Настольная книга писателя

Синиярв Алексей

В.Шишков

Обычно я долго откладываю начало работы, но, если откладывать уже больше некуда, пишу где угодно, на чем угодно и чем угодно, только не на машинке. С машинкой я не в ладах.

У.Фолкнер

Работа над первой главой может длиться долго, иногда до года. С остальной же частью я могу уложиться в три месяца. В первой главе определяется стиль книги, ее тональность. Даже объем произведения для меня определяется первой главой.

Г.Г.Маркес

Начало всякой новеллы сперва кажется нелепым. Кажется невероятным, чтобы этот новый, еще не сложившийся, крайне чувствительный организм мог устоять в сложившейся организации мира, которая, как всякая сложившаяся организация,

стремится к замкнутости. При этом забываешь, что новелла, если она имеет право на существование, уже несет в себе свою сложившуюся организацию, пусть еще не совсем развившуюся; потому отчаяние, охватывающее тебя, когда принимаешься за новеллу, в этом смысле беспочвенно; с таким же основанием должны бы отчаиваться родители при виде грудного ребенка, ибо они ведь хотели произвести на свет не это жалкое и совершенно нелепое существо. Правда, никогда не знаешь, обоснованно или необоснованно отчаяние, которое испытываешь. Но известную поддержку эта мысль может оказать; отсутствие такого опыта уже причинило мне вред.

Ф.Кафка

Алексей Толстой мог писать, если перед ним лежала стопка чистой, хорошей бумаги. Он признавался, что садясь за письменный стол, часто не знал, о чем будет писать. У него в голове сидела одна какая-нибудь живописная подробность. Он начинал с нее, и она постепенно вытаскивала за собой как за волшебную нитку, все повествование.

К.Паустовский

Я смутно чувствовал, о чем мне хочется написать. Но никак не мог приступить, не начиналось. Надо оттолкнуться от берега и прыгнуть в воду, но берег был чересчур вязкий. Не хватало подробностей, конкретностей. Твердая почва — это подробности. И вдруг пришли на помощь записи четырехлетней давности, я оттолкнулся от этого берега и поплыл.

Ю.Трифонов

Возьмите, к примеру, сюрреалистов. Посредством автоматического письма они пришли к важному открытию: к тому, что переставая думать и отдавать себе отчет в важности того, что делаешь, выпускаешь наружу некоего джинна. И этот «джинн» прекрасно знает, что делает.

Так и мне бывало трудно начать писать. Но я начинал. Начинал с того, что первым приходило в голову - обычно полная чепуха. После одной-двух страниц все шло своим чередом. Не имеет значения, с чего вы начинаете - вы всегда вернетесь к самому себе. Вам не дано избавиться от самого себя. Возьмите таких людей, как Флобер, Бальзак, Генри Джеймс, их считают довольно объективными писателями. Они не писали от первого листа. Они создавали типы, выдумывали характеры. Всегда апеллировали к чему-то высшему. Тем не менее вы всегда узнаете Генри Джеймса, всегда узнаете Бальзака в том, что они пишут. Не имеет значения, как вы приступаете к делу, вы всегда вернетесь к самому себе и наболевшим темам.

Г.Миллер

Я противник бескостных... таких, знаете ли, расплывчатых начал, которые якобы нужны для разгона, для разбега, пейзажных таких начал: «Ясным февральским днем, когда небо чуть розовело, а лужи...» Нет, я люблю. чтобы начало сразу окунало читателя в мысли, в напряженное эмоциональное состояние. Чтобы возникал драматический контекст жизни. Свои последние вещи я старался начинать именно так. Например, «Обмен». Сразу даю драматическую основу, а дальше пойдет рассказ на этой основе. И он будет тем существеннее, чем драматичнее подтекст был заложен вначале.

Ю.Трифонов

Недавно мне пришлось переводить очерк одной американской писательницы. Там говорилось, что если в романе особенно важна концовка, то рассказ нужно уметь начинать. В первом же абзаце, а то и в первом же предложении должно быть заложено все будущее действие, весь потенциал вещи.

