Настоящее напряженное
Шрифт:
Злабориб вздрогнул. Благодарение богам, его лучшие друзья далеко отсюда, в Джоале, а те, кто остался у него в Наге, будут стоять далеко и не увидят подробностей. Все они были невоенными – талантливые художники, которых он привез с собой из Джоала, чтобы они помогали ему продвинуть культуру отсталого королевства. Гражданских будут держать в самом дальнем конце храма.
«Джоалийцы поймут, – убеждал он себя. – Они знают, что я должен следовать местным традициям, чтобы вести за собой войско. Они доверяют мне так, как никогда не доверяли Тариону. Это джоалийцы настояли, чтобы мать назначила меня военачальником».
Но Тариона поставили во главе кавалерии, и Злабориб не понимал, почему джоалийцы согласились на это. Они
Ему не хотелось думать о войне. Он не был воином. Он был человеком искусства. Меньше всего ему хотелось думать о предстоящей церемонии войскового смотра. Он скорее встретился бы с армией вооруженных таргианцев, чем показался бы перед собственными людьми в таком виде, однако у него не было выбора. Джоалия потребовала помощи союзника, и войсковой смотр должен проводиться согласно древним традициям.
То, что Джоалия хотела, она получала. Таков был закон в Нагии.
Дворец представлял собой неряшливую путаницу бесконечных каменных коридоров, неудачно спроектированных и небрежно построенных – безвкусная имитация джоалийской архитектуры. В окрестностях Нага не было добротного строительного камня – не то что разноцветный мрамор Джоала. Все строилось из одного и того же тусклого розоватого песчаника, такого мягкого, что он беспрестанно крошился, отчего полы были: постоянно грязными. В Нагленде вообще не привыкли строить из камня.
Кроме того, в Нагии не привыкли и к наследственной монархии. Джоалийцы внедрили институт монархии силой оружия, посадив на трон его деда. Надо признать, его мать удивила всех, укрепив власть, – она беспощадно подавляла перевороты в зародыше, используя для этого джоалийскую помощь и унаследованную от предков беспредельную жестокость. Правда, своим наследником она видела Тариона и не делала из этого секрета. Она утверждала, что Злабориб недостаточно жесток. Собственно, в этом она была права, но разве жестокость еще необходима? За три поколения, считал он, нагианцы свыклись с ситуацией. Они будут терпеть короля, чтобы не сердить понапрасну джоалийцев, будут терпеть, пока тот добр к Своему народу.
Мать с этим не соглашалась.
Злабориб успел сбить левую ногу, пока шел в Сад Благословений – неудачную копию Сада Благословений в Джоале. Все, кому доводилось видеть оригинал, находили копию жалкой. Привозные джоалийские растения не прививались на местной почве, а нагианские были куда более убогими. Деревья-корзины почти не отбрасывали тени, солнцецветы и звездолисты терялись в буйной кожистой листве. Теперь, в конце лета, фонтаны иссякли, а декоративные бассейны казались грязными и мертвыми, словно в них кверху брюхом плавала рыба. Статуи, высеченные из того же розоватого песчаника, что и дворец, давно уже превратились в безликих мумий.
Почетный эскорт остался у входа. Дальше Злабориб шел один, следуя изгибам дорожки меж кустов. Впереди он услышал голоса, множество голосов, и почувствовал некоторое беспокойство. Он ожидал там только мать и Каммамена, джоалийского командующего. Возможно, еще Тариона. Судя же по голосам, его ждало большое собрание.
Обогнув последнюю группу бамбуков, рубиновых кустов и оранжево-розовых ягод, он вышел к трону. Королева собрала весь двор. Она возвышалась на троне над толпой. Кажется, она была здесь единственной женщиной. Подходя к трону, он тщетно пытался углядеть в толпе кого-нибудь, одетого так же по-дурацки, как он. Одни облачились в бронзовые доспехи, придававшие им мужественный и воинственный вид, другие – в широкие штаны и камзолы по последней джоалийской моде. Он узнавал министров, посыльных, секретарей. Присутствие этих он еще мог понять, но были и другие, которых уж он никак не ожидал здесь увидеть. Похоже, мать пригласила сюда всех офицеров прибывшей джоалийской армии, всех придворных и большинство местной знати – и личных друзей Злабориба тоже! Здесь были десятки лиц, которых он никогда раньше не видел во дворце: Тоалмин Скульптор, Грамвил Поэт, Гилботин Историк и несчетное множество других. Здесь были все те, кого он надеялся увидеть лишь в дальнем углу храма. Почему их пригласили на прием?
И почему его вообще устроили, этот прием? Его об этом не предупреждали. Интересно, подумал он, знала ли об этом Имма?
Он подошел к толпе, окружавшей храм.
– Простите, – сказал он. Стоящий перед ним человек обернулся и поперхнулся от изумления. Потом все расступились, освободив ему дорогу, но брови их взмывали вверх, как флаги.
«Я проткну копьем любого, кто улыбнется», – подумал он, но тут же понял, что ему придется устроить массовую бойню. Лица отворачивались от него, а он не осмеливался оглянуться, чтобы посмотреть, что творится за его спиной. Со всех сторон слышалось деликатное покашливание.
– Простите! – повторил он. И еще раз…
Единственным достоинством этой дурацкой краски было то, что она скрывала румянец. Впрочем, он чувствовал, как пылают его уши.
Он был высок, так что заметил Каммамена Полководца еще до того, как протолкался к трону. Джоалийский вождь стоял у подножия ступеней, обмениваясь шутками с королевой. Несмотря на седую бороду, он оставался одним из лучших джоалийских воинов всех последних поколений. Каммамену хватало воображения и необходимой решительности, чтобы доверить ему командование объединенными армиями. Таргианцы найдут в нем серьезного противника. Помимо этого, он был хитрым политиком – в Джоалии хитрость просто необходима политику для выживания. Злабориб довольно часто встречался с ним и раньше, но их отношения до сих пор оставались скорее церемониальными.
Надо ли говорить, что Злабориб намеревался оставить все военные вопросы на усмотрение Каммамену. В бою он надеялся держаться как можно ближе к нему. Наследник престола не может рисковать наравне с остальными. Еще рядом с царицей стоял, зловеще улыбаясь, Тарной Кавалерист.
Собственно, Тарной приходился ему не родным братом, а только сводным, но даже так трудно было найти двух менее похожих людей. Тарион – типичный нагианец, гибкий, как хлыст, неутомимый, смуглый, с пышной черной шевелюрой, а также вспыльчивый и опасный. Никто не мог обогнать Тариона; казалось, он сливался со своим моа, полностью подчиняя, его своей воле. Если кого-то и стоило выставить облаченным в набедренную повязку и с размалеванным лицом, так именно Тариона, командующего кавалерией. Так нет. Вот он стоит, неотразимо прекрасный в блестящем бронзовом шлеме и джоалийском верховом костюме синего цвета, и излучает угрозу, как обнаженный меч. Он был хорош и знал это.
Злабориб наконец подошел к подножию трона, остановился и склонил голову в подобии поклона. Он не посмел спросить у матери, почему ради такого торжественного случая она тоже не оделась в традиционные одежды. Если ее подданные и ожидали увидеть обнаженный августейший бюст, то их ждало разочарование. Ее синяя сорочка была самой что ни на есть джоалийской. Мать была маленькая и хрупкая, редкие седые волосы прятались под тяжелой короной. Ее лицо покрывал еще более толстый слой краски, чем у него, правда, только телесного и красного цветов, дабы скрыть болезненные морщины и желтизну кожи.