Настольная книга манипулятора
Шрифт:
Так что же делать? Я не психолог и не врач, дорогие мои. Мои советы не имеют научной почвы и не опираются на какие-то теории. Я просто здравомыслящий человек. Прошу это усвоить и не искать у меня каких-то обоснований. Впрочем, одну посылку я всё же раскрою: в своём методе я исхожу из простого вывода, что истерика – это вполне управляемое ребёнком состояние, с помощью которого он манипулирует своими родителями. Может быть, существуют дети, которые не в состоянии совладать со своими истериками. К сожалению, мне таковые не попадались, поэтому и разбирать этот вариант я не стану.
Метода же проста до безобразия: представьте на минуту, что ваш ребёнок… исчез. Да, да, я знаю: вот он бьётся на полу, колотит по ковру ручками и ножками и гнусно ревёт, балдея от собственного крика. Прелестно!
Понимаю, понимаю, милый родитель! Понимаю ваши возражения. Как можно бросить своего ребёнка в таком состоянии? А если с ним что-то случится? А если он сделает с собой что-нибудь? Что же, не отходите надолго. Несколько минут вне поля зрения вашего чада вполне достаточно.
Впрочем, если вам не надоело слушать его истерики, пожалуйста! Каждому своё. Я всего лишь советую, но никоим образом не убеждаю. Некоторым даже нравятся бурные сцены… Буря эмоций, всеобщий катарсис и слёзы умиления в финале… Прелесть. Ради этого стоит жить.
Дети – прекрасные дипломаты. Они – как маленькая, но очень хитрая страна, которой волею судеб пришлось разместится между двумя супердержавами. Воевать в открытую она с ними не может в силу маленьких размеров, а вот вести хитрую дипломатию, играя на разногласиях этих стран, может вполне. Папа не купил машинку? Плохой папа, а вот мама хорошая, обязательно купит. Мама не пускает на дискотеку? Поцелую папульчика и намекну ему, что хозяином в доме я считаю его, а не мамочку. Уж он-то тогда меня точно пустит! Ну а если в семье между родителями наступает холодная война, для хитрых детишек это – самое плодотворное время стричь купоны. Можно смело бегать от одного родителя к другому, собирая дань только за туманные обещания поддержать именно его. Дети в такой войне – это тяжёлая артиллерия и самый весомый аргумент, и они это прекрасно понимают.
Помните прекрасную французскую комедию «Папаши»? Где в роли незадачливых отцов выступали Жерар Депардье и Пьер Ришар. Там в финальной сцене их «общий сын» наедине с каждым сообщает, что настоящий его отец… Конечно, тот, с которым он говорит в данный момент. Таким образом, оба счастливы! Каждый считает себя отцом и каждый с трогательной заботливостью относится к своему конкуренту – неудачнику… А просто выяснить этот вопрос друг с другом у них не хватает решимости. Выигрывает больше всех здесь третья сторона – молодой человек, который внезапно обрёл двух «настоящих» отцов.
Самой природой ребёнку, как и женщине, было даровано искусство пробуждать в сильных мира сего инстинкт защитника. Причём не только в мужчинах. Этот инстинкт просыпается практически в любом человеке при одном только взгляде на ребёнка, – существо беззащитное, слабое и нежное. Чувство это вполне здоровое и достойно всяческого поощрения. Однако, как это нередко происходит, то, что хорошо в малых дозах, может быть вредным в больших. Дети научились неплохо пользоваться своим положением. Неважно, сознаёт ли ребёнок, что он имеет силу над взрослыми уже ввиду своей беззащитности и неподражаемого обаяния детства. Важно то, что догадливые детишки вполне сознательно используют эту силу против нас, взрослых. Причём используют достаточно успешно.
Отец запирает свою дочь на целые сутки в её комнате. Кого станут обвинять в жестокости? Конечно, отца! Учитель выгнал из класса пятиклассника, предварительно наорав на него. Кто виноват? Учитель. Они же взрослые. Ответственность – на них. Как и вина.
Когда-то
В творении Мари Шелли содержится доля истины. Красоте и слабости мы склонны приписывать все достоинства, уродству и силе – недостатки. Разве не так? На каком полюсе находятся дети, на каком – взрослые?
Надеюсь, читатель ещё помнит давнюю историю, которую рассказывали ещё в моей школе, про очень правильного и храброго мальчика Павлика, который был повешен своим же отцом? Кошмарная история, в которой все единодушно клеймят жестокого зверя-отца. Действительно, поступить так со своим сыном решился бы не каждый. А теперь давайте ещё раз напрягём память и вспомним другую историю, написанную Николаем Васильевичем Гоголем, видимо, в часы его ипохондрии. «Тарас Бульба». Припоминаете, мы учили эту сценку – патриот Тарас убивает своего сына Андрия, который перекинулся на сторону поляков. На чьей стороне наши симпатии? На стороне отца. Как же – ведь предатель, ведь убивал своих же… Ведь мог же убить и родного отца! Но ведь и Павлик Морозов – предатель! Он ведь тоже предал своего папеньку. Он же выдал его на верную смерть. Разве не помним мы страшное слово «красный террор»? Так в чём же разница? Видимо, вы уже догадались, дорогой читатель. Разница в том, что Павлик был РЕБЁНКОМ, а Андрий – ВЗРОСЛЫМ. Великий инстинкт защитника вопреки здравому смыслу восстаёт против того, чтобы кто-то жестоко относился к детям. И в то же время он зачастую молчит, когда разговор идёт о взрослых. Помните грустный анекдот, иллюстрирующий парадоксы подобного отношения? «Феликс Дзержинский очень любил детей. Он ненавидел только их родителей».
Материнский инстинкт – это гипертрофированная форма инстинкта защитника. Это крайний вариант. Никакие логические доводы не работают, когда он вступает в действие. Для матери существует лишь ЁЕ РЕБЁНОК, а всё остальное – сугубо вторично. Я не буду рассуждать, хорошо это или плохо. Я не моралист. Просто наши милые детишки умеют пользоваться этими чувствами в сугубо утилитарных целях. Русские сказки очень часто изображают нелепые проявления этого инстинкта в историях про злую мачеху и её отношения с приёмной и родной дочкой. Причём приёмная чаще всего выставляется писаной красавицей, ласковой и трудолюбивой девушкой, в то время как родная – обязательно уродлива, толста и неряшлива. И, тем не менее, мать любит только своего ребёнка.
Парадоксально это лишь со стороны. Практически для любой матери эта ситуация – вполне нормальна. Пусть отношения с приёмной дочерью будут самыми тёплыми, однако они вряд ли сравняться с чувствами к родному ребёнку. Не зря же ходит выражение – «родная кровиночка».
Отцам в этом отношении и легче, и тяжелее. С одной стороны, отцовский инстинкт, как правило, менее интенсивен и более подчиняется логике. С другой – для матери ситуация намного проще и понятнее: ей нет необходимости разбираться, кто прав, кто виноват. Прав её ребенок – и точка! Именно по этой причине дети чаще всего ищут защиты не у более сильного и авторитетного отца, а у вроде бы более слабой матери. Хотя кто знает, кто еще опаснее, – разъярённая тигрица, защищающая своих тигрят, или сытый и ленивый тигр…