Наставник
Шрифт:
Мне оставалось только развернуть ее так, чтобы шарики с краской полетели в ее партнера. Один попал совсем уж удачно: залепил маску так, что человек временно ослеп. Он допустил не менее нелепую ошибку - открыл ответный огонь. Вслепую! Я, не мучаясь угрызениями совести, подставил под этот огонь Петренко. Когда она была покрыта пятнами, я наконец отпустил ее и тут же отплыл в сторону, на безопасное расстояние.
– Тренировка для вас окончена, - объявил я.
– Возвращайтесь на корабль.
Они что-то ответили, но я не услышал. Из нас троих только я мог
На вторую пару я потратил еще меньше времени: они заплыли в темные воды. Они сами же подняли со дна столько песка, что я стал для них невидимым. Убедившись, что по пятнистости они не уступают леопардам, я отослал их на корабль.
А вот тройка, возглавляемая лидером всего отряда, Александром Григорьевым, вела себя осторожней. Они искали меня в скалах - неглупый выбор, совсем неглупый. Зверь первой серии там бы и спрятался. Причем пока двое осматривали окрестности на предмет меня, кто-то один всегда оставался на страже, прикрывал их спину.
Может, они не так уж и безнадежны и мне следует дать им шанс?
Но потом я увидел, что в руках одного человека не ружье с краской, а самый настоящий гарпун, и агрессия моя вернулась. Они хотели ранить и унизить меня. А я по понятным причинам не люблю, когда меня ранят и унижают - вот такой у меня трудный характер.
Этих я решил напугать, если уж подкрасться незаметно не удается. Большая часть скал были полыми, я заплыл в одну из ниш, постоянно чувствуя, где находятся люди. Когда я был прямо под ними, я просто пробил себе путь наверх. Камни разлетелись в разные стороны, вода помутнела от осколков, спокойствие сохранил лишь Григорьев, остальные двое испугались. И все же присутствие командира действовало на них положительно: предыдущие пары вели себя более неуклюже.
Стрелять они начали уже когда увидели меня. Избегать попадания без разгона было бы сложновато и на моей скорости, поэтому я не плавал. Я цеплялся хвостом за скалы и буквально протаскивал себя сквозь воду. За счет этого я не мог захватить никого из них, и мне пришлось действовать аккуратно: постоянно перемещаясь, я подводил их друг к другу.
Мой расчет оказался точным. Одно попадание, два, три... Краска расплывалась в воде, застывала на них пятнами, но проходила мимо меня. Правда, мне приходилось дышать этой гадостью, но не думаю, что от этого будет какой-то вред.
А потом выстрелил тот, с гарпуном. Выстрелил очень плохо: вслепую, в облако краски, где, по его мнению, должен был скрываться я. Но меня-то и близко не было! За облаком краски находился только Григорьев, и стрела полетела прямо в него.
Страх холодом пробежал по моим венам, я рванулся наперехват. Не знаю, каким чудом мне удалось сделать это, но я перехватил стрелу в сантиметре от его лица. Получилось очень эффектно, но не по моему замыслу - всего лишь удача. На самом деле я дрожал от страха.
Конечно, смерть Григорьева меня бы не сильно расстроила. Мне страшно было даже подумать, что было бы со мной, если бы я своими игрищами убил человека. Ведь по сути все, что я делал сейчас, - своеволие, нарушение правил и договоренностей. Что было бы с Литой, которая покинула своего зверя и позволила ему такое!
К счастью, чешуя надежно скрывала все мои эмоции. Людям казалось, что я специально перехватил стрелу именно так, а я не собирался открывать им правду. Я небрежным жестом согнул металлический гарпун в кривоватое кольцо и отпустил, позволил пойти ко дну.
– Наверх, - жестко приказал я.
– Быстро!
Я чувствовал в них разные эмоции: двое были напуганы, Григорьев злился, но не только на меня. На меня - в меньшей степени.
Я сделал в воде пару кругов, чтобы успокоиться. Мне не хотелось вылезать из воды одновременно с ними. Переждав так минут пятнадцать, я поплыл к кораблю.
А там было шумно, крики я услышал еще до того, как вынырнул:
– Идиоты! Как можно было расстрелять самих себя? Вы что, новобранцы, которые только-только добрались потными от волнения пальчиками до курков?! Ваши наманикюренные ручки уже не могут нормально держать оружие? На кого вы теперь похожи! На раскрашенных шлюх, которые не вовремя попали под дождь!
Хм, а в душе он романтик - образ дождя использован удачно.
Это, естественно, Григорьев распинается. Его несложно понять: его подчиненные только что проявили себя настолько плохо, что им в пример можно было ставить аквариумных рыбок.
Я забрался по своей лестнице, сел на поручни, позволяя солнцу сушить мою броню. Мне нравилось смотреть, как Григорьев их отчитывает, а они стоят с опущенными головами, потому что знают, что виноваты.
Периодически они злобно зыркали на меня, но никто ничего не говорил. А что тут можно сказать? Уделал я их, и они это знают.
Мое созерцание публичной порки было прервано появлением одного из помощников капитана:
– Господин Кароль, вас к телефону.
Нормально! Я эволюционировал от грязного мутанта до господина Кароля за один день. Однозначно, это задание не так уж плохо!
Поддавшись мелкой радости, я чуть не проворонил самое важное: меня зовут к телефону! Конечно, я знал, что такое телефон, но еще ни разу не разговаривал по нему. Кому я мог понадобиться?
Я не стал спрашивать об этом человека, чтобы не рушить неуместным любопытством образ грозного господина Кароля. Черт побери, как же мне нравится это слово!
Он привел меня к довольно странному телефону - я таких раньше не видел - и покинул комнату. Я не очень знал, что нужно говорить, как вообще начинают подобные разговоры, но угадывать не пришлось, сквозь помехи прорвался знакомый, хоть и измененный расстоянием голос:
– Кароль? Дошел уже?
– Дошел, - признался я.
– А чего молчишь, как неродной?
– Потому что я и есть неродной. Непохожи мы на родственников!
Откровенно веселый голос Литы меня немало удивил. Чем она вообще там занимается?! Уезжала довольно подавленной...