Насмешка
Шрифт:
— Гаэрд Дальвейг, таково мое имя, — ответил мужчина. — Об остальном позвольте пока умолчать, это не моя тайна. Скажу лишь, что враг, напавший на мой отряд, может разыскивать меня, как и мои люди. Схватка произошла на рассвете, и я не видел дороги, доверившись Ветру, он и вынес меня к вашему замку. — Ласс Дальвейг немного помолчал, отдыхая от столь длинной речи. После снова встретился с взглядом девушки. — Вы лаисса Ренваль?
— Да, — она кивнула и присела на стул, который госпоже пододвинул бард. — Мое имя — Лиаль Ренваль.
— Лиаль, — повторил раненый. — Лиаль. Будто слышится звук весенней капели. — Взгляд ласса переместился на лютню, которую держал в руках бард, но вновь посмотрел на девушку. — Не ругайте меня за дерзость, мои мысли сейчас разбегаются, и я опасаюсь оскорбить вас.
— Спрашивайте, — улыбнулась лаисса, понимая, что он хочет что-то спросить.
— Вы дочь наместника? Или же сестра? — ласс Дальвейг вновь облизал губы и покосился на опустевшую кружку, из-за чего не увидел досадливую гримаску, мелькнувшую на лице Лиаль.
— Я его супруга, — ответила она и поднялась со своего места. — Отдыхайте, ласс Дальвейг. Ежели вам что-то понадобится, просто попросите, и вам дадут.
— Благодарю, лаисса Ренваль, — кивнул мужчина. — Пока у меня лишь одно желание, ощутить свой разум и вновь оказаться на ногах.
— Ваш разум при вас, — улыбнулась Лиаль.
— Не уверен, — усмехнулся Гаэрд Дальвейг.
Благородная лаисса подарила раненому еще одну улыбку и покинула его. Уже выйдя из комнаты ласса, девушка велела ратнику, стоявшему у дверей:
— Передай начальнику стражи, чтобы приказал воинам не выдавать ласса Дальвейга тем, кто будет интересоваться им. Я не желаю, чтобы спасенная нами жизнь, покинула ласса из-за того, что мы выдадим его недругам.
Мужчина склонил голову и поспешил исполнить поручение. Лиаль проводила взглядом мужчину, уже дошла до лестницы и только опомнилась, что не вернула медальон, а ласс Дальвейг не спросил о нем, должно быть, пока не обнаружив пропажи. Стоило вернуться и отдать раненому его вещь, но тогда придется снять ее с шеи, а это уже будет выглядеть неприлично, будто она хотела забрать медальон себе. Или же хочет свое подарить постороннему мужчине, но без прислуги войти в комнату к лассу будет неверным. Могут пойти пересуды. Лиаль отругала себя за свой порыв, из-за которого теперь оказалась в глупом положении. Решив отдать медальон в другой раз, лаисса Ренваль вернулась в свои покои.
Бард последовал за госпожой, не получив иных распоряжений. Он остановился в дверях и застыл, ожидая, что ему прикажут, но Лиаль, расстроенная из-за своего неосмотрительного поступка, сцепила под подбородком пальцы и теперь расхаживала взад и вперед, продолжая ругать себя. Как же это сложно, когда приходится соблюдать осторожность, и когда нет того, кто готов тебе помочь даже в невинном деле. Был бы рядом Ригн, он бы все сделал, не давая сестре, попасть под подозрения. Но брат далеко, и все его попытки передать Лиаль записки закончились тем, что послания у нее на глазах сжег наместник, не дав прочесть ни строчки, хоть письма и были вскрыты.
Вздохнув, девушка опустилась на кресло и закрыла лицо руками, тяжело вздохнув и всхлипнув:
— Святые…
Быстрые шаги и звякнувшие следом струны лютни, стали для благородной лаиссы неожиданностью. Она ахнула, удивленно глядя на барда, опустившегося на колени. В глазах молодого мужчины было столько чувств, что Лиаль невольно подалась назад, испугавшись его порыва.
— Госпожа, что печалит вас? Ежели вам нужна помощь, скажите, и я все сделаю для вас.
— Лиот, встань, — потребовала девушка. — Ежели сюда войдут, то могут рассудить превратно. А ежели узнает господин, то ни мне, ни тебе не поздоровится.
— Моя госпожа…
— Встань, — сердито прервала барда лаисса и первая встала с кресла, отходя подальше.
Лиот поднялся на ноги, но взгляд его продолжал следовать за девушкой.
— Госпожа, — позвал бард. — Я смерд, вы благородная лаисса и супруга моего господина, но моя душа полнится вами. И уж коли я не смею говорить вам о том, что мое сердце поет, когда я вижу вас, то я могу хотя бы стать вашим слугой. Ежели вы прикажете, я исполню с радостью. Быть вам полезным — это все, о чем я смею мечтать.
Лиаль остановилась и взглянула на барда, ожидавшего ее ответа. Она обняла себя за плечи, раздумывая над его словами. Друг ей был необходим. Оставаться наедине с собой было тяжело, но могла ли она довериться мужчине, служившему ее супругу? Могла ли поверить в то, что в замке наместника есть тот, кто хочет помочь ей?
— Госпожа…
Девушка подняла руку, останавливая барда, готового возобновить свои речи. Она отвернулась от него и ненадолго прикрыла глаза, решаясь на то, чтобы принять предложение Лиота. Нет, просить передать медальон Лиаль не собиралась. Слишком рискованно. Но было и то, в чем лаисса нуждалась, как в глотке воздуха.
— Лиот, — позвала Лиаль, и голос девушки прозвучал неожиданно глухо.
— Да, госпожа, — он сделал шаг в направлении лаиссы и снова замер.
— Я давно не имею вестей из дома и не могу сама отправить им весточку. Ежели ты хочешь исполнить мое поручение, то найди возможность передать мое послание лассу Ригнарду Магинбьорну, а после принеси его ответ.
Лаисса Ренваль обернулась, испытующе глядя на барда, но тот лишь кивнул, преданно глядя на Лиаль.
— Пишите, госпожа, я найду возможность, — сказал мужчина. — За вашу улыбку, я готов собрать все звезды с неба.
Лиаль отвернулась, и усмешка скользнула по ее губам. Мужское бахвальство девушка никогда не приветствовала, и, если благородный ласс начинал хвалиться, то лаисса Магинбьорн оставалась с ним холодна. Бард был певцом, он знал красивые слова, хоть и родился смердом, потому Лиа простила ему его похвальбу. К тому же с ним она не связывала чаяний на будущее, и главное, чем должен был обладать мужчина — это честность и преданность. Их наличие и покажет отправка послания лаиссы.
Перья, чернила и бумага у Лиаль имелись. Их наместник однажды лично принес ей, словно желая поиздеваться над пленницей, которой не позволено было никому отправлять писем. Девушка тогда оценила поступок ласса Ренваля, невесело усмехнувшись и поблагодарив его за щедрость и доброту. Ведь поступок супруга был ответом на ее просьбу позволить написать брату хотя бы одно послание.