Насмешка
Шрифт:
В роду ласса Гаэрда было много славных предков, чьи имена значились среди победителей. Лиаль знала наизусть их имена и годы жизни. Зачем ей это? Она не могла сказать точно. Наверное, девушка видела в изучении истории чужого ей рода некое развлечение. Правда, показать свой интерес и узнать, что случилось с родом Дальвейг после того времени, что последним значилось в Хрониках, Лиаль не решилась бы никогда. Тем более, что ей следовало так подробно изучать предков своего супруга, чтобы потом рассказать их детям о том, какому славному роду они принадлежат, как и полагалось делать добропорядочной матери и жене. Но, к своему стыду, лаисса Ренваль знала о роде, с которым теперь была связана ее жизнь, так мало, что и заговаривать об этом не стоило.
А еще очень хотелось узнать больше о том, что привело ласса в замок наместника, но он по-прежнему не спешил рассказывать, а Лиаль не осмеливалась спросить, несмотря на все свое любопытство. Медальон она все так же носила под одеждой, снимая его лишь тогда, когда ложилась спать, потому что менее всего хотела, чтобы прислуга, если войдет в ее опочивальню, заметила на госпоже чужую вещь. Но оставаясь в одиночестве, лаисса Ренваль доставала его, снимала с шеи и ласково обводила кончиком пальца каждую букву, повторяя написанный девиз, поглаживала орла и снова прятала под одеждой. И она, скорей, рассталась бы с жизнью, чем показала бы кому-то этот медальон или рассказала о нем.
Лиот теперь пел ей песни не о воинах и странствующих благородных лассах, сражавшихся с разбойниками, бравшими замки и спасавших прекрасных лаисс. Бард был удивлен, ибо раньше госпожа не выбирала песен, и он пел то, к чему лежала его душа. Но теперь, стоило мужчине ударить по струнам, как Лиаль останавливала его и просила:
— Лиот, спой мне про благородного ласса Хенрика. Хочу послушать о его странствиях.
— Как будет угодно моей госпоже, — склонял голову бард и заводил долгую балладу о подвигах благородного странствующего ласса.
За это время бард не принес лаиссе новых писем от брата, но тому была причина. Лиот успел только передать ее послание, а после начались снегопады, и выбраться из замка не представлялось возможным. Дорогу завалило настолько, что челядь подумывала начать расчищать путь, дабы избежать гнева господина, когда он вернется в замок и не сможет пробиться через сугробы. Но его возвращения не ожидалось еще около двух-трех недель, а снеди в замке хватало, потому прислуга позволила себе облениться, не особо слушая увещевания наложницы, а госпожа молчала.
Да, стоит заметить, что авторитет любовницы господина пошатнулся после того, как ее прогнала Лиаль, показав, кто в замке супруга ласса Ренваля и благородная лаисса. Если бы девушка пожелала, ее бы послушались, но она ни во что не лезла, не желая ругаться с наместником еще и из-за этого. А коли госпожа молчит, то и челядь не норовит сунуться вперед повелений.
Сегодня опять шел снег. Неспешный, он кружился крупными хлопьями в призрачном лунном свете. Не свистел в трубах ветер, не швырял в окно колючие снежинки, не задувал под накидки воинов, стоявших на стенах. Огонь, как всегда ласковый и уютный, лизал дрова в камине, выстреливая время от времени веселыми искрами. Лиаль некоторое время сидела у огня, глядя в его сердцевину.
— А почему бы и нет? — вдруг произнесла она и поднялась с кресла. — Ничего дурного в этом не будет.
Девушка решилась на совместную трапезу со своим гостем, за которой можно было побеседовать более обстоятельно. К тому же слуги будут находиться рядом, и никакого неприличного уединения не выйдет. Гость уже достаточно окреп, и Лиаль, как радушная хозяйка, вполне может оказать ему подобную честь… хоть один разочек! И если супруг будет недоволен, то лаиссе Ренваль будет, что ему ответить. И пусть после этого ей, возможно, придется сидеть с супругом за одним столом, но подобное не пугало лаиссу. Наместник умел вести себя за столом. Правда, Лиа не была уверена, что не отобьет аппетит своим ехидством, однако ради одной продолжительной беседы с лассом Дальвейгом, девушка готова была терпеть язвительность супруга в будущем.
Лиаль кликнула служанку и дала повеление накрывать стол в трапезной зале, имевшейся на ее половине. Служанка одарила госпожу удивленным взглядом, но поклонилась и поспешила передать повеление благородной лаиссы. Затем Лиа отправила слугу, приставленному к лассу Гаэрду вместе с Мальгой, передать тому приглашение на совместную вечернюю трапезу. Лиаль хотела кликнуть и музыкантов, но сдержалась, подумав, что это было бы уже лишним. Всего лишь ужин и приятная беседа, не больше.
Но на этом лаисса не успокоилась и долго выбирала наряд для вечерней трапезы, браня супруга за скудость своих одежд. Взглянув в зеркало, девушка недовольно скривилась, найдя, что постарела и подурнела от вынужденного безделья и скуки. Она подошла ближе к серебренному, гладко отполированному зеркалу, с пристрастием вглядываясь в свое отражение. Лаисса даже готова была найти у себя морщины, но, поднеся ближе свечу, облегченно вздохнула. Искомых признаков увядания она так и не обнаружила. Это вернуло Лиаль с небес на землю, и она даже топнула ножкой, негодуя на себя. И с чего так взбудоражилась? Ну трапеза, ну с благородным лассом, и что из этого? Будто Лиа не приходилось сидеть с мужчинами за одним столом.
— В конец одичала, — проворчала лаисса Ренваль и бросила всю затею с переодеванием.
Ни к чему это, лишнее. Девушка взяла свою вышивку и села в кресло, заставляя себя заняться рукоделием, но несколько раз укололась, когда мысли ее устремлялись в трапезную залу, и Лиаль откинула вышивание. К тому времени, когда доложили, что на стол накрыто, благородная лаисса была уже в крайней степени раздражения и возбуждения. Однако сумела взять себя в руки и степенно кивнуть, отправляя за лассом Дальвейгом.
— Ох, Святые, — она нервно поправила прическу и отправилась в трапезный зал.
Благородная лаисса пришла первой, чтобы встретить гостя, как и подобает хозяйке. Сердечко Лиаль билось в груди, словно птичка, пойманная в силок. Девушка подошла к одному из стульев, стиснула его спинку пальцами и прикрыла глаза, ужасаясь своей смелости. Волнение оказалось настолько сильным, что лаисса готова была броситься прочь. Малодушие все более охватывало Лию, и она уже намеревалась отказаться от своей затеи, когда открылась тяжелая деревянная створа, и в залу вошел ласс Дальвейг.
Его шаги разносились гулким эхом, отражаясь от каменных стен, увешанных факелами. Сердце Лиаль на мгновение замерло, а затем вновь пустилось вскачь. Она порывисто обернулась и замерла, не сводя взгляда с высокой фигуры молодого мужчины. Его волосы казались сейчас темным золотом, зеленые глаза пристально взирали на хозяйку замка, а на губах играла приветливая легкая улыбка. Он неспешно приближался, и лаиссе казалось, что ее сердце стучит в такт мужским шагам. Время словно растянулось, уподобляясь густому меду, обволакивая девушку вязким удушьем. И все же Лиаль справилась со своим волнением, не понимая, что же вызвало его. Это всего лишь вечерняя трапеза и беседа, в который раз повторила она себе. Гаэрд, наконец, приблизился, приложил ладонь к широкой груди и склонился в почтительном поклоне.