Наставники Лавкрафта (сборник)
Шрифт:
Вы думали, что я упал в обморок? Хотелось бы… Тогда бы этот вой прекратился. Конечно, легко говорить, что это лишь посторонний шум и что звук еще никому не приносил вреда, но посмотрите на себя – вы бледны, словно туман. Нужно сделать лишь одну вещь, если мы надеемся уснуть сегодня ночью. Мы должны найти череп, положить его обратно в коробку из-под шляпок и запереть в шкафу наверху, где он предпочитает пребывать. Я не понимаю, как он выбрался наружу, но он хочет вернуться. Вот почему сегодня ночью воет так страшно – так плохо, как сейчас, не было никогда… никогда с тех пор, как я впервые…
Закопать его в землю? Да, мы можем так поступить, если сумеем найти, даже если на это у нас уйдет вся ночь. Мы зароем его на глубину шести футов и утрамбуем землю над ним так, чтобы уж больше он никогда не выбрался наружу,
Да, вы совершенно правы. Я схожу с ума… мне надо взять себя в руки. Не заговаривайте со мной в течение одной или двух минут; я просто посижу абсолютно неподвижно с закрытыми глазами и повторю для себя кое-что, в чем я уверен. Это самый лучший способ прийти в себя.
«Сложить высоту, широту и полярное расстояние, разделить на два и отнять высоту от полученной полусуммы; затем найти сумму логарифма секанса широты, косеканса полярного расстояния, косинуса полусуммы и синуса полусуммы минус высота», – вот, вспомнил! Так что не говорите, что я потерял рассудок, ибо моя память в полном порядке, разве не так?
Конечно, вы можете сказать, что это механическая память и что мы никогда не забываем то, что выучили, будучи еще мальчишками, если использовали эти знания почти каждый день на протяжении всей жизни. Но в этом вся суть и есть. Когда человек сходит с ума, тогда именно машинальная часть его рассудка приходит в негодность, и это уже не исправить; ему кажется, что он помнит то, чего на самом деле никогда не происходило, или он видит вещи, которые не связаны с реальностью, или же слышит звуки, когда вокруг стоит гробовая тишина. Это не то, что происходит с нами обоими, не так ли?
Пойдемте! Мы возьмем фонарь и обойдем дом. Дождя нет, лишь дует сильный ветер. Фонарь находится в прихожей, в шкафу под лестницей. Я всегда храню его в отрегулированном состоянии на случай непредвиденной аварии.
Что? Нет смысла искать эту штуковину? Я не понимаю, как вы можете говорить такое. Вот обсуждать то, чтобы зарыть череп, конечно же, было абсурдом, потому что он не хочет быть погребенным. Он желает вернуться назад в свою коробку для шляпок и чтобы его отнесли наверх, бедолагу! Я знаю, что Трэхерн вытащил его, а затем заново поставил печать. Может быть, он отнес его на погост, и, возможно, он имел лишь благие намерения. Я полагаю, он думал, что череп перестанет вопить, если будет аккуратно уложен в освященную землю рядом с тем местом, где ему подобает находиться. Но тот воротился обратно в дом. Да, вот так-то. Трэхерн – добрый малый и до некоторой степени набожный, я думаю. Разве его действия не выглядят естественно, разумно и благонамеренно? Он предположил, что череп кричал оттого, что не был похоронен благопристойно – вместе со всеми останками. Но он оказался не прав. Откуда ему знать, что череп орет на меня, потому что ненавидит, так как это моя вина, что внутри него оказался тот маленький кусочек свинца?
Вы считаете, не стоит искать череп? Бессмыслица какая-то! Говорю же вам: он хочет, чтобы его нашли… Прислушайтесь! Что там такое стучит? Вы слышите это? «Тук-тук-тук» – три раза, а затем пауза, и снова – «тук-тук-тук». Какой-то глухой звук, так ведь?
Он вернулся домой. Я слышал этот стук и раньше. Он хочет войти и оказаться наверху, в шкафу, в своей коробке. Он у входной двери.
Вы составите мне компанию? Мы пойдем и впустим его в дом. Да, я признаюсь, что не хочу идти в одиночку и открывать дверь. Эта штуковина перекатится через порог и остановится у моих ног, как это было в прошлый раз, а потом еще и свет потухнет. Я немало потрясен после обнаружения того кусочка свинца, к тому же мое сердце не совсем в порядке – возможно, слишком много крепкого табака. Кроме того, я вполне готов признаться, что сегодня я немного не в себе, как никогда прежде.
