НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ
Шрифт:
Смена декораций: постельное белье заменено, чашки перемыты, пепельница вычищена, использованные презервативы отправлены в мусорное ведро. Можно
В сушилке над мойкой стояли две кофейные чашки. Рядом другие чашки, и блюдца, и тарелки, там много чего было – но эти две стояли отдельно. Словно их мыли последними. Даже… Макс не удержался, достал одну из сушилки, внимательно
Нет, капли воды конечно же, успели просохнуть. В мусорное ведро заглянуть, что ли? Хотя Маша никогда не любила презервативов: она – чувственная
Маша мастерица доставлять острые и запоминающиеся ощущения. С этой мыслью
– Что так долго?
Стройное долгое тело в серебристом ореоле водяных струй резко развернулось к нему, Макс увидел мелькнувшую в зеленых глазах тень испуга -
Маша с улыбкой смотрела на него, перекрестив длинные ноги, вода падала ей на плечи, стрелкой сбегала между острых грудей, закручивалась во впадине пупка, спускалась дальше, рисуя трепещущий символ "V", и разбегалась, разлеталась
– Лезь ко мне! Скорее! – сказала она и Макс не заставил просить себя
Молодая женщина торопилась домой на исходе Валентинова дня. Полчаса назад она спустилась в метро среди сверкающих мандариновых огней Китай-города – сейчас поднялась наверх в Кузьминках. Унылая бетонная геометрия, темнота,
Женщина не любила Кузьминки. Энергичным шагом она прошла к стоянке такси,
– Червонец, барышня, – буркнул тот.
Возражений не последовало. Гибкая фигура в песцовом полушубке скользнула на заднее сиденье, хлопнула дверь, затарахтел мотор. Поехали. Шофер скосил глаза в зеркало заднего обзора: "аппетитная буржуйка, чтоб я так жил…". На
– За парикмахерской направо, – сказала пассажирка спустя несколько минут.
Такси послушно свернуло во дворы, под колесами захрустел вечерний ледок.
– Слышь это, да? – носатый тип в "москвиче" поднес к лицу трубку мобильного телефона. – Крыса прикатила. В белом френче, на моторе. Ну встречай,
Молодая женщина задержалась у парадной двери, копаясь в сумочке. Шофер влажно покосился на стройные икры под полушубком, кое-как вырулил с подъездной
Наконец тонкие пальцы выудили связку ключей, вставили в замок. Заскрипели ригеля и пружины, женщина потянула дверь на себя. И вдруг от стены сбоку
– Закрой пасть! Тихо!
Сильный удар в лицо – разбитые губы тут же накрыла широкая ладонь,
– Иди, тварь!
Женщину втолкнули в подъезд и поволокли вниз, к бойлерной. Сзади хлопнула парадная дверь. Сиплое дыхание рядом. Почему-то ни одна лампочка в подъезде не
Курсы самообороны ничего не стоят, да и электрошокеру в сумочке – грош цена, потому что сознание и тело сковал липкий парализующий ужас. Сколько в жизни таких историй, только раньше они случались с другими, а теперь наступил
Вспомнив советы мужа, женщина резко рванулась, попыталась крикнуть, лягнула наугад ногой темноту. Но лучше бы она этого не делала. От жестокого удара по голове женщина на несколько минут отключилась, а пришла в себя уже на цементном полу, с клейкой лентой, туго обмотанной вокруг лица. Губы оказались размазаны по зубам, веки вжаты в глазные яблоки, от прически ничего не
Ее подняли за волосы, тут же брызнули в стороны пуговицы полушубка, и полушубок куда-то испарился вместе с сумочкой и электрошокером. Сильные удары обрушились на лицо, грудь, спину, живот. Били молча и остервенело. Время остановилось, осталась только боль, которая волнами расходилась по истерзанному
Потом волосы отпустили и она опрокинулась на холодный пол. Откуда-то
– Слушай сюда, крыса, если жить хочешь, мужику своему передай: пусть увольняется. И съезжайте на хер отсюда, хоть в Магадан, хоть на Аляску. В
– Угу…
Съезжать, конечно. Женщина поняла. Хоть на Аляску.
– Слышь, братан, а она ничего… Гля какие ноги!
Чужие руки с силой обхватили колени, скользнули вверх по бедрам, грубо
– Кончай. Этого не приказывали.
– А кто узнает? Чтоб лучше запомнила…
Одним рывком юбка задрана на живот, с треском слетели колготки…
– Жаль Татарина нет…
Она замычала. Это был даже не протест, просто судорога голосовых связок:
– Все прошло нормально? – наконец спросил Фокин, разглядывая влажный кружок, отпечатавшийся на деревянной стойке. Рюмку он бережно держал в жестких, как арматурины, пальцах. Еще недавно владевшее им напряжение начинало понемногу
Они сидели в закусочной "Козерог" – маленьком уютном подвальчике недалеко от Лубянской площади. Сотрудники Большого дома любили обмывать здесь очередные
– Нормально, – кивнул капитан Чуйков. – Как и должно быть. Что-то я
Они выпили, каждый бросил в рот по ломтику сыра, молча пожевали. Обычная картина – два здоровых грубых мужика расслабляются после работы. Никто не подумает, что ещe час назад один встречался с отъявленными бандитами, а второй его прикрывал. И оба были готовы к чему угодно… Даже смазливая блондинка за
– Нутром почувствовал: что-то не так, – продолжал Чуйков. – Знаешь их
– Бывает…
– Ты не думай, что у меня крыша едет… Когда он мне бумаги протянул, как холодом из могилы повеяло. А я левой рукой беру, а правой из кармана ему в брюхо целюсь – успею, если что! Он, видно тоже почувствовал… А может тебя в
Фокин перевел взгляд на барменшу.
– Лизонька, сделай нам ещe раз.
Блондинка улыбнулась и понимающе кивнула.
– Вот времена настали, – не унимался Чуйков. – Раньше нас все боялись, а
– Перестали.
– Мальчики, может вам цыплят пожарить? – спросила Лиза. – Хорошие
– Не надо.
– Они что-то конкретное требовали? – спросил Чуйков. – По делу
– Не по конкретному делу. Вообще. Увольняйся и уезжай. Ты, мол, бык
Мощные челюсти Фокина сжались.