Настоящая любовь
Шрифт:
Все перенесли тарелки с едой в столовую. Это был вечер, когда мы угощали себя сами. Тако [20] , тостады [21] , бурритос [22] . Время от времени Ларри поднимался и готовил новые порции «Маргариты». Беседа текла ровно и спокойно.
— Просто не могу поверить, что забыла сказать вам, — заявила Бонни, когда пришло время кормления младенца. Она немного отодвинула свой стул
20
Тако — мексиканские пирожки из кукурузной лепешки с начинкой из рубленого мяса.
21
Тостады — круглые кукурузные лепешки с начинкой из тертого фарша, помидоров, салатных листьев.
22
Бурритос — кукурузные лепешки тортилья, свернутые пирожком, с начинкой из жареных бобов.
— Не может быть, — сказал Корделия.
— Правда? — спросила я.
— Кто такие Алан и Лиззи? — поинтересовался Виктор.
— Старые друзья Бонни по колледжу, — пояснила ему Нина. — Я встретила Лиззи в бассейне.
— И что случилось?
Бонни пришлось отвлечься и рассказать Виктору кое-что о прошлом. Алан и Лиззи жили вместе восемь лет. Алан не верит в супружество, и он не был уверен, стоит ли им заводить детей. Так дело обстояло все те годы, что Лиззи была с ним знакома.
— В общем, сейчас они проходят курс семейной терапии, — сказала Бонни. — Лиззи отказалась от мысли выйти замуж. Все, чего ей хочется, — это завести ребенка. Каждую неделю Алан сидит перед психотерапевтом и, как заведенный, повторяет одно и то же: «На этот раз ты своего не добьешься». Лиззи плачет, дает обещания, что это будет всего один ребенок, а не два и что она все будет делать сама, ему даже не придется менять пеленки, словно это собака, которую она хочет отвести домой после купания в пруду, а Алан знай себе повторяет: «На этот раз ты своего не добьешься». Это его единственный аргумент.
Нагрудничек, который Бонни надела Грейс на случай отрыжки, соскользнул, и на мгновение глазам присутствующих открылась роскошная грудь Бонни. Ларри пробормотал:
— Ух, красотища.
— Прошу прощения, — извинилась Бонни. Она устроилась поудобнее и продолжала: — И это тянется уже шесть месяцев. Ничего не меняется. Наконец Лиззи решает, что она должна уйти от него. Они ссорятся, она плачет, и вот она стоит на пороге их дома с упакованными чемоданами, и последние слова, которые она ему говорит, вот какие: «Мне тридцать восемь лет, мы не женаты, у меня нет ребенка — ТЫ ВЫИГРАЛ!»
— Вот это да-а, — протянула Корделия.
Я бросила взгляд на Тома. Он был занят сооружением последней миниатюрной тостады.
— И она ушла, — закончила Бонни.
— Куда же она пошла? — спросила я.
— Пока она остановилась у своей сестры.
— Бедная девочка, — сказала Корделия.
— Ну, знаете, а я ей ни капельки не сочувствую, — заявила Нина.
— Как ты можешь не сочувствовать такому? — воскликнул Виктор.
— Я хочу сказать, это очень грустно. Тут я с вами согласна. Но я говорила вам, чем все это кончится, еще пять лет назад.
— Ты и в самом деле говорила мне это пять лет назад, — сказала Бонни. — Просто я тебе тогда не поверила.
— Да, — согласилась Нина. — Я помню. Ты сказала, что она любит его, а он любит ее, и что у них все получится.
— А что в этом плохого? — поинтересовалась Корделия.
— А то, что нельзя вести себя так, словно не признаешь никаких правил, — сказала Нина. Она встала и начала собирать тарелки со стола. — Нельзя же проснуться однажды утром и удивиться тому, что мужчина, с которым ты прожила восемь лет, который отказывается на тебе жениться, который с самого начала все время говорил тебе, что не уверен в том, что хочет обзавестись детьми, внезапно отказался оплодотворить тебя. Я имею в виду, что Лиззи просто дура. Мне неприятно говорить это, но так оно и есть. Ей следовало разобраться со своим парнем еще несколько лет назад.
Нина ушла в кухню, унося с собой тарелки. Виктор поднялся на ноги и распахнул окно. Он держал пачку сигарет на подоконнике, и каждый вечер после ужина курил, выставив руку с сигаретой из окна. Время от времени он подносил сигарету ко рту, делал затяжку и выпускал дым в прохладный ночной воздух.
— Это очень странно, — заметил Ларри. — Я всегда думал, что они любят друг друга.
— Конечно, но одной любви недостаточно, — крикнула из кухни Нина.
— О чем ты говоришь? — спросил Виктор. — Для меня вполне достаточно.
Нина вернулась в столовую и начала доставать кофейные чашечки из серванта.
— И вот за это я тебя люблю, — сказала Нина Виктору. — Ты думаешь, что одной любви достаточно. Но то, что случилось с Аланом и Лиззи, доказывает, что просто любви мало. Чем скорее двое поймут, что это еще и труд, и желание идти на компромиссы, и умение приспосабливаться, и готовность жертвовать, тем лучше! Единственная причина, по которой нужно идти на это, заключается в том, что одиночество выглядит просто ужасно.
— Я не желаю принимать такой взгляд, — заявил Виктор.
— А тебе и не нужно, милый. Все остальное делаю я, так что ты можешь продолжать жить в своем счастливом мире, полагая, что одной любви достаточно. Хотя я знаю, что это не так, — сказала Нина. Она со звоном поставила кофейную чашечку на блюдце. — Любовь переоценивают.
— Пожалуйста, избавь нас от разговоров о сексе, — взмолился Виктор. — Я не желаю сидя за обеденным столом узнать, что моя жена считает, будто и сексу придают чрезмерно большое значение.
Знаете, а ведь Нина Пибл на самом деле считала, что сексу придается незаслуженно большое значение. Собственно говоря, как раз именно эти слова она говорит всякий раз, когда разговор заходит о сексе. Но Нина просто подошла к Виктору со спины, обняла его, скрестив руки на его рубашке от «Брукс Бразерс», и тепло поцеловала его в затылок.
— Этого, — сказала Нина, — ты никогда и ни за что от меня не услышишь.
Она отправилась в кухню, чтобы принести десерт, и общая беседа разбилась. Я посмотрела на Тома, который сидел по другую сторону стола. Попыталась поймать его взгляд, но он упорно смотрел на свою салфетку, сворачивая и разворачивая ее. О чем он думал? Как могло так случиться, что я никогда не знаю, о чем он думает?