Наталья Гундарева
Шрифт:
«Актриса надеялась создать интересный, психологически сложный образ – жизненный материал давал для этого основания, – писал В. Я. Дубровский. – Но в сценарии, а затем и в фильме характер Надежды Алехиной был лишь обозначен, стал только функцией в смысловой структуре фильма. Надежда Алехина была для актрисы новым социальным типом... Но это было слишком малой задачей для актрисы таких огромных внутренних потенций». И тем не менее...
Эта роль неожиданно, исподволь возвращала память к Люське из «Бега» при абсолютном несходстве двух характеров и – главное! – при резком отличии литературного материала. Их роднила эта беспредельная тоска по оставленной России, и для Натальи Гундаревой едва ли не важнее прочего было именно внутреннее сопоставление таких не схожих между собой героинь. Не только блестяще образованной, но блестяще воспитанной русской дворянки, большая часть жизни которой прошла на родине, и молодой девушки, вслед за любимым вскочившей
В том же 1980 году кинорежиссер Юрий Егоров предложил Наталье Гундаревой роль в фильме по сценарию Аркадия Инина «Однажды двадцать лет спустя». Актрисе, наконец, предлагалась роль «просто счастливой женщины» в почти рождественской сказке. Так, во всяком случае, расценивал свою работу сам сценарист, рассказавший, как на встрече со зрителями большого химического комбината «женщина-каландровщица (работница цеха с чудовищно вредными, нечеловеческими условиями труда) прислала Наташе письмо в стихах, сообщая, что она – тоже мать одиннадцати детей и что Наташа сыграла точь-в-точь буквально всю ее жизнь.
Вот и вопрос: как наша рождественская киносказка, имеющая весьма отдаленное отношение к реальной жизни, а уж тем более – к адской жизни каландровщицы, – могла вызвать у нее ощущение абсолютного сходства? Ответ прост: это волшебство таланта великой актрисы Натальи Гундаревой!».
Несомненно, она полюбила свою Надю Круглову, но сразу после съемок призналась мне, что видеть не может детей, настолько они надоели ей во время съемок. И не было в этом признании актрисы ничего отталкивающего или вызывающего смущение, потому что, как и всегда, она глубоко входила в жизнь своей героини, погружалась в нее полностью и не сразу могла «вынырнуть» из придуманной реальности в свою собственную. Не имея детей, актриса училась пристальному, изо дня в день общению с ними, проникновению в малейшие изгибы их непростой психологии. Наталье Гундаревой очень хотелось сыграть роль женщины, в которой привлекали «сердечность, душевная отзывчивость, нравственная чистота, скромность и то огромное достоинство, с которым она проносит по жизни свое истинное великое предназначение – быть матерью, без громких слов творя свой каждодневный подвиг, отдавая детям свое сердце». Но она прекрасно понимала, что в подобного рода истории может прозвучать фальшь – этого Гундарева допустить не могла.
«Первый вариант сценария, – рассказывала она, – был приторно-сладкий, лишенный жизненных признаков. Инин очень подвижный человек и очень легкий. Режиссер Ю. П. Егоров тоже хотел усложнения этой истории из жизни. Все было идеально: идеальные дети, идеальные отношения, идеальные родители. А так не бывает – если человек только радуется, он перестает ощущать, что это радость. Я по себе знаю – когда наступает период относительного благополучия, я становлюсь сытой и самодовольной. Счастье надо выстрадать».
Пожалуй, впервые Наталья Гундарева активно вмешалась в сценарий – она просила переделывать некоторые сцены, уточнять оценки, реплики. И это был, если мы вспомним слова Александра Володина, тот подлинно авторский кинематограф, который давал актрисе возможность наиболее полно и достоверно выразить не только характер Нади Кругловой, но и время, и окружающую действительность. Это было очень важно для актрисы, ни в чем и никогда не допускающей ни малейшей фальши. Слишком легко было скатиться к идиллической картинке счастливой семьи, не ведающей никаких проблем. Тем более что в сценарии было куда больше эпизодов, в которых Надя светится счастьем материнства, умиляется поступкам своих детей, нежели тех, в которых видны ее усталость, гнев, страх. А именно такие «пограничные» эпизоды были для актрисы куда важнее – они и помогали достоверно передать характер Нади Кругловой, сознательно избравшей в жизни путь жены и матери: не от невозможности реализовать себя, не от недостатка образования или лени, мешающих сбыться карьерным амбициям, – от осознанной необходимости рожать и воспитывать людей, которым предстоит, в свою очередь, рожать и воспитывать других. Чтобы больше тепла, любви и света было в нашей жизни, не слишком щедрой на тепло, любовь, свет...
