Настя

Журин В. А.

— Пошли.

Скомандовала Настя бойцам, устраиваясь на углу дома в позиции для стрельбы. Седой с Чехом, стараясь изо всех сил, рванули в указанный женщиной подъезд, заскочив в который, Настя, краем глаза отметила для себя, как Седой, придержал дверь от возможного хлопка. Опустив Винторез, она схватила второй приготовленный ей кирпич и что есть силы запустила им в соседнее с разбитым окно. При этом уже набирая разбег по направлению к проходному подъезду. Едва заскочив в который, остановила пытающихся высказаться ей с восторгом мужчин. Сейчас режим тишины, все разговоры на потом. Сделав самое строгое лицо, она приложила палец к губам, тишина и дышим ровно. Похоже в жилом массиве прилетевшим в Улей осталось не так много зараженного народа, здесь уже подъели всех да разбежались на другие кормовые угодья, что радовало женщину. Настя, указала на вход в соседнем доме, туристический магазин. Нам туда.

Глава 4

Наконец, после долгого изучения обстановки на местности и не однократного использования дара Настей, группа добралась до намеченного магазина. В полумраке подвального

помещения, ясно прослеживалось, что до них в этом месте уже побывали и не раз. Разбитые витрины, смотрящие на них пустотой провалов, голые полки, разбросанная мелочевка по полу, всего что не глянулось разграбившим магазин до них. Настя, осмотревшись и прислушавшись еще раз, демонстративно приложила палец к губам, затем, указала на пол, заваленный мелочевкой и ненужными никому вещами, вперемешку с битым стеклом. После чего, тщательно выбирая место постановки для ног, двинулась в глубь магазина, указав следовать за ней, след в след. Добравшись до подсобного помещения, женщина направилась в полуподвал, зайдя в который с улыбкой обнаружила что так называемая нычка неизвестных торгашей не тронута. В голубовато холодном свете, маленького, диодного фонарика, она указала Седому на небольшую, неприметную нишу, в самом дальнем углу комнаты. В заначке неизвестного всегда все было по-разному, словно Улей подшучивал над знавшими про это заглядывавшими сюда рейдерами. В этот раз неизвестный порадовал, в нише нашлась хорошая обувь пусть и не такого качества как на Насте, но все-таки лучше, чем на ее бойцах. Так же несколько комплектов камуфляжа, майки, тактические рюкзаки небольшого объема, ножи и еще куча всего полезного. Не доверяя складывать найденное, женщина, отодвинув глазевших из темноты горящими, жадными глазами мужчин в сторону, принялась сама тщательно укладывать во взятые здесь же рюкзаки, добычу. Пока провозились в магазине на улице стемнело до сумерек. Еще раз на выходе внимательно осмотревшись и обнаружив троих бегунов и лотерейщика совсем рядом с ними, Настя, решила проделать тот же трюк что и по дороге в магазин. Приготовив пару больших фонарей дубин, которые все порывались у нее взять себе в пользование мужчины, вместо крошечных диодиков, она приказала своим бойцам приготовиться. Выбрав момент, когда все заражённые будут к ней спиной, обхватив рифленую рукоять, ловко размахнувшись, она, запустила первый фонарь в окно второго этажа дома на против. Звон разбитого стекла в мертвой тишине строений, прозвучал как раскат грома. Следом за этим, раздалось урчание нескольких глоток зараженных, устремившихся на шум повреждённого окна. Дав команду на рывок мужчинам, Настя, вскинув Винторез, заняла позицию для страховки перемещения группы. Мужчины, стремительными призраками, неслись к проходному подъезду, когда внезапно, что-то не разглядев в темноте, Седой, споткнувшись растянулся на земле. А вслед за этим, поддавшись накатившим на него эмоциям, громко, в голос заматерился. Что бы не говорили про зараженных, наделяя их сверх способностями или наоборот, указывая на их беспросветную тупость, а на человеческую речь они реагирую мгновенно. Развернувшись от разбитого окна и радостно заурчав, бегуны сорвались с места к вожделенному корму. Отринув эмоции, Настя, глубоко вдохнув, поймала в прицел винтовки семенящего за бегунами лотерейщика. Хлопок выстрела, еще, еще и зараженный валится на бок, замирая на месте. Седой, уже встал на ноги и сорвав с пояса клевец, приготовился встретить набегавших на него бегунов, как внезапный грохот выстрелов АК из-за его спины, заставил мужчину присесть от неожиданности и отшатнуться в сторону. Сосредоточенный Чех, возле входа в подъезд, плотно уперев приклад в плечо, расстреливал короткими очередями тройками, набежавших на товарища бегунов. Сорвавшись распрямившейся пружиной с места, Настя рванула к стрелявшему, подскочив она со всего маха зарядила тому увесистую оплеуху. После чего совсем не таясь заорала.

