Настоящая крепость
Шрифт:
– Ну, я просто хотел бы, чтобы кто-нибудь из них еще раз поговорил с ней!
– Чепуха!
– Стейнейр погрозил ему пальцем.
– Не пытайся ввести меня в заблуждение. Это часть игры, в которую вы двое играете уже много лет, и я действительно не уверен, кому из вас это нравится больше.
– Он проницательно посмотрел на Уэйв-Тандера.
– На самом деле, большую часть времени я думаю, что тебе.
– Это просто смешно.
– Стейнейр заметил, что голос мастера шпионажа звучал не совсем убедительно, когда он поднялся со стула.
– Но, в любом случае, мне действительно
– Знаю, - ответил Стейнейр, но что-то в его манере остановило Уэйв-Тандера на полпути к подъему. Брови барона поползли вверх, а затем он снова откинулся назад, склонив голову набок.
– И что ты только что решил, что все-таки собираешься мне сказать, Мейкел?
– спросил он.
– Мы знаем друг друга довольно давно, не так ли?
– Стейнейр наблюдал немного искоса.
– Да, верно. И я знаю это выражение. Так почему бы тебе не пойти дальше и не рассказать мне вместо того, чтобы сидеть там, пока я вытягиваю по дюйму то, что тебе известно и что ты собираешься рассказать мне?
– На самом деле, - голос Стейнейра был непривычно серьезным, почти нерешительным, - это немного сложно для меня, Бинжэймин.
– Почему?
– спросил Уэйв-Тандер заметно другим тоном, его глаза сузились от беспокойства, когда архиепископ выказал неподдельный - и весьма необычный - дискомфорт.
– Завтра рано утром, - сказал Стейнейр, - отец Брайан будет в твоем офисе, чтобы доставить тебе полдюжины ящиков. Они не очень большие, но довольно тяжелые, потому что почти полностью заняты бумагой.
– Бумагой, - повторил Уэйв-Тандер. Он снова откинулся на спинку стула, скрестив ноги.
– Какого рода бумага, Мейкел?
– Документы, - ответил Стейнейр.
– Фактически, дела. Сборники меморандумов, свидетельских показаний, личных писем. Вы можете думать о них как о... доказательстве.
– Доказательстве чего?
– пристально спросил Уэйв-Тандер.
– Что-то вроде двадцатилетней задокументированной коррупции в викариате и инквизиции.
– Голос Стейнейра внезапно стал очень ровным, глаза холодными.
– Доказательства конкретных актов вымогательства, шантажа, краж - даже изнасилований и убийств. И доказательства того, что Жэспар Клинтан, по крайней мере, знал о многих из этих деяний и сговорился их скрыть.
Несмотря на свой многолетний опыт, Уэйв-Тандер почувствовал, как у него отвисла челюсть. Он уставился на своего старого друга в течение нескольких секунд, буквально потеряв дар речи, затем яростно встряхнулся.
– Ты ведь не шутишь, не так ли? Ты действительно это имеешь в виду!
– Знаю, - вздохнул Стейнейр.
– И я действительно не собирался говорить тебе, что они у меня. К сожалению, несчастные случаи действительно случаются, и в ближайшие несколько месяцев я собираюсь совершить несколько довольно длительных путешествий. Поэтому на всякий случай я решил, что должен передать их кому-нибудь перед отплытием.
– И как давно они у тебя?
– осторожно спросил Уэйв-Тандер.
– Я изучаю их уже около месяца, - признался Стейнейр.
– Потребовалось некоторое время, чтобы добраться сюда из... Ну, не обращай
– И ты не собирался никому об этом рассказывать?
– Уэйв-Тандер медленно покачал головой.
– Мейкел, если твое описание того, что у тебя есть, является точным, тогда ты должен понимать даже лучше, чем я, насколько важными могут быть такого рода доказательства. Особенно если мы сможем это задокументировать.
– Честно говоря, это часть проблемы.
– Стейнейр откинулся на спинку своего стула.
– То, что у меня есть, - это дубликаты первоначальных доказательств. Лично я полностью убежден в их подлинности, но никак не смогу доказать, что все это не просто искусная подделка, и это определенно делает их палкой о двух концах. Честно говоря, думаю, что мы могли бы нанести себе огромный ущерб в пропагандистской войне между нами и Зионом, опубликовав утверждения, которые мы не можем доказать.
– Может быть, - признал Уэйв-Тандер.
– С другой стороны, независимо от того, какие "доказательства" у нас были, храмовая четверка и ее рупоры в любом случае поклялись бы, что все это подделка. Имею в виду, что не важно, сколько у нас подлинных доказательств; люди с обеих сторон будут принимать решения, основываясь на том, во что они уже верят. Или, во всяком случае, во что они готовы верить.
– Знаю. И я подумал об этом. Но есть и еще одна проблема, связанная с этим.
– Какого рода "проблема"?
– осторожно спросил Уэйв-Тандер.
– Эта информация была передана мне под печатью исповеди, - сказал Стейнейр.
– Человек, который доставил ее мне, согласился доверять моему усмотрению в отношении того, как я могу ее использовать, но источник документации сообщили мне в моей роли священника. И человек, который передал мне это, не хочет, чтобы личность источника стала известна.
– Даже Кэйлебу или Шарлиэн?
– Никому.
– Выражение лица Стейнейра было мрачным.
– Думаю, что человек, который передал это мне, вероятно, чрезмерно осторожен, Бинжэймин, но это не мое решение. И должен согласиться, учитывая то, что мне сказали - и то, что я уже видел в самой документации, - что если храмовая четверка заподозрит, даже на мгновение, что у нас есть эта информация и - особенно!
– как она попала в наше распоряжение, последствия для очень смелого человека были бы разрушительными. Если уж на то пошло, последствия были бы фатальными и, вполне вероятно, также для большого числа других людей.
Глаза архиепископа, как понял Уэйв-Тандер, были такими встревоженными, какими барон их еще никогда не видел.
– Полагаю, что по многим причинам я действительно должен был передать это на хранение Хейнрику, - медленно сказал Стейнейр.
– Я думал об этом... и усердно. Но, в конце концов, решил, что это тот случай, когда поиск наилучшего способа сбалансировать мои обязанности перед империей и мои обязанности перед Богом требует очень тщательного рассмотрения. Я не полностью удовлетворен ответом, к которому пришел, но это лучшее, что я смог сделать после настолько усердной молитвы и медитации, как я когда-либо молился или медитировал в своей жизни.