Настоящий вампир в замке Черная роза. Книга 1
Шрифт:
– Благо, что леса у нас бескрайние, да и живности с излишком, особенно, сейчас волков развелось очень много, нам фермерам в такие времена очень туго, так как эти твари могут за какой-нибудь час все стадо перерезать. – Рассказывал хозяин, лицо которого с каждым словом становилось более напряженным, затем он поднял палец к своим губам и произнес. – Ш-ш-ш, слышите, как они завывают.
И действительно, от не ожиданности, я даже вздрогнул, когда услышал протяжный волчий вой. От этих жутких звуков на руках поднялись волосы, а по спине, пробежал мороз. И снова этот настораживающий вой, но уже где-то поблизости. Женщина, тоже заметно напряглась.
– Флорин, гостям давно пора спать. Ты посмотри только на них, они же явно измотаны. – С упреком пролепетала Санда. Ее добродушное лицо, которое она попыталась сделать строгим, что у нее не вышло, слегка накрыла паутинка из мелких морщинок.
Я обратил на ее черты лица внимание и был вынужден заметить, что они были схожи с лицом моей покойной матери. Не все конечно, но что-то во взгляде мне показалось, таким родным и знакомым, наверное, то, как она с любовью и нежностью смотрит на своего мужа. Точно так же на меня смотрела моя матушка. Только женщины могут так окружать заботой и лаской своих любимых, прощать и верить до конца.
– Не влазь в мужской разговор, женщина. А коль тебе не терпится, так иди и спи. К нам и так не часто заезжают люди, могу я хоть раз узнать, что в мире происходит? – Осадил Флорин свою супругу, и она с гордо закинутой головой села за ткацкий станок и принялась за дело, не взирая, на свою усталость.
Мне почему-то подумалось, что ей тоже было очень любопытно узнать о том, откуда мы родом и что происходит в мире за стенами этой деревушки. И что бы, не терять времени за пустой болтовней, она решила с пользой провести его.
Я удовлетворил любопытство хозяев, рассказал о том, что чума накрыла собой Европу и какая сейчас обстановка в Бухаресте и многое другое, что знал. Так же и о себе, что являлся учеником, медицинской школы и хотел бы найти какого – нибудь лекаря, что бы и дальше продолжать свое обучение.
– Да в наших местах есть один врачеватель. – Задумчиво произнес Флорин. – Да только уж не знаю, возьмет ли он тебя в ученики. Ведь ты не похож на кувшинчик с бражкой. – Засмеялся мужчина и утер усы. – Выпивка у него на первом месте.
– А где я могу отыскать его?
– Он живет, в лесном домике у самого края деревни. – Ответил мне, и махнул рукой в неопределенную сторону. – Там, сразу за речкой, у леса. И как он не боится?
Пока мы вели беседу, я окидывал взглядом этот небольшой, но уютный домик. Вся мебель: была из дерева, по виду сделана очень добротно: в самом дальнем углу, за занавешенной тканью располагалась хозяйская, крепкая кровать. Сверху на ней лежали шкуры волков, в место покрывала. В другом углу была печь, сложенная из камня, от огня которой, распространялось тепло по всему домику. Рядом с ней стоял ткацкий станок с незаконченным на половину узором, за которым сейчас трудилась женщина, внимательно прислушиваясь к нашему разговору, и лишь искоса поглядывала на нас. Посреди дома находился обеденный стол, за которым сейчас мы и сидели. А по остальным углам стояли две двухъярусные кровати сыновей гостеприимных хозяев. Мне вспомнилось, что в деревнях люди обычно живут бедно, но по этой обстановке нельзя было сказать, что это так. Здесь было все довольно таки хорошо обставлено, а стол ломился от овощей и мяса. Мне показалась это немного странным, ведь по всей Европе разгуливали голод, мор и разруха. Еще, странным было в этом доме то, что на входе и по всем углам здесь висели связки из чеснока и деревянные распятья разных размеров. Любопытство взяло надо мной верх, и я не смог не спросить об этом.
– Простите, а почему у вас везде чеснок и распятье?
Флорин и Санда нервно переглянулись.
– Для защиты. – Ответил фермер.
– Но от кого, может защитить чеснок и распятье? Тут, скорее всего, может помочь, меч, копье или лук со стрелами, – ухмыльнулся возничий и снова приложился к кружке.