— Бегом за мной, придурки тупоголовые, обезьяны бритые, быстрее я сказала.

С застроенного домами кластера, группа, несмотря на случившееся выскочила удачно, зацепив за собой всего один небольшой “паровоз” из троих бегунов и почти не отстававшего от них лотерейщика. Едва добежали до кустов, Настя, указав на бегунов рукой Седому сама вскинула Винторез к плечу. Три точных выстрела не дешевыми бронебойными патронами и лотер, подрубленным кулем валится, едва не добежав до вожделенной добычи. К этому времени, Седой расправился только с первым бегуном, уворачиваясь от вытянутых пока еще рук второго, пытается его убить. Чех, дико вытаращив глаза, отчаянно отмахивается от зараженного, пытаясь неуверенными ударами попасть ему в голову. Взъярившись на происходящие, женщина, сорвав с пояса свой небольшой томагавк в два движения проломила головы оставшимся бегунам. Затем рявкнула на оторопевших от такой прыти мужчин.

— Похватали вещи и за мной, бегом!

На ночлег, расположились в одиноко стоящей электрической подстанции. Осмотрев которую, Настя дала добро на отдых, сразу за этим зашипев ядовитой змеей.

— Вы откуда вылезли в этот мир, нет я понимаю что раньше вы только по деревьям лазали да бананы собирали, но здесь то не первый месяц. Мама, роди меня обратно, один весь из себя понтовитый да разрисованный, фиксами сверкающий, на ровном месте завалился как дева непорочная на кровать в борделе, он видите ли что-то под ногами у себя не увидел. Потом с бегунами справиться не может, устроил с ними состязания, мастер с понтом блин. А ты бородатый, что притаился в уголке. У тебя вообще ум есть, додуматься по бегунам палить в кластере, когда и угрозы то толком нет. У тебя голова зачем, молчишь так я за тебя скажу, она у тебя только для того что бы картошку поросятам толочь, бестолочь ты кривоносая.

Чех, неуверенно подняв взгляд на шипящую ядовитой гадюкой

Настю, стараясь что бы его подрагивающий голос звучал уверенней, проговорил.

— Настя, свинья толочь не надо. Совсем обидно сказала, застрели тогда лучше.

Услышав сказанное, женщина чуть не задохнулась от охватившего её возмущения, но сдержавшись, промолчала. Затем, постояв беззвучно какое-то время, уже спокойным голосом произнесла.

— Давайте ужинать и спать. Потом со всем разберемся.

Под конец ужина, своим пропитым, сиплым голосом, заговорил Седой.

— Не по масти ты для нас Настя. Мы перед тобой как щенки перед матерым волкодавом. Вон, тему провалили на ровном месте и было бы против кого. Бегуны, мать его ети, в натуре, чуть не сожрали как фраеров.

Настя, от услышанного искреннего сожаления, почувствовала в душе как ее отпускает все кипевшее негодование по отношению к мужчинам, наконец улыбнувшись, произнесла.

— Толи еще будет. А Чех, хоть и сглупил, но не бросил тебя. Другой мог просто рвануть в подъезд и поминай как звали, главное свою задницу из опасности вытащить.

Сидевший в углу, притихший мужчина от услышанного возмутился, полным негодования голосом.

— Зачем такое говоришь, бросил, лучше тогда про свинья говори, мерзко, но переживу. А бросил своих, мне не говори, такое не могу пережить.

Улыбаясь уже вдвоем с Седым, Настя, махнув рукой сказала.

— Спать давайте. Седой первый на караул, потом Чех, мне утро оставьте.

Расстелив пенный туристический коврик на полу, она удобно расположилась на нем, укрывшись легким, пуховым походным одеялом под завистливый взгляд примостившегося на замусоленной картонке Чеха. Вот ведь обезьяны и есть обезьяны, все у них есть из снаряги, ага, как же. Наконец решившись, тяжело вздохнув, Настя негромко позвала.

