Настя
Шрифт:
Шестернёв же продолжил, приняв чай у худосочной секретарши:
— С кедами тоже всё хорошо. Через финскую фирму оформим контракт и в конце года получим оборудование, сырьё и технолога с инженером оттуда. Насчёт футбольного мяча и как их… кроссовок… Знакомого технолога с обувной фабрики загружу. Думаю за пару месяцев и образцы сделают и технологию отработают.
Вспоминаю свои жертвенные раздолбанные за пару месяцев «Дасслеры» и как-то сомневаюсь насчёт качества наших кроссовок. Уж если немецкие за сотню тренировок и игр «сгорели»… Впрочем, в бытность тренером ЦСКА за сезон раза по три подписывал бумаги о выдачи футболистам новой спортивной обуви…
— А может нам пригласить
— Ладно, — крутит головой Шестернёв, — попробую найти этого Адольфа. Ну и имя… Не любят у нас Адольфов… А где рисунок мяча?
Достаю из планшетки листок с нарисованным весьма коряво мячом, но, как я уже привык всем говорить, «сойдёт для сельской местности».
Захожу в ЦК комсомола. Шелепин с Семичастным улыбаются, приветственно встречая. Комсомольский главком, сделав паузу, достаёт из стола бумагу и торжественно затягивает:
— ЦК ВЛКСМ Советского Союза за большой вклад в дело дружбы между народами и за большую творческую работу по подготовке Международного фестиваля молодёжи и студентов награждает Жарова Юрия Андреевича Почётной грамотой ЦК ВЛКСМ СССР и дарит книгу «Комсомол на ленинском пути».
Шелепин жмёт руку, вручая грамоту, а Семичастный достаёт книгу и тоже жмёт…
Твою ж мать. Это они из-за этого заставили меня сюда переться… Охренели, блин, совсем…
Сдерживая нецезурные эмоции, выдавливаю подобие улыбки. Ничего, должно прокатить. Типа, волнение при получении высокой награды и всё такое…
Очкастая симпатичногрудастая знакомая Соня приносит чай. Она заменяет приболевшую секретаршу.
— На работе мы не пьём, — уточняет на всякий случай главный комсомолец (Семичастный отводит глаза), — так, что обмоешь с друзьями… В ЦК слушали песню «Подмосковные вечера». Мнения разделились. Это, конечно, замечательно про речку, про рассвет… Но, нам бы хотелось антивоенную песню. В тему, так сказать… Не мнись, как барышня… Володя вон (кивает на Семичастного) теперь за строительство стадиона имени Сталина отвечает. Каждый день без выходных будет в ЦК отчёт давать… А ты родному комсомолу песню пожалел…
Это что? Они так меня на халявный заказ разводят? А хрена вам…
— Я, Александр Николаевич…
— Александр. Просто Саша…
— Я, Александр, без продыху то в хоккей, то в футбол. На телецентре помогаю и на новой газовской станции техобслуживания. У меня сессия в институте на носу… Да вон сколько кругом профессиональных писателей и поэтов. Обратитесь, они вас завалят своими шедеврами…
— Ну, насчёт завалят шедеврами, это ты, брат, перегнул, — ломая сушку, констатирует Шелепин, — У нас со стимулированием на первое полугодие полный швах… Все сусеки пустые. А люди творчества они, как правило, меркантильные… Есть, конечно, среди молодых поэтов комсомольцы… Но, масштаб не тот.
А у меня значит и масштаб и на халяву…
— Я попробую, но не обещаю… Слышал, Вы на Политбюро ярко выступили, — говорю я, меняя тему.
Комсомольцы переглядываются. Шелепин строго зыркает на Соню принёсшую бумаги на подпись. Та, резко развернувшись, семенит к двери.
— Ты пойми, — начинает «просто Саша», — Я против Никиты Сергеевича ничего не имею… Но, товарищи попросили… Зарвался он… Понимаешь? Из московской прокуратуры дело против мингрельских работников начал… А товарищ Берия… Ну, ты понимаешь… На Политбюро решили послать товарища Хрущёва в ЦК Туркменской ССР на перековку… Вторым секретарём. Так товарищи Маленков, Берия и Булганин решили. Они сейчас за Сталина… пока он болеет.
