Настенька
Шрифт:
Домовик напряженно уставился на меня, с минуту пожевав свою губу, а затем согласно кивнул:
– Это можно, навьюшка, - облегчённо выдохнул он, - А то я уж было подумал, что новая ведьма оброк с нечисти собирать явилась. А ты вон за хозяйку просить пришла.
– И я подсоблю чем смогу, - закивал банник, - Травки помогу сушить, да венички вязать, хворь у детишек подлечу, да мыла наварю. Не беспокойся, красавица.
– Вот и славно, - улыбнулась я им, а затем заинтересованно добавила, - А что вы там про оброк говорили?
Домовой
– Так ведь ты ж от нежити защищаешь. Почитай, всё село теперь под твоим крылом. Ты теперь наша и опора, и защита, и закон, - сказал, как отрезал, банник.
Я же от услышанного ошалело вытаращила глаза и плюхнулась пятой точкой на лавку.
– Погоди ты пугать девицу, - одёрнул друга домовик, - Она ж ничего не смыслит пока в ведьмовстве. Видишь, молодя ещё, совсем зелёная, да глупая.
На последней фразе о моём недалёком уме я даже встрепенулась:
– Эй, а ничего, что я всё слышу? – сделала я сердитое выражение лица, а потом уже более миролюбиво добавила, - Да и рано вам на меня надеяться, не умею я ничего из колдовства.
– Научишься, - отмахнулся домовой.
А банник задумчиво почесал свою плешивую бородёнку:
– Тебе бы, девица, в избу покойницы Ядвиги наведаться. Глядишь, что-нибудь там для себя полезное найдёшь. Она была сильной травницей и шептуньей, заговоры крепкие ставила.
– А где её изба? – заинтересованно посмотрела я на нечисть.
– Так недалече от сельского кладбища, - охотно пояснил домовой, - Вот тропка мимо твоего дома в лес уходит, по ней и иди. Справа кладбище, а слева и чуть глубже тропа приведёт аккурат к старому болоту, а там не ошибёшься, избёнку сразу приметишь.
Я с сомнением посмотрела на обоих представителей местной нечисти:
– В лесу возле кладбища, да ещё и у болота? Вы это серьёзно? Кто станет жить в таком месте?
– Травница Ядвига и жила, ей там было самое место, - утвердительно кивнули мужички, - А звери и люди лихие обходили то место стороной за версту.
– Ладно, разберёмся, - подытожила я, поднимаясь с лавки и показывая, что разговор окончен.
В доме меня уже ждала разволновавшаяся Матрёна.
– Я уже было хотела пойти за тобой, - облегчённо выдохнула женщина, - Давай проходи, будем чаёвничать, да сплетничать.
В доме Мартёны я уже чувствовала себя вполне свободно, почти как у себя дома. Детишки её ко мне тоже попривыкли. Старший сынок, Мишка – пацанёнок десяти лет, меня больше ведьмой не дразнил. Средний, Митька - мальчишка пяти лет, теперь всегда мне улыбался. Ну а самой младшей Марусе было все два годика. Она только-только начинала что-либо понимать, но уже охотно тянула ко мне свои ручки.
– Оставайся сегодня у нас, - предложила подруга после того, как второй стакан травяного чая был мною благополучно выпит, - Я тебе вместе
Что тут сказать? В словах подруги была горькая правда. Но обижаться на Матрёну я и не думала. Как говорится: что выросло, то выросло. Придётся жить с тем, что есть. И действительно, если меня коротко подстричь, то получится мальчишка-подросток, такой себе смазливый сорванец. Ведь мою микроскопическую грудь и так за толстым слоем рубах и сарафанов не разглядеть, возможно только нащупать, и то с трудом.
И тут я вспомнила пышные формы Любаши, и от этого нахмурилась ещё сильнее. Перевела взгляд на свои худые ручки с тонкими длинными пальчиками и ещё совсем детскими ноготочками, затем на острые коленочки и локоточки. Н-да… Но рефлексировать по поводу своей внешности было не в моём характере. Поэтому, я подумала, что и с маленькой грудью как-нибудь уж проживу, тем более не придётся мучиться с изобретением бюстгальтера.
Взобравшись на тёплую печь, я подтянула себе под бок уже сонного Митьку, а Мишке растрепала его косматую шевелюру.
– А хотите, я расскажу Вам сказку? – заговорщически посмотрела я на пацанят.
– Хотим! Хотим! – дружно загалдели мальчишки.
Я устроилась поудобнее и начала свой рассказ:
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…
Эта сказка, а точнее поэма Пушкина «Руслан и Людмила», была чуть ли не моей самой любимой. И конечно тут сказалось воспитание и влияние моей бабушки, преподавательницы русской литературы, у которой творчество известного российского писателя и поэта было на особом счету.
Сон у мальчишек как рукой сняло, они жадно ловили каждое сказанное мною слово. А к середине повествования, я обратила внимание, что и Матрёна с Макаром присели на лавку возле печи и внимательно слушают мой рассказ.
***
А к обеду следующего дня ко мне в избу ввалилась запыхавшаяся Дарья Морозова.
– Здравствуй, подруженька, - перевела дух девушка, - Тут Мишка Семёнов по деревне слух пустил о том, что ты давеча развлекала их с Митькой сказками.
– И? – вопросительно выгнула я бровь, указывая в сторону лавки, приглашая гостью присесть, и подавая раскрасневшейся девушке ковш воды.
– Сегодня у нас супрядки вечером в доме бабки Авдотьи, - заговорила Даша заговорщически улыбаясь, - Вот мы и решили тебя позвать. Хоть ты прясть и не умеешь, то хоть беседу поддержишь, глядишь, что интересное нам расскажешь.