НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ
Шрифт:
Явно низкопробное золото, грубо-примитивная работа. Ребята из "Консорциума" такую кустарщину не признают: у них если часы – то Картье, если
Использовать эту грубую поделку, как украшение Куракин, конечно же, не
Фокин вооружился лупой и мощное стекло в семь раз увеличило квадрат печатки, приблизило рельефный узор. Кольцеобразные, грубо обработанные завитки, зигзагообразные молнии, несколько коротких конических шипов. Много острых граней, заусениц – даже при скользящем ударе они поцарапают кожу… Где же
Майор взял шило. Увеличенное линзой блестящее острие по очереди дотрагивалось до желтых завитков. Сердце колотилось – то ли от возбуждения, то
Раз! После очередного прикосновения кончики шипов влажно заблестели.
Фокин окаменел. В холодных медвежьих глазках мелькнуло несвойственное им
– Ах вы суки, – сказал он неизвестно кому. – Вот так, значит?..
Продолжив эксперименты, майор через пять минут выяснил нехитрый механизм действия кольца отсроченной смерти. Если печаткой ударить, то микродозы чуть желтоватой жидкости с шипов обязательно попадут в повреждения кожи. Если нажать завиток сбоку, из кратерообразного отверстия выкатится капелька побольше… Он
Фокин отложил перстень. Хотелось вытереть вспотевший лоб, но вначале он достал из шкафа распечатанную бутылку "Русской", плеснул в ладонь, тщательно промыл руки. Хотя Сопло и говорил, что Куракин носил кольцо без опаски, к этому следовало привыкнуть. Что ещe говорил Федька? Ага, Куракин надевал кольцо не
Он перебирал протоколы допросов, пока не нашел нужный. Майор милиции Клевец допросил свидетеля Першикова: "…Мужчина в бобровой шапке ударил брюнета в лицо, потом брюнета посадили в "волгу", а остальные – человек семь, залезли в
Фокин отложил протокол и снова закурил. Мозаика сложилась в четкую
В бобровой шапке был Куракин. На руке у него было надето кольцо отсроченной смерти. Этим кольцом он ударил брюнета, которого сейчас разыскивают оперативники милиции и ФСБ. Но искать его осталось не очень долго. Когда время
Фокин взял фоторобот и ещe раз, но уже с новыми чувствами всмотрелся в лицо брюнета. Сейчас ему показалось, что на лице неизвестного застыла печать
Красные, как маки, упругие кровяные шары летели в сверкающем тоннеле, натыкались друг на друга, отскакивали и летели дальше. Невидимая сила толкала их: шестьдесят толчков в минуту, шестьдесят ураганов, подхватывающих это
Дон-дон.
Все шары летели в одном направлении, каждый должен успеть оказаться на своем месте. Если им не хватало пространства, тоннель раздавался в стороны,
Так было всегда, все тридцать два года. Один миллиард, девять миллионов,
Но за последние часы что-то изменилось в этом упорядоченном движении.
Что-то нарушилось.
Появились черные "чужаки". Сначала один, за ним второй и третий. Они летели вместе со всеми, у них тоже было место, куда им надо успеть – только "чужаки" не подчинялись общим законам, они охотились за красными кровяными
Один, второй, третий.
Оказавшись в западне, красные тоже начинали темнеть, тяжелеть, тоже становились "чужаками". В тоннеле постепенно становилось тесно, как на
Образовывался первый тромб. Потом обязательно появится второй. Третий…
– А-а-а!
Макс Карданов открыл глаза. Он выплыл из какого-то кошмара, во рту ещe чувствовался горелый привкус смерти. Всего лишь сон. Мышцы постепенно
Микроавтобус. Взрыв, похожий на рыжего великана, вдруг выпрямившегося во весь гигантский рост. Смерть, поджидавшая его шесть лет. Он каким-то чудом выплыл оттуда, он жив. Что было потом? Бутылка "Джонни Уокер", номер телефона в записной книжке, сонный машин голос в трубке, многозначительная пауза и не
– Маша? – негромко позвал Макс.
Никакого ответа. Бормотание магнитолы, тихий шелест воды в душе, ходики пощелкивают на стене: ц… ц… ц… Между неплотно задвинутыми шторами пробивается
Макс приподнял голову. Он лежал в чем мать родила поверх махровой простыни. Один. Рядом на подушке – неостывшее ещe тепло. Теперь он все вспомнил. Он схватил девушку прямо в прихожей, набросился как зверь и прямо там сорвал одежду, благо еe было не слишком много. Маша слабо отбивалась и говорила то, что и должна говорить женщина в подобной ситуации: "Не надо" и "Потом". Но он не слушал: может потому, что шесть лет видел еe только во снах и все эти годы вообще не спал с нормальной женщиной, может потому, что выпил полбутылки
Маша пахла уютом и постелью, сквозь запах кожи пробивался вчерашний аромат дорогих духов. А он стремительно и зло ворвался в это душистое тепло, словно в третий сектор усложненной полосы препятствий на выпускном экзамене.
Как будто Макс брал реванш у жизни, понимая, что лишь по счастливому стечению обстоятельств он не лежит сейчас на покрытом копотью снегу, обугленный и искореженный до неузнаваемости. Огонь ещe не догорел, крики не смолкли и
Вдруг среди тишины раздался громкий резкий звук. Непрерывный и высокий,
Макс Карданов вздрогнул, вскочил, одним прыжком выскочил в коридор. Что
Направо гостиная, налево кухня. Чайник…
Точно: чайник. Блестящая пипка на носике свистит на высокой – рехнуться можно – ноте и пышет паром. Карданов сдернул еe, выключил газ. Огляделся. Кухня размеров необъятных, светлая, как праздник. Уютная. Кондиционер, гриль, стойка
И посреди этого Макс увидел вдруг себя: голого. Безоружного. Он подошел к окну и закрыл жалюзи. На подоконнике стоял трехлитровый баллон: вода, водоросли, какие-то черные шевелящиеся комочки… Пиявки! Зачем они ей? Рядом – открытая пачка "Винстон", пепельница, припорошенная серым сигаретным пеплом. Раньше Маша не курила… Хотя чему удивляться: шесть лет. Новые привычки, новые