Насмешка
Шрифт:
— Это же просто дар Святых! — восклицал ласс Сигард. — Сколько лассов мечтает, чтобы наместник выбрал именно его дочь. Скольких благородных лаисс ему прочили в жены, но он обратил внимание на твою сестру. Стало быть, так угодно Провидению, и мы не будем вмешиваться в его промысел.
— Отец, ласс Ренваль не лучшая партия для Лии, — отвечал Ригнард отцу. — Слухи о нем не столь хороши, как его титул.
Ласс Магинбьорн отвесил сыну подзатыльник.
— Много ты понимаешь, мальчишка, — цыкнул он на Ригнарда. — Коли наша Лиа не будет глупа, то приструнит этого жеребца и будет кормить со своих рук. Молода она еще, конечно, не опытна… Но в этом ее сила, этим она может пленить непокорного ласса, а там и ума наберется. — Ригн промолчал, но выбор отца не одобрил.
В назначенный день кавалькада тронулась в путь. Лиаль восседала на белоснежной кобылице, присланной ей наместником. Благородная лаисса пыталась упрямиться, понимая, что явление в Дьот на даренной ей лошади станет знаком наместнику, что она принимает его ухаживания, но отец заставил. Кроме того, в повозке ехали драгоценности, так же присланные наместником. Удивительным образом они подходили к наряду лаиссы Магинбьорн, и Лиаль подозревала, что отец передал лассу Ренвалю, в чем она будет одета.
Ригн хмурился, но поговорить им не позволял отец, оставаясь между сыном и дочерью. Впрочем, хмурилась и Лиаль, осознавая, что теперь все гораздо серьезней, чем обычно, однако девушка надеялась, что Святые не оставят ее своей милостью, и она сможет найти выход, избавившись от внимания наместника.
На подъезде к Дьоту их встретили люди ласса Ренваля, будто род Магинбьорн имел в его глазах особую важность. Младшие Магинбьорны переглянулись, старший пришел в восторг. Так как в столице провинции у благородных лассов не было дома, то наместник разместил их в гостевых покоях своего дворца. Сам он живал здесь, лишь когда бывал в Дьоте, основное время предпочитал проводить время в родовом замке.
Приехав во дворец, где уже собирались иные гости, Магинбьорны узнали, что ласс Ренваль еще не объявился. Это немного расстроило отца, решившего, что наместник встретит их, сразу показав свои намерения. В отличие от ласса Сигарда, его дети выдохнули и обменялись довольными взглядами. К вечеру наместник так же не появился. Впрочем, празднование было назначено на следующий день, потому никто не удивился тому, что дворец полон гостей, но хозяин отсутствует.
Он появился утром следующего дня. Стремительно прошел к себе, и до полудня не появлялся, так никого и не поприветствовав и не приняв даров, которые гости спешили преподнести лассу Ренвалю. Вообще, дары было принято преподносить на пиру, но всем хотелось оказаться первыми, кто поздравит высокородного ласса.
Узнав, что остальные гости оказались не удел, ласс Магинбьорн усмехнулся и повернулся к дочери:
— Ты преподнесешь наш дар, — сказал он Лиаль.
— Отец, это неприлично, — вмешался Ригн. — Этикет не дозволяет лаиссам выставлять себя на всеобщее обозрение, а на Лию будет глазеть вся зала. Для чего ей читали проповеди о скромности, ежели сестрица потащится через всю пиршественную залу, чтобы отдать наш дар.
Старший ласс поджал губы и погрозил сыну пальцем.
— Лиаль отнесет, это мое последнее слово! — рявкнул он. — Наместнику будет приятно получить дар из ее рук.
— За своими мечтами о родстве с Ренвалем, вы, отец, забываете о собственной дочери, — не пошел на попятную Ригнард. — Ежели он не выберет Лиаль, то как она будет выглядеть в глазах остальных женихов?
Отец рассвирепел, замахнулся, но вдруг передумал наказывать сына за дерзость и согласился.
— Ты прав, Лиа останется на месте. — Лиаль выдохнула с облегчением. Ей совсем не понравилась идея отца.
На этом споры в благородном семействе прекратились, и до вечера Лиаль и Ригнард от души веселились, побывав на выступлении приглашенной труппы актеров, лучшей в Валимаре. Они играли даже при королевском дворе. Потом гуляли по городу, ели сладости, потанцевали на площади вместе с простолюдинами, посмеялись над шутами, охали, глядя на канатоходца, и умилялись двум собачкам, ходившим на задних лапах. Наместник ни разу за это время не напомнил о себе, словно и не интересовало его семейство Магинбьорн. Отец кусал губы, дети радовались жизни.
К назначенному часу гости переоделись, готовые войти в пиршественную залу, двери которой еще оставались закрыты. Дабы гости не заскучали, их веселили приглашенные циркачи. Шуты болтались между благородными лассами, отпуская не всегда приличные шуточки, но настроение у всех был прекрасным. А потом появился ласс Ландр Ренваль. На устах ласса Магинбьорна расцвела довольная улыбка, некоторые мужчины нахмурились, лаиссы позеленели от злости, а Лиаль побледнела. Он был одет в те же цвета, что и она. Более того, копия подвесок, присланных наместником лаиссе Магинбьорн, украшали и его костюм. Они были парой, о чем громогласно заявляли одинаковые наряды.
Ласс Ренваль, кивнув гостям, подошел к лаиссе Магинбьорн, небрежно подав ей руку.
— Милости Святых, моя дорогая лаисса, — произнес мужчина, чуть приподняв уголки губ в улыбке. — Вы прелестны.
— И вам их милости, высокородный ласс, — пролепетала Лиа, накрывая руку наместника своей ладонью.
Она была растерянна в тот момент, раздосадована, и настроение, такое солнечное в этот день, мгновенно испортилось. К такому повороту девушка не была готова. Одно дело взгляды, которые наместник мог бросать на нее, пару раз станцевать с благородной лаиссой, сказать, как она хороша, а другое — столь явное предпочтение ее другим женщинам.
Как она и опасалась, семейство Магинбьорн оказалось рядом с наместником за столом. Он вообще в тот вечер не отпускал от себя Лиаль, ее отца и брата. Впрочем, отец не отходил от наместника сам, а брат от Лии, не желая оставлять ее наедине с лассом Ренвалем. Сама лаисса изо всех сил старалась казаться приветливой, отвечая на вопросы наместника, даже несколько раз выдавила из себя улыбку. Но его холодный внимательный взгляд, цепко следивший за ней, пугал и настораживал. Мужчина будто изучал и оценивал благородную лаиссу.
Однако, самое ужасное произошло ближе к концу праздничного пира, когда, после очередного танца, которые ласс Ренваль не позволял занять никому, полновластно завладев Лиаль, вдруг увлек девушку за собой. Они оказались за дверями пиршественной залы. Наместник стремительно удалялся все дальше, не отпуская руки Лии, в конце концов, вывел ее на балкон, стиснул в объятьях и совершенно бессовестно завладел устами девушки.
— Святые, как вы смеете?! — воскликнула лаисса Магинбьорн, вырываясь из объятий.