Поняв, что сболтнул лишнего, молодой член Политбюро добавляет:
— Только это между нами… Лады?
«Лады», молча киваем с Семичастным.
Проходя мимо телефонной станции, завернул узнать, как там дела в Горьком. Пока ждал вызова, позвонил «сомневающемуся» Кесареву в общежитие и пригласил на завтрашний матч с грузинами. У служебного входа за полчаса до начала передам ему билет на хорошее место. Заодно и попытаюсь уговорить на переезд в Горький. Таких габаритных защитников лучше иметь в своей команде…
Маслов, телефонно хрипя, сообщил, что новички провалили первый тайм вильнюсскому «Спартаку» 1:4. Пришлось посадить забившего «старичка» Федотова, и вышедший Иванов сам забил, два раза дал голевые «старичку» Вареле. Ещё один у нас забил реактивный Емышев. Итог: 5:5. Зрители в восторге. Столько за матч на этом стадионе ещё не забивали…
После разговора с «Дедом» сижу в сквере, закрыв глаза, и с тревогой думаю о завихрениях в политике… Читал перед смертью в АиФ, что у американцев примерно в это время появился план разрушения СССР без военного вмешательства. На это дело были брошены колоссальные объёмы цветной бумаги выпускаемой под видом мировой валюты. Планировалась игра вдолгую: тридцать-пятьдесят лет. Главное в плане — дискредитация идей коммунизма. В ход должно было идти всё… Искажение мировой истории в книгах, статьях, учебниках… Раз, и меч победы над фашизмом куётся в США (вот цифры), раз, и решающие битвы не под Москвой и Сталинградом, а на Тихом океане и в Африке…
Нужно было убедить советских людей, что идея коммунизма — дерьмо. Не важно как. Лучше обсмеять в анекдотах между популярными песнями на «Радио Свобода». Сто человек не проймёт — одного проймёт… Уже хорошо. Вот так по одному зёрнышку и склюём коммунистическое поле. Нужно биться за молодёжь, за детей которые только пойдут в школу. За таких как Вовка с Наташкой… А противникам, их нужно оторвать от большевиков. Чем? Да много чем… Фильмами, песнями, пластинками, батниками, джинсами, кроссовками, жвачкой, сигаретами… Всё это нужно через шустрых, предприимчивых людей валить на СССР, не давая опомниться. Коммунисты с их стремлением строить заводы и танки совсем упускают потребительскую черту большинства людей. Когда американские товары вытеснят из голов советских детей коммунистические идеалы — Советскому Союзу будет поздно пить «Боржоми»… И конфликт коммунистических «отцов» с либеральными «детьми» не оставляет сомнений в том, чья идеология победит…
Захожу к себе на этаж и Даша тянет меня смотреть, как Васечка фотографирует Сахаровых. Наташку нарядили в перешитое коричневое платье с белым фартуком. Вовку одели в ежедневную школьную форму солдатского типа (только почищенную и отглаженную). Поправив на старшем фуражку и ремень, Даша дала команду Колобку начинать съёмку. Вот так вот теперь проходят вечера… Ни тебе песен, ни тебе танцев… Как-то тихо, по-семейному…
14 мая 1950 года.
На трибунах московского стадиона «Динамо» и яблоку негде упасть. Снова, как и на предыдущем матче сборной — аншлаг. У предстадионных репродукторов кучкуются сотни людей в надежде испытать эйфорию от удачной игры сборной. Мы с Колобком и взятые с нами Инга и Вовка Сахаров сидим на «козырной» Северной трибуне. С соседнего ряда мне кивнула Рита Лифанова. С мужем, наверное, пришла. Проходя наверх, с нами поздоровались Артмане и Апсолон. Вия ревниво оглядела Ингу, но, не заметив никаких поползновений в мою сторону, лучезарно улыбнулась.