– От нечистой силы. Мы – деревенские, очень суеверный народ, – пояснил Флорин и сделал небольшой глоток, а затем продолжил рассказ. – Из поколения в поколения у нас передаются легенды. Я слышал их, когда еще был ребенком. Мой дед рассказывал, о людях, превращающихся в огромных волков, которые могли вырывать вековые деревья с корнем. О леших, любивших пугать местных девок. О кикиморах, ворующих младенцев из колыбелек. Русалках, которые заманивали молодых мужчин в воду и топили, а так же, о живых мертвецах, живущих в замке «Бран», («Черная роза») с очень бледной и холодной кожей.
Считалось, что эти места кишили нечестью и наши предки не выходили из дома без оберегов и всюду, где было место, развешивали их. В нашей деревне, вы не найдете ни одного дома, где бы не было распятий или всяких – таких штук.
– По-моему, это все чушь и россказни. – Промямлил закосевший от браги старик.
– Каждый верит в то, во что хочет. – Пожал плечами хозяин дома и зевнул. – Да, пожалуй, всем нам надо отдохнуть.
Флорин подмигнул мне и взглядом указал на старого возничего, который уже дремал за столом. Его маленький нос был похож на красную сливу, по-видимому, он просто перебрал с выпивкой и теперь, покачиваясь и похрапывая, сунулся в сторону, готовый рухнуть под стол. Мы вовремя его подхватили под руки и повалили на ближайшую кровать прямо в одежде, и сами отправились по своим спальным местам.
К счастью я смог быстро уснуть, не взирая, на волчий вой за окном и выкрики выпи в лесу, так как недельная усталость давала о себе знать. Глубокий сон прогнал все тревожные мысли о мистических рассказах Флорина, погружая меня в сладостную негу.
Маришка.
Этим утром я проснулась, как всегда в приподнятом настроении. Напялила на себя излюбленную белоснежную сорочку, коричневую длинную юбку, расшитую цветными узорами на поясе и по краям. Умылась, заплела две тугие косы, схватила со стола краюху хлеба, запихнула ее себе в рот, запила ее крынкой молока, обулась и выскочила из дома. Все мои родные уже давным-давно управлялись по хозяйству, поэтому я проснулась в одиночестве под пение петухов и гогот гусей. Втянув в себя осенний свежий воздух, я потянулась. Схватила рядом стоявшие ведра, повесила их на коромысло и отправилась к горному ручью, чтобы набрать чистой воды – это как раз таки и входило в мои ежедневные обязанности, и именно этим я занималась по утрам.
В нашей семье обязанности распределялись для каждого ее члена: дед был пастухом, бабуля трудилась в огороде, мамочка хлопотала по дому, старший брат охотился, а я им всем помогала. Но, к сожалению, мои домашние не принимали от меня помощи, так как из всей семьи я была той самой паршивой овцой, которая все время все портила. Помогая деду пасти скот, я половину перепугала танцами под свои веселые напевы (потому что пасти скот довольно скучное занятие и таким образом, решила себя развеселить), так, что они разбежались кто куда, дед потом еще два часа бегал за ними, пока всех не согнал в кучу. Бабуле я тоже много горя наделала, когда споткнулась и завалилась на грядку с баклажанами, и пока выбиралась из нее, перетоптала их окончательно. Моя бедная мамочка тоже была не в восторге от помощи с моей стороны, потому что я рассыпала муку в сарае и случайно разбила кувшин полный сметаны, а в погребе, вдобавок ко всему, завалила стеллажи с продуктовыми припасами.
Да, в тот день крики стояли на всю деревню, но к счастью мой брат заступился за меня и сказал, что все же у меня есть один талант – хорошо петь, а потом придумал мне прозвище – ходячая катастрофа. Такие происшествия случались со мной постоянно. Но как бы мои родные не сердились, я знала, что они сильно меня любят, так как я в семье была самая младшая, и очень была похожа на отца.
Он умер, когда мне было года три, к сожалению, я не помню его лица и каким он был человеком. Но все рассказывали, что он был очень добр, честен и справедлив. Его звали Марик, а меня назвали в его честь, так как мама говорила, что, когда я родилась, то была его маленькой копией: такие же зеленые глаза, прямой нос, пухленькие губки и маленькие уши, а вот волосы мне передались от бабушки – славянки, такого же пшеничного цвета. В общем, я была любимицей всей семьи, так как помимо разрушительного свойства и умения влипать во всякие неприятные истории, я была еще и злостной хохотушкой. Дедушка часто повторял одну и ту же фразу – «дурному, не скучно и самому». Став постарше я поняла, к чему он клонит. Но я на свою семью даже не обижаюсь, потому что тоже их очень люблю.