Так-то! Не отставайте! Я прихвачу коробку с собой, чтобы не возвращаться. Вы слышите стук? Это не похоже ни на какой из стуков, которые я когда-либо слышал. Подержите эту дверь открытой. Тогда я смогу найти фонарь под лестницей, благодаря свету из этой комнаты, не вынося свечу в прихожую, – она все равно бы потухла здесь.
Эта
Хватайте череп! Это ветер перебросил его через порог и теперь катит по полу – ветер, и только. Снаружи настоящий ураган, скажу я вам! Вы взяли его? Коробка для шляпок стоит на столике. Одну минуту, я лишь запру дверь на засов. Ну вот!
Почему вы бросили его в коробку так небрежно? Это ему, знаете ли, не нравится.
Что вы сказали? Укусил вас за руку? Что за вздор, приятель! Вы попросту допустили ту же оплошность, что и я. Вы сжали челюсти рукой и прищемили себя сами. Дайте-ка посмотреть. Надеюсь, вы не хотите сказать, что ощутимо пострадали? Боже милостивый, вы, должно быть, сдавили очень сильно, так как кожа у вас определенно изодрана. Перед тем как отправиться спать, я дам вам карболовый раствор. Говорят, что полученная от зуба мертвеца рана может долго не заживать и доставить уйму хлопот.
Подойдите ко мне, дайте взглянуть на него при свече. Я принесу коробку из-под шляпки. Не беспокойтесь о фонаре, пусть он продолжает гореть в прихожей, так как вскоре пригодится, когда я отправлюсь наверх. Да, захлопните дверь, если вам угодно. Комната станет уютной и более освещенной. Ваш палец все еще кровоточит? Ах, я вам тут же принесу карболового раствора, но прежде дайте мне взглянуть на череп.
Брр! На верхней челюсти видна капля крови. На одном из клыков. Выглядит ужасно, не так ли? Когда я увидел, как он катится по полу прихожей, руки почти перестали слушаться меня, и я почувствовал, как подкашиваются ноги. Лишь мгновение спустя я понял – это был сильный ветер, что гнал череп по гладким доскам паркета. Вы же не станете осуждать меня? Думаю, что не станете! Ведь мы выросли вместе и успели повидать кое-что. Пожалуй, хорошо, что мы можем признаться друг другу в том, что оба ощутили звериный страх, когда череп скользнул по полу в дом. Ничего удивительного, что вы прищемили себе палец, поднимая эту штуковину, раз даже я на нервах. Заметьте, я средь бела дня и под яркими лучами солнца допустил такую же оплошность.
Странно, что челюсти прилегают друг к другу так плотно, не правда ли? Я полагаю, тут дело в сырости, иначе они не смыкались бы словно тиски. Я стер каплю крови, – это выглядит устрашающе. Не бойтесь, я не собираюсь пытаться разомкнуть челюсти! Я вовсе не буду дурачиться с беднягой, а лишь заново скреплю коробку печатью; мы отнесем ее наверх и уберем туда, где череп желает находиться. Будьте добры, принесите сургуч. Он на письменном столе у окна. Благодарю вас. Могу вас заверить, что более без внимания свою печать не оставлю, чтобы ею вновь не воспользовался Трэхерн. Вы хотите объяснений? Я не берусь судить явления природы. Но если вы желаете думать, что Трэхерн спрятал череп где-то в кустах, а штормовой ветер подхватил и погнал его в сторону дома и заколотил им о входную дверь, как будто тот хотел попасть внутрь, – ваши предположения не являются чем-то невозможным, и я вполне готов с ними согласиться.
Вот, видите? Вы можете поклясться, что на самом деле наблюдали, как я запечатал коробку, – на случай, если нечто подобное произойдет вновь. Сургуч крепит бечевку к крышке, и ее уже нельзя отнять от коробки, даже палец невозможно просунуть. Вы, должно быть, вполне удовлетворены этим обстоятельством, не так ли? Конечно. Кроме того, мне следует запереть шкаф и впредь носить ключ в кармане.
Теперь мы можем взять фонарь и подняться наверх. Знаете что? Я очень склонен согласиться с вашим предположением, что ветер пригнал череп к дому. Итак, я пойду впереди, так как мне хорошо знакомы эти ступени, а вы держите фонарь поближе к моим ногам, пока мы поднимаемся. Как сильно воет и свистит ветер! Вы почувствовали песок под вашими сапогами на полу, когда мы проходили через прихожую?