— Чех, иди ко мне спать, не то от твоей дрожи пол вибрирует.

Явно сильно засмущавшись, мужчина попытался отнекиваться.

— Да нормально, я терпеливый, всякий погода выдержу.

— Я тебе что, центральное радио по два раза повторять, сказала иди сюда спать, значит иди. Нашелся терпеливый, не выспишься нормально, завтра как мешок у нас будешь на плечах висеть, хватит с нас и сегодняшней твоей выходки.

Рыкнула на него в темноту Настя. Смущающийся мужчина, пристроившись на туристическом коврике в плотную к ней, явно пригреваясь начал засыпать. В следующий момент, Настя, едва не зарычала от бешенства, почувствовав, как ей в задницу уперлось твердое достоинство Чеха. Сдерживая накатившую ярость она как можно спокойней произнесла.

— Слышь, мужик, борода из ваты, спиной ко мне лег и ни дай ваш бог, мне снова почувствовать своей задницей твои причиндалы.

Сжавшись и чувствуя себя совсем пристыженно, Чех, переворачиваясь спиной к женщине только и смог в свое оправдание вымолвить.

— Так у него своя голова, а мне красней.

Ночью, женщина поймала за рукав разбудившего на пост Чеха Седого, указав ему на спальное место разбуженного. В предрассветной дымке, мягко накрывшей спящий кластер, наступило ее время дежурства. Указав Чеху на свое место, Настя, отойдя немного в сторону от спящих товарищей, начала разминать затекшую шею не забывая выглядывать в щель забаррикадированной на ночь двери. Как ей теперь быть с ними, вот что мучило ее. С такой группой нельзя заниматься охотой на людей. Это верный путь в пропасть. Мужчины совсем не готовы к ловле “бегунков”, как сказал Комиссар. Ей одной тоже не справиться как бы ее не нахваливали товарищи, себя не обманешь. Да, Ведьма за год, натаскала ее и стрелять и ножом людей дырявить, по кластерам шляться, да и сама она чувствует себя на кластерах свободной, можно сказать полет души среди местного простора. Доставка в стаб матерых бродяг это вам не их убийство. Можно конечно и головенки в стаб приносить за двадцатку, но это явно для неё мелко, душа просит большего. Ей уже трижды в стабе предлагали место второго снайпера в трейсерской группе, но это не для неё. Она, категорически, после общения в стае мужа с зараженными не видела для себя этого занятия. Нет, это не бредовый пацифизм все гораздо проще, в душу что-то незримое и неведомое закладывается, когда ты со стаей как ее неотъемлемый член, ее частица, ходишь на защиту своих угодий, когда присутствуешь при охоте стаи в жилом массиве, осознавая происходящие и не осуждая в душе ни на черточку своих, именно своих зараженных. Когда ты видишь, как к мужу прибегают младшие члены стаи жаловаться на что-то, делиться своими переживаниями, обидами, радостями. Когда ты, подходишь к спящей в укрытии элите и кладешь свою ладонь на ее костяные наросты, ощущая идущее от этого короля местного мира тепло и довольное урчание в ответ. И после всего этого пережитого, внутри частички мира Улья, тебе предлагают пойти выследить местных жителей, используя свои знания, а затем, ловя в перекрестие прицела хладнокровно расстрелять просто для наживы. Не из необходимости, не защищаясь и защищая даже не из-за ссоры, пусть глупой и кровавой. Тебе предлагают стрелять в живую мишень испытывая при этом радость от точного попадания. Да ее не понимают, никто не понимает, смеются за спиной, крутят пальцами у виска, наверное, она просто бы свихнулась если не ее муж. Как же хорошо иметь возможность прижаться к нему, ощутить его крепкую руку, поглаживающую ее короткие волосы и услышать твердое и уверенное.

— Настенька, солнышко ты мое не смотри ты на беснующихся вокруг людей. Им не дано Ульем, понять его, притронуться к его тайнам, поэтому чувствуя свою неполноценность они и завидуют тебе. Ты у меня самая сильная, самая целеустремленная. Ты, моя опора в этой жизни…

Встающий со спального места Седой, прервал ее размышления, спросив своим непередаваемым, пропитым голосом.

— Какие планы, пахан?

Настя улыбнулась, решение принято и на душе сразу потеплело, пусть так, пусть все коряво, зато не в разрез с ее совестью. Она теперь командир этой группы или как сказал сейчас Седой, пахан.