я мог создавать Заморозку, качество сплетения у меня уже тогда было хорошим, твердым. Причём — это во-вторых — с тех пор я много занимался и, главное, большую часть времени проводил в тёмных лесах, чей фон служит стимулятором для развития. В разумных дозах.
Так как сейчас все столы были заняты, я от нечего делать принялся разглядывать роспись на стенах. Сюжеты те же, что и у нас, только рисовка отличается. Крайняя справа картина показывает стилизованное изображение Великой Войны между богами, следующей идёт пробуждение Тьмы, тоже схематичное. Дальше — Великий Суд, на котором целая раса приговорила себя к исходу. Открытие Врат, приход людей, их обучение в новом мире. Последняя битва, в которой боги уничтожили командные центры Тьмы. Неизвестно, чем те являлись: может, некими сверхвожаками, или мутировавшими физически и психологически сородичами, или чем-то ещё. Как бы то ни было, немногие выжившие тогда боги заверили учеников, что отныне Тьма обезглавлена, после чего свалили неведомо куда. В отдельных священных текстах проскальзывают намеки на коллективное самоубийство, но тут я ничего утверждать не берусь.