Наследство в глухой провинции
Шрифт:
Внутренний голос, предвкушая мое очередное высказывание, тщетно пытался заткнуть мне рот, я упорно продолжала изображать из себя жизнерадостную идиотку.
— Ничего она не шагнула. Просто у меня появилось знакомство в районном угрозыске, вот я и решила им воспользоваться. По крайней мере я выполню долг по отношению к тетке, которая оставила мне наследство. Пусть пока мне и трудно его реализовать.
— Простите, а что за долг перед покойной, о котором вы упомянули?
— А как же! Найти того, кто ее убил.
— Да с чего вы это взяли? — проговорил Далматов, на некоторое время выпадая из образа душки-сотника. — Официальное заключение следствия: ненасильственная смерть.
— А вы тоже этим происшествием интересовались? — невинно спросила я.
— Ну, у нас здесь происходит не слишком много событий, — медленно проговорил он. — Нарочно, конечно, я не интересовался. Всего лишь пришлось париться в сауне с районным прокурором, он и рассказал… Может, вы не знаете, но в маленьких населенных пунктах приходится кому-то следить за равновесием сил…
О чем он говорит? Какое такое равновесие?!
— То, что в большом городе пройдет незамеченным, в нашем медвежьем углу может привести к панике, — любезно пояснил сотник. — Мы, казаки, уделяем этому особое внимание. Криминальные структуры есть везде, и у нас не получится избавиться от них полностью, но следить за их деятельностью, как говорится, давать укорот… Именно наблюдение за порядком в районе взяла на себя моя сотня.
Он так и сказал — «моя». Без особого хвастовства. Только констатировал. Как будто это были его личные люди. Холопы.
Вон куда метит сотник Далматов — в негласные руководители района. Контролеры порядка.
— А что, районная администрация не справляется? — на всякий случай поинтересовалась я.
— Она слишком малочисленна. А мои ребята — как раз та самая сила, на которую всякий руководитель района сможет опереться. Потому я и интересовался делом вашей тетки. Нельзя пускать на самотек слухи о таких происшествиях. Люди еще подумают, будто у нас можно совершить убийство и не понести за это наказания.
— Значит, вы считаете, я зря занялась расследованием?
Он вроде равнодушно пожал плечами:
— Ну, если у вас есть лишние деньги.
— Просто я все равно вынуждена здесь задержаться. Из-за дома. — Я почувствовала, что мне надо «отползать», как в таких случаях говорит Коля Дольский. — Не бросишь же его, наследство все-таки…
— А вы уже подали объявление о продаже дома?
— Пока нет. Как раз сегодня и собиралась этим заняться.
— Думаю, что я смогу вам помочь. — Он посмотрел на меня, как будто только в эту минуту ему в голову пришла очень удачная мысль. — Как вы смотрите на то, чтобы продать свой дом, полученный по наследству, мне?
— Вам?!
Теперь настала моя очередь, что называется, проглотить язык. Вот уж не думала, что, имея такие хоромы, Далматов может заинтересоваться деревянным, хоть и неординарным домом. Тут что-то не то.
— Вы хотите его купить?
— Хочу.
— И по какой цене?
Все-таки бизнес меня испортил. Ведь я намеревалась задать вовсе не такой вопрос, но едва разговор зашел о деньгах, отодвинула в сторону все другие моменты. Только что я и не думала о том, как буду его продавать, а язык уже вымолвил: сколько?
— Десять штук баксов.
Если мне удалось не упасть со стула, то лишь благодаря закалке, которую я получила, работая в нашей с Ольгой фирме. Кстати, почему в разговоре с сотником я не упомянула, что фирма моя лишь на пятьдесят процентов? Хвастунишка! Но не одному же сотнику хвост распускать, нам тоже есть чем гордиться.
Итак, вернемся к цене моего дома. Навести справки о ценах на недвижимость в Ивлевском районе я сумела. И точно знаю, дом в Костромино столько не стоит. Максимум, что я могла за него получить, — пять тысяч, да и то потому, что участок достаточно велик. Но опять во мне сработало что-то на уровне подсознания, потому что я произнесла:
— Согласна.
На его лице мелькнула усмешка. Мол, еще бы! Он хлопнул в ладоши — фарс да и только! — и уже известный мне красавец блондин вошел и передал ему конверт, который сотник тут же протянул мне:
— Можете пересчитать.
Неужели его подчиненные так быстро сориентировались? Или это был вовсе не экспромт, как в том пытался убедить меня резвый сотник. Да, эти ребята привыкли брать быка за рога! В конверте лежала банковская упаковка сотенных купюр долларов США. Писатель Михаил Задорнов говорит, что не все американцы видели эти купюры, а у меня их целых сто штук! Оказывается, наследство тети Олимпиады не такое уж мизерное. Вернее, вдруг выросло в цене, хотя я по-прежнему не знала почему.
Я осторожно положила деньги на край стола.
— Видите ли, я уже пообещала своему новому знакомому задержаться здесь хотя бы до субботы. Но в воскресенье с утра меня здесь уже не будет, обещаю. В том смысле, если дом вам будет нужен немедленно.
— Ничего, я подожду, — снисходительно согласился сотник. — Может, вы думаете, что продешевили?
— Нет-нет, — поспешно сказала я, — цена мне подходит.
Странно, что, взглянув в его глаза, я заметила промелькнувшее в них удовлетворение, словно он решил для себя: первая часть дела сделана. Именно так, первая. Может, потому что я не знала причин его заинтересованности, то и не спешила радоваться удачной сделке?
— А вещи тети Липы…
Я не только не боялась выглядеть в их глазах патологической жадиной, но и умышленно добавляла побольше черной краски в этот неприятный образ.
— Все, что есть в доме, конечно же, останется вам. Включая клад в стене, если найдете.
— Какой клад?
— Лариса Сергеевна, я же пошутил. — Тон его был отечески покровительственным.
Значит, роль увлеченного мной мужчины сотник Далматов решил отбросить. Странно, но это понимание несколько разочаровало меня. Вообще-то по большому счету Георгию Васильевичу хотелось нравиться. В нем чувствовалась скрытая мужская мощь, по которой безотчетно тоскует большинство женщин. И верилось, что если этот мужчина чего-нибудь захочет, то непременно добьется.