Настенька
Шрифт:
И как бы подтверждая мои мысли, ворон громко каркнул и недовольно переступил своими лапами на хвойной ветке. Затем он тревожно вскинулся и как-то весь ощерился, раскрыв свой клюв и нагнув голову к широко расставленным лапам. Его глаза уставились на что-то за моей спиной, и я невольно обернулась.
Среди могил бродила девочка, самый обыкновенный деревенский ребёнок лет двенадцати — тринадцати. И вроде бы всё с ней было нормально, но что-то в её облике меня всё-таки напрягло. То ли её рассеянный и потерянный взгляд в никуда, то ли её слишком плавные движения,
Когда незнакомка приблизилась, я интуитивно отступила назад, и в этот момент волосы зашевелились на моей голове. На снегу ни осталось ни единого следа от её ног. А в следующее мгновение она просто беспрепятственно прошла через соседнюю могилу и крест, словно это была простая голограмма.
Из моего горла вырвался испуганный сдавленный крик, ноги подкосились, а я начала куда-то проваливаться...
Первое, что я почувствовала, когда пришла в себя, это были холодные замерзшие комья земли, за которые ухватились мои руки. Открыв глаза, мой взгляд уткнулся в серое низкое небо в обрамлении какого-то странного чёрного прямоугольника.
Завертев головой, я ощутила внезапно-нахлынувшую на меня панику, а в следующее мгновение из моего горла вырвался испуганный вопль.
Затравленно дыша и хватаясь за неровные стены глубокой ямы, я пыталась хоть как-то вскарабкаться вверх. Но чем старательнее и быстрее я это делала, тем хуже у меня получалось. Паника и жуткий, пробирающих до костей, страх заставляли в буквальном смысле этого слова сотрясаться всё моё тело.
Обдирая ладони в кровь о мёрзлую землю, я из всех сил старалась взобраться вверх, вылезти из этой могилы, но у меня ничего не получалось. Слёзы текли по моим щекам, тело билось в истерике, руки и ноги онемели от тщетных усилий. Всё, это был конец. Видимо, этой могиле всё-таки было суждено стать моей…
Глава 12
Данила
Бывают такие дни, когда всё буквально валится из рук. Как говорится, день не задался с самого утра. И я знал причину. Сегодня была очередная година смерти моей Глаши. Восемь годков прошло с того дня. И в этом году, как и в тот день, в том месте, где река соединялась с озером, не было льда. Деды поговаривали, что в этом месте озеро не замерзало из-за теплых ключей, что били прямо из земли. Вот и тело Настеньки нашли там же, где и тело моей несчастной Глаши обнаружили. Но только Насте повезло больше…, она смогла выжить.
Из года в год, как только приближалась година её смерти, я не находил себе места. Ничем не мог занять ни себя, ни мысли свои. Одни и те же думы и вопросы мучили меня. Мог ли я помешать её смерти? Удалось бы мне её спасти? Как прожили бы мы с ней эти годы?
Винил ли я себя в том, что случилось? Наверное, да. Не оставь я свою молодую жену тогда одну, не отправься я на ярмарку, кто знает, как бы сложилось тогда. Нет, лучше не вспоминать…
Но вопреки всем моим желания, сегодня мысли мои всё равно возвращались к Глаше.
Помню, по-молодости я был
По соседству жила девушка Глаша, и она с пятнадцати лет прохода мне не давала, такая была зараза липучая. Всё смеялась, говорила, что буду её суженым. Вот и стал…
Не сказать, что в свои девятнадцать годков, я сильно жениться хотел. Хотя дружки мои уже все жёнами обзавелись, а кто-то уж и деток нарожал. Я и подумал, что и мне пора. А Глашенька к тому времени совсем захорошела, расцвела цветом маковым, любо-дорого смотреть. Отцы наши быстро сговорились, и на Покров уж и свадебку справили. Жили мы с молодой женой мирно и тихо, деля дом и быт без споров и ругани. Относился я к Глашеньке с добром и ласкою, ни словом, ни делом старался не обижать её. И думалось мне тогда, что вот она жизнь семейная: тихая, спокойная, размеренная и, наверное, счастливая. На тот момент я ещё не понял, счастлив ли я был. Наверное, счастлив.
Но вот через несколько месяцев закручинилась Глашенька, всё о чём-то думала, со мной мало разговаривала, подолгу одна гулять уходила, а через какое-то время и постель делить со мной перестала.
Помню, как попросил я у бабки Ядвиги травы лечебной для Глашеньки, думал, хворь какая с ней приключилась. На что бабка сама пообещала в дом к нам наведаться, да осмотреть молодую жену.
Травница появилась на пороге нашего дома на следующее же утро. Попросила дать воды напиться, приняла из рук Глашеньки полный ковш воды, отпила половину и, внимательно осмотрев её, удалилась восвояси, так ничего и не сказав.
На другой день я в кузне один работал, когда Ядвига ко мне зашла:
– На-ка, милок, для жены твоей,- протянула мне бабка полный мешочек какой-то сушеной травы.
– Поможет от хвори?- взволнованно спросил я у травницы.
– От мутницы поможет, живот сбережёт, чтоб нет так выворачивало.
И видя моё непонимание, бабка пояснила:
– Тяжёлая она, непраздная. Понял?
Немея от услышанного, я забрал мешочек с травой и охрипшим голосом спросил:
– И как давно?
Бабка хмыкнула:
– Уж месяца два.
Холодок пробежал по моей спине.
– Уверена?- хмуро переспросил я,- Не могла ты ошибиться, старая? Может три?
Бабка как-то подбочилась и недобро прищурилась:
– Я хоть и старая, да вижу чётко. Два месяца она тяжёлая, метки на ней яркие.
После услышанных слов, в моей душе словно оборвалось что-то. Постель наша уж как более трех месяцев была холодна. Глашенька меня сторонилась, на ласки мои не отвечала, я же не зверь-какой силой её брать. Думал, захворала, а оно вон как оказалось. Не от меня стало быть дитя носит.