Настоящая принцесса и Снежная Осень
Шрифт:
Заплясал язычок пламени.
— Не берет, — доложил Лёвушка — голос у него впервые за все это время дрогнул.
И тогда Филин схватил лежавший на полу толстый черный том, содрал с него обложку и швырнул вздыбившийся бумажный ворох в камин, Лёвушка рывком ткнул туда зажигалкой. Взметнулся оранжевый костер.
— Спасибо, — выдохнул Инго. И сунул руки с Книгой прямо в гудящее пламя.
Смуров позеленел и отвернулся.
Конрад застыл с разинутым ртом.
Инго наконец сумел закрыть глаза.
Пламя несколько секунд лизало белый переплет, словно смакуя его, как мороженое, а потом Книга разом вспыхнула,
И очень тихо.
— Это как лопнувшую струну поменять. Поняла? Проще простого. Так что прекрати эти капризы и… — Изморин замер, потом рывком повернул голову, будто прислушиваясь и принюхиваясь одновременно. Влево. Вправо. Протянул руки и пошарил пальцами в пустоте. Он уже не видел ни Лизу, ни Костю и стал похож на настоящего слепого. — Вот и молодец, — напряженно сказал он неизвестно кому.
Лиза вжалась в стену и прислушалась. Откуда-то издалека донесся слабый шорох страниц.
— Открыл всё-таки, не сдюжил, — удовлетворенно говорил Изморин куда-то в пространство. — Молодец. Теперь ты точно мой, и Книга эта тоже моя, а она-то моя по праву… — Его пальцы мертвой хваткой вцепились в обрез невидимой Белой Книги, — Давай-давай, сюда, ко мне, здесь и поговорим. Зря стараешься, где тебе… — Он замер.
«Что же там с Инго сейчас творится?!» — испугалась Лиза.
Изморин вдруг дернулся и схватился за грудь скрюченными пальцами. Ноты белым веером разлетелись по полу.
— Лиллибет, — прохрипел он. — Капли. Там, на полке. Сердце…
Лиза метнулась в ванную, сильно ушибла в темноте руку о косяк, что-то уронила, что-то разбила, но в конце концов разыскала среди разных баночек корвалол. Когда она вернулась, Изморин сидел в кресле белый как мел и, сняв очки, потирал переносицу. Глядел он куда-то в пустоту, неподвижными и твердыми, как зеркало, глазами. А непривычно тихий Костя вжал голову в плечи.
— Это же надо, как некстати, — процедил Изморин, и Лиза так и застыла с корвалолом в кулаке. Да ему же совсем не плохо. И бледный он ни от какого не от сердца, а от злобы. Интересно, что случилось? Неужели Инго всё-таки Книгу отстоял? Но как?
— Сделай милость, собери ноты, — велел Изморин совершенно здоровым, но стылым от ярости голосом, и Лиза, осторожно поставив пузырек на столик и подув на ушибленную руку, послушно присела и принялась собирать листки. Костя все ещё сидел неподвижно и не помогал, ну и хорошо, так даже и лучше. На Изморина она старалась не смотреть — себе дороже, но и так знала, что глаза он закрыл. А листки были исписаны торопливыми нотными строчками, во многих местах перечеркнутыми крест-накрест… Лиза поднимала листки с натертого паркета медленно, один за другим, один за другим…
— Положи на стол, — глухо велел Изморин сверху, прищурясь и капая корвалол в высокий стакан. Электронные часы у него на столе пронзительно чирикнули три раза. Лиза аккуратно подровняла тощую пачку нотной бумаги, выпрямилась, шагнула к столу, но запнулась о край толстого ковра, половину рассыпала — один листок даже в камин улетел. И начала собирать заново,
— Сколько можно возиться! — вдруг визгливо заорал Изморин, вскинувшись от шуршания. — Убирайся! — Он замахнулся. — И ты тоже пошел отсюда! — крикнул он Косте, который тотчас вскочил.
Лиза ойкнула — как можно писклявее, — и опрометью кинулась вон, как можно громче хлопнув дверью. Костя огромными мягкими прыжками мчался за ней, словно выпущенный из клетки тигр. «Разморозился! Ура!» — успела подумать Лиза.
Уже на скользкой мраморной лестнице она на секундочку замерла, прежде чем сбежать вниз, и волшебным слухом различила, как Изморин простонал: «Гаденыши!» и рухнул обратно в кресло…
…— Очень больно? — осторожно спросил Смуров, стараясь не смотреть на Инго. Тот помотал головой, пытаясь дышать как можно ровнее. Говорить пока не получалось, потому что больно на самом деле было ещё как. Филин, сосредоточенно хмурясь, поливал ему руки из баллончика оранжевым пенистым аэрозолем от ожогов.
— Как, в сущности, правильно, — пробурчал он в бороду, — что я так и не бросил курить.
— «Майн Кампф»? — поразился Конрад, двумя пальцами подняв с пола пустую черную обложку, будто дохлого нетопыря. — Откуда у вас эта гадость?!
Филин не ответил.
Бом, бом, бом, — занудно пробили часы.
— Господи, — подал наконец голос Инго. — Это что, уже три часа? Это же сколько вы, Филин, нас тут ждали?!
— А вот столько, — проворчал Филин, осторожно бинтуя ему руки. — Первокурсник. Неуч. Знаешь, сколько на свете есть обезболивающих заклинаний? А от ожогов?!
— От огня только одно, — хрипло ответил Инго. — Вывела Евпраксия Теодориди в семьдесят шестом году. — Он прикусил губу и тихо зашипел от боли. — А от такого огня, как этот, ни одного. Магомедицина действительно на пятом курсе, а я действительно на первом. И вообще — не ругайтесь. — Он заморгал и протер рукавом глаза — ресницы, кажется, сгорели напрочь.
— Нет уж, буду! — свирепо возразил Филин. — Кто ещё тебя ругать-то станет, а?
— Смотрите-ка! — воскликнул Конрад, дежуривший у окна. — Смотрите! Статуи расходятся!
— С чего это они? — удивился Лева, подходя к окну. — Это потому что мы Книгу сожгли?
— Нет, — отозвался Инго. — Филин, только не бейте меня по голове тяжелым предметом и не бросайте за борт, я вам ещё пригожусь. Это потому что мы развели огонь в гнезде птицы. В доме одного филина. Они чувствуют, что на них вот-вот будет управа — Хранитель.
— Обхохочешься, — сказал Филин, подумав пару секунд. А потом действительно рассмеялся. Хотя и хрипло.
— Все! — закричал Смуров и, вскочив, опрокинул стул. — Все! Вы меня убедили! Слушайте! Во-первых, на! Держи! — он сорвал с запястья часы и сунул Леве. — Заводи! Любые часы можно, любые, только обязательно механические и все время одни и те же! Дарю! А теперь осталось обойти семь башен… Да что вы на меня уставились? Уговорили! У-го-во-ри-ли вы меня! Такой спектакль никому не по силам! И совпадения эти ещё! Слушайте и пишите кто-нибудь, потому что я второй раз повторять не имею права! — Он оглядел собравшихся, прикинул — может, попросить удалиться всех, кроме этого Левы? Да, но мама его в кресле спит, может, слышит. Потом мысленно махнул рукой — у них тут тесная компания, коммуналка просто, какие уж секреты.