Петр Меркурьев пишет в своих воспоминаниях о Гундаревой: «Я люблю все ее работы. Она все роли проживала совершенно. Но есть некоторые, которые не могу смотреть без слез. Одна из них – Белина, жена „Мнимого больного“ в мольеровской пьесе... А вторая – „Однажды
Как представляется, особенно важными для Натальи Гундаревой стали те эпизоды фильма «Однажды двадцать лет спустя», где Надя испытывает не умиротворенное счастье, а совсем иные чувства. Где она осмысливает прожитую жизнь, возвращаясь памятью к давним и недавним эпизодам, где плачет горькими слезами оттого, что больше не может, просто не может жить в этом постоянном напряжении...
«Однажды двадцать лет спустя» – фильм, выстроенный как воспоминание. Бывшие одноклассники собираются на «традиционный сбор», чтобы осмыслить, понять, как прошли для них прожитые годы. Есть среди них и член-корреспондент, автор задачника, по которому учатся нынешние школьники, и бравый моряк, и поэтесса, и известный архитектор, и вполне благополучные представители разных профессий. Каждому из них предстоит ответить на вопрос телевизионного ведущего (тоже бывшего их одноклассника): «Что вы сделали в жизни?» Надя Круглова, когда-то гордость класса, его бессменная староста, сидит за своей прежней партой и – вспоминает, словно заново проживает свою жизнь. Она и гордится своими детьми, и хочет признаться бывшим однокашникам, что смысл жизни обрела в материнстве, и стесняется своей «обыкновенности», выслушивая их истории. Крупные планы дают лицо Натальи Гундаревой – такое милое, простое, задумчивое... Что же сделала в жизни она? – Гундарева как будто бы знает ответ на этот вопрос и готова к нему, но сомневается в том, что ее поймут. А без этого понимания нет смысла делиться своими переживаниями и своей гордостью. А гордиться ей есть чем – в первую очередь той спокойной мудростью, той глубокой ответственностью, которыми наделило ее материнство. «Мне кажется, нужно немножко забыть о себе», – отвечает она французам, приехавшим посмотреть, как живет советская многодетная семья, на вопрос о том, что нужно сделать, чтобы детей рождалось как можно больше. Вот это «немножко забыть о себе» – и есть смысл ее жизни, и есть то, что она сделала. Многие ли женщины могут сказать так о себе?
Думается, именно в этих словах Нади Кругловой и было для Натальи Гундаревой «зерно» роли, то, что увлекло актрису в отнюдь несовершенном сценарии. Необходимость забыть о себе ради материнства ли, творчества ли, чего-то другого, не менее высокого и благородного – в этом и был смысл счастья. И – образ счастья.
«В своем материнстве Надя-Гундарева красива, покойна и мудра, как мадонна, – пишет Виктор Дубровский. – Но она умеет быть сильной и выносливой, как пахарь. И пусть „работа мамой“ в фильме показана далеко не во всем объеме реальных физических нагрузок, которые хорошо известны даже немногодетным женщинам, важнее, что она представлена прежде всего как работа души, работа ума и сердца,работа столь же важная и трудная, как все остальное, что приходится делать матери и хозяйке дома» (выделено мной. – Н. С).Именно эта работа была столь важна для актрисы отнюдь не только в фильме «Однажды двадцать лет спустя».
Если уместно так выразиться, она составляла суть личности Натальи Гундаревой, оттачивая ее природный талант, формируя ее как человека на протяжении всей жизни.
Она неустанно трудилась. Она любила работать, как говорила сама, «до одури» – одновременно репетируя в театре, снимаясь в нескольких фильмах, записываясь на телевидении. Иначе не мыслила своей жизни. Это уже потом, значительно позже, Наталья Гундарева начнет задумываться о том, насколько правильно жила, насколько вымотал ее этот «рабочий запой» – иначе не скажешь о том сумасшедшем ритме, в котором она провела большую часть своей жизни.
Есть люди, которым свойственна безграничная жадность к работе, – не с целью получения каких-то благ, не ради денег и славы, а просто ради самого процесса работы, когда ощущаешь в себе беспредельные силы и хочется день и ночь отдаваться любимому делу, без которого жизнь становится пустой и скудной. Гундарева была именно такой. Любой минимальный простой, любая пауза в съемках, репетициях, телевизионных записях воспринималась ею если не как трагедия, то уж по крайней мере как серьезная драма. «Она очень много работала, она была предельно собрана и точна на съемочной площадке, – вспоминает Аркадий Инин, – она мало говорила и много курила, она никогда не опаздывала, но и никогда не задерживалась после съемок для расслабленных актерских междусобойчиков». Ей необходимо было жить жизнью совершенно особой – перенасыщенной, взахлеб. Может быть, поэтому и никак не складывалась личная жизнь?.. На нее просто не оставалось времени, хотя Наталья Гундарева очень любила готовить, держала в образцовом порядке дом, была настоящей хозяйкой. Кто знает: если бы они с Михаилом Филипповым встретились раньше, возможно, жизнь сложилась бы по-иному. Но гадать об этом – бессмысленное занятие...