С.Таск

Я говорил своим студентам, что в самом начале книги герой должен что-то очень сильно захотеть, пусть даже стакан воды. И вот один студент написал историю про монахиню, которая целый день не могла избавиться от куска зубной нити, застрявшей в зубах. Это была прекрасная идея.

К.Воннегут

Когда я приступаю к написанию очередной своей книги, я еще ничего не знаю ни о персонажах, ни о месте действия, ни о событиях, которые произойдут с героями этой книги. Я ставлю пишущую машинку на колени, закрываю глаза, отрешаюсь от всего окружающего и жду. И вот я начинаю видеть свои персонажи. Явно различаю их внешность. Потом они начинают оживать, разговаривать. Пальцы, лежащие на клавиатуре пишущей машинки, автоматически фиксируют все происходящее с моими героями. Откуда все берется, сама не знаю. Но очередная книга готова.

Э.Блайтон

С годами я более внимательно и осторожно отношусь к началу работы. Прежде бывали такие случаи, что садился к столу, как человек, готовящийся быть загипнотизированным. Вот — перо, бумага, папироса, чашка кофе, и — что накатит... Иногда накатывало, иногда не накатывало, после третьей странички начиналось рисование рожиц.

Н.Тихонов

...Чаще всего с портретов и начиналась работа над сценариями: главный герой, а затем уж сюжет. Для сценарного жанра, для драматургии лучше бы, пожалуй, наоборот. Сценарий - это в принципе всегда «история», анекдот. Но так у меня случалось редко. Придумал Абрикосова, героя «Частной жизни», - написал его с человека, которого довольно хорошо знал: директора студии, отправленного на пенсию, когда был он еще не стар и полон сил. Представил себе его могучую фигуру в тесных четырех стенах - как он мечется, не зная, чем себя занять. А уж отсюда разматывался и сюжет, появились жена, сын, невестка, дочь от первого брака и все остальные фигуры; возник финал с долгожданным звонком от министра и паузой, так выразительно сыгранной в фильме.

А.Гребнев

Между прочим, знаете ли вы, что Годвин написал своего «Калеба Уильямса» с конца? Сперва он запутал своего героя в сеть затруднений, а потом для первого тома окружил его известного рода изъяснением того, что было сделано.

Письмо Ч.Диккенса к Э.По

Я написал рассказ с середины, потом перешел к концу, начало явилось после всего.

Н.Тихонов

Самое трудное - начать.

Е.Замятин

В начальных фразах ищу музыкальный строй вещи. Какой-то особый символический смысл для начала необязателен, хотя, разумеется, прекрасно, если он возникает («Он поет по утрам в клозете», — начало могучее, с простором), можно начинать просто, как бы исподволь. Но непременно должна быть найдена точная музыкальная ноты, должен почувствоваться ритм целого. Если это найдено — как за роялем, когда подбираешь по слуху, — тогда дальше все пойдет правильно.

Ю.Трифонов

Интонация, звук темы, рожденный тенденцией собирания материала и рождающий первый образ, зерно внешнего сюжета, — и есть для меня момент начала оформления в узком смысле, и этот звук предшествует, иногда задолго, работе моей за письменным столом.

А.Белый

У меня выходит произведение литературное так, как растет трава.

Я встречаю, например, в жизни какую-нибудь Феклу Андреевну, какого-нибудь Петра, какого-нибудь Ивана, и представьте, что вдруг в этой Фекле Андреевне, в этом Петре, в этом Иване поражает меня нечто особенное, то, чего я не видел и не слыхал от других. Я в него вглядываюсь, на меня он или она производит особенное впечатление: вдумываюсь, затем эта Фекла, этот Петр, этот Иван удаляются, пропадают неизвестно куда, но впечатление, ими произведенное, остается, зреет. Я сопоставляю эти лица с другими лицами, ввожу их в сферу различных действий, и вот создается у меня целый особый мирок... Затем, нежданно-негаданно является потребность изобразить этот мирок...