Настоящее напряженное
Шрифт:
И уж если даже Тарион потерпел поражение, на что может надеяться Алиса Прескотт?
Что это такое случилось с ее патриотизмом? Ей припомнились агитационные плакаты первых месяцев войны, еще до мобилизации: «Женщины Британии говорят тебе – иди!» Как она боялась, когда Д’Арси записался добровольцем, – боялась и все же гордилась им. Как и все вокруг, она понимала, что эту войну надо выиграть. Нет, эта война – не Эдварда. Его зовет другой долг. Кажется, сами законы природы направляют его туда; она чувствует это. Но если она и сама не может пока разобраться в своих чувствах, как сможет она убедить в этом его? Что нужно, чтобы заставить его передумать?
– Ты, конечно, отказался?
– Алиса, дорогая! Неужели ты считаешь, что я… ладно, не отвечай! Еще бы не отказался. Даже если бы он и предложил что-нибудь по-настоящему соблазнительное, обещания Тариона – все равно что ветер, ничего более.
– Ты ему это говорил?
– Конечно. Он хохотал и соглашался, а через день или два подлезал снова.
Эдвард ухмыльнулся. Он знал, о чем она сейчас думает. Он знал, что держится хорошо. При всем этом ей ничего не стоило сбить с него уверенность и заставить покраснеть.
– Ты молод и красив, – задумчиво произнесла она. – Я полагаю, он обращался к тебе и с нескромными предложениями?
Лицо его мгновенно сделалось пунцовым.
– Как ты догадалась?
– По тому, чего ты не договариваешь. И, насколько я могу судить, Злабориб тоже не столп нравственности?
– Во всяком случае, по нашим меркам, – согласился Эдвард. – Но он был всего лишь распутником, в то время как Тарион – порочным извращенцем. И под всей этой шелухой, в глубине своей Злабориб был настоящим мужчиной. Просто раньше у него не было повода проявить себя.
– Не ради пышного солдатского мундира Иль светской славы, быстро проходящей, Но ради одобренья командира И на плече руки…
– Ох, прекрати! – раздраженно оборвал ее Эдвард.
– Так, значит, ты превратил лягушку в принца? А потом…
Рядом с ними, словно соткавшись из воздуха, возник официант. Они заказали обед. Состав изогнулся на повороте, и в окне стал виден паровоз со шлейфом дыма из трубы. Вот, наверное, сейчас вкалывает несчастный кочегар… На повороте вагон-ресторан закачало сильнее.
Они помолчали. Алиса прикидывала список вопросов, которые собиралась задать. Трудно разговаривать в поезде, полном людей; по приезде в Грейфрайерз они снова окажутся в обществе Джулиана, а возможно, еще и Джинджера, а также устрашающей миссис Боджли. Миссис Боджли, вероятно, потребует, чтобы Эдвард рассказал все с самого начала. Хотя бы в расплату за то, что случилось с ее сыном. Нет, она должна использовать этот короткий час в вагоне-ресторане.
Официант поставил перед ними суповые тарелки и исчез.
– Не так уж и плохо, – объявил Эдвард.
– Но ты только посмотри на этот хлеб!
Все разом почернело.
– Не ешь его! – Он старался перекричать стук колес. – Он него можно ослепнуть. – В воздухе едко запахло гарью. Потом поезд вырвался из туннеля, сбросив с себя кокон дыма.
– Ты все тот же идиот, которого я знала, – с чувством произнесла Алиса.
– Так расскажи: ты собираешься вступить в контакт со Службой? Ты говорил, у тебя три способа сделать это?
Эдвард мрачно кивнул:
– Пока все чисто теоретические. Один – это то письмо, которое я просил Джинджера опустить для меня. Помнишь мистера Олдкастла?
– Помню, как ты рассказывал о нем.
– Он написал мне после… после тех событий. – Казалось, его худощавое лицо вытянулось еще сильнее при воспоминании о тех страшных днях, когда Камерон и Рона Экзетер погибли в Ньягатской резне. – Он говорил, что служит в Министерстве колоний. На самом деле, конечно, это было не так. Он работает при Штаб-Квартире.
Все, что знала Алиса, – это только то, что Олдкастл, пусть и незримый, заменил Эдварду отца. Если припомнить, он и тогда казался слишком хорошим, чтобы быть настоящим. Правительство Его Величества вряд ли бы так беспокоилось об осиротевшем сыне мелкого чиновника.
– Когда ты исчез, я написала мистеру Олдкастлу.
Эдвард улыбнулся, запихивая в рот корку.
– По какому адресу?
– Я попробовала Уайтхолл, а еще тот адрес, что оставался у Джинджера, в школе.
– Уайтхолл никогда не слыхал о таком служащем, а почтовое ведомство – о Друидз-Клоуз?
– Вот именно.
– Нет никакого Друидз-Клоуз. Нет никакого мистера Олдкастла. На самом деле это что-то вроде комитета – так, во всяком случае, объяснял Крейтон, – хотя все обратные письма мне написаны одной рукой. Видишь ли, Штаб-Квартира приглядывала за мной в порядке услуги Службе. Ну, и Погубители тоже за мной охотились.
Кликети-клик, кликети-клик, кликети-клик…
– Но если Олдкастла не существует, как ты собираешься с ним связаться?
– Сделаю то, что делал всегда, – напишу ему письмо! То есть я уже написал, а Джинджер уже должен был опустить его.
– Мне казалось, Джулиан уже пробовал это сделать?
Ну да, ей давно полагалось бы спросить об этом.
– Ага! На этот раз на конверте мой почерк – возможно, это имеет значение, – и потом оно опущено в нужный ящик. – Эдвард ухмыльнулся, словно школьник, впервые демонстрирующий карточный фокус. – Пойми, теперь-то я знаю о магии немножко больше. Для того чтобы заколдовать все почтовое ведомство, потребовалось бы невесть сколько маны, а на один почтовый ящик – вполне доступное количество.
– Чертовски логично.
– И как только я до этого додумался, я вспомнил, как мистер Олдкастл несколько раз предупреждал меня, что уедет на некоторое время – примерно тогда же я сам должен был уезжать из Фэллоу! Выходит, все те открытки и письма, что я посылал ему из других мест, и не могли дойти до адресата, поэтому ответа на них я не получил. Все просто, так ведь?
– И ты считаешь, что тот ящик до сих пор заколдован?
– Ну… – Он нахмурился. – Не знаю. Возможно, и нет. Я же предупреждал, что все это пока так – абстрактно.