Натуралист в поиске (Записки ловца змей)
Шрифт:
К концу ночи я набрал двадцать гадюк. Потом стало холоднее, и змеи исчезли: наверно, ушли в прибрежные заросли. Вернулся в лагерь. Илларионыч был уже там.
— Как успехи? — спросил он.
— Десятка два есть. А у тебя?
— У меня столько же.
Вскоре возвратились и новички. У каждого по мешочку змей.
— Ну, Рустам, есть здесь змеи? — спросил бригадир.
— Есть, — смущенно ответил ловец.
— Когда на Или поедем, завтра?
— Сначала здесь половим, а потом и на Или.
— Впредь, коли не знаешь, не спорь и не упрямься. Всякое дело требует навыка и соображения!
— Прости, Илларионыч,
— Вот это напрасно. Если ты в чем-то крепко уверен, спорь, но умей доказать свою правоту не горлом, а умом!
Мы перешли на ночной образ жизни. Ловить змей уходили на закате, охотились до рассвета, а потом спали до полудня. Так и жили недели две, а потом змей и здесь стало значительно меньше. Еще бы! Ведь с этого участка Илларионыч и Григорий дважды отвозили в змеепитомник полные ящики.
— Вот и пришло время ехать на Или! — сказал бригадир, возвратившись второй раз из Ташкента. — Собирайтесь, друзья, завтра в путь!
Почти весь день мы ехали по выгоревшей степи. Целый день над нами висела туча мелкой солонцовой пыли. Стекла кабин были подняты до верха, и все же пыль лезла в глаза и рот, липла к вспотевшей коже, вызывая неприятный зуд. Обмыться было негде.
От реки мы уехали, а в озерах, мимо которых шла дорога, вода была солоноватой и разъедала кожу еще сильнее пыли. Мы даже не остановились, чтобы поесть, а наскоро, прямо на ходу, пожевали баурсаки, которыми снабдили нас женщины из аила Бостандыка, и запили их кумысом. Только к вечеру ветер стих, а потом навстречу потянуло влажной прохладой. Пахнуло болотом. С очередного холма мы увидели море серо — зеленых метелок тростника. Дорога спустилась с холма, нырнула в это море и исчезла в нем. Одна за другой машины спустились с холма и медленно поползли между плотными стенами из высоких переплетенных стеблей. Почва стала влажной. Пыль исчезла. Мы опустили стекла кабины. Прохладный сквозняк был очень приятен. Дорога виляла то вправо, то влево; под колесами то и дело гремели мостики через бесчисленные протоки и проточки. «Москвич» пробегал километр за километром, но «стенам», казалось, не будет конца. Илларионыч дремал на заднем сиденье, а мне волей — неволей приходилось бодрствовать. Было что-то около полуночи, когда дорога вынырнула из камыша, поднялась на пригорок, уткнулась в какой-то навес.
Илларионыч недовольно засопел. Свет фары подошедшего сзади грузовика скользнул по навесу, осветил «Москвича» и замер.
— Где это мы? — громко спросил Рустам.
— На планете Земля! — ответил ему Илларионыч. — Место сей — час уточним.
Из кузова донесся смех: несмотря на трудную дорогу, у новичков было хорошее настроение.
— Вылезайте из машины, — сказал бригадир — только фонарики и палки захватите, чтобы от собак отбиться!
— Нет здесь собак! — сказал кто-то из темноты. — Слезайте без опаски. Кого бог принес?
— Да тут живые люди есть! — обрадовался Илларионыч. — Слава аллаху! Я уж думал, что в этом камышовом царстве только кабаны да птицы живут!
— Козлов, чекалок да волков не забудь! — в тон ему ответил тот же голос.
— Да выходи же ты на свет! — сказал Илларионыч. — Чего прячешься?
— А кто вы такие? Что вам здесь нужно? Чем занимаетесь?
— А ты сам-то кто такой?
— Я сторож здешний. Стан совхозный стерегу. Коли не скажете, кто такие, езжайте прочь, не то из
— Сразу бы и сказал, что сторож. Мы бригада ловцов змей. Приехали к вам гадюк ловить.
— Откуда сейчас едете?
— Из овцеводческого совхоза. В аиле Бостандыка стояли.
— Тогда я о вас слышал. Здравствуйте, добрые люди!
— Под навес пустишь? — спросил Илларионыч.
— Какой еще навес! Спите в машинах!
— Ну, уж это дудки! — сказал Петр, спрыгивая из кузова на землю. Давай, дед, пали из берданки! Пусть кто-нибудь приезжает. В кузове пыли столько, что ежели в нем спать лечь, то из-за одного чиха не уснешь!
Сторож, видно, и сам понял, что переборщил.
— Ладно, — примирительно сказал он, — валите под навес, на сено. Только не курите да козюль оберегайтесь!
— Что это за козюли? — спросил я.
— Ловцы змей, а козюлю не знаете! Змея такая. Маленькая, но вредная. Ежели укусит, враз опухнешь!
— Так уж и опухнешь? — подзадорил его Петр.
— Еще как опухнешь! Ежели козюля коня ужалит, тот конь с раздутой мордой неделю ходит. Ежели корову за вымя — режь эту корову. Все одно, хоть и оздоровеет корова, молока от нее не жди.
— А ну, кончайте базар! — скомандовал бригадир. — Берите спальные мешки — и под навес! Авось не съедят нас здешние козюли! Утром во всем разберемся!
— Чего на утро откладывать! — возразил сторож. — Я с вечера одну козюлю застегал, так ежели чекалка или сова не стащили, она вон там лежит. Давай фонарь, сейчас отыщем!
Хотя мы и устали, но смотреть «козюлю» пошли все. Сторож повел нас в сторону от навеса, осветил землю лучом фонарика и, ковырнув что-то палкой, сказал: — Вот она. Любуйтесь!
На земле лежала убитая степная гадюка.
В эту ночь, несмотря на усталость, вся бригада спала плохо, и чуть свет мы были на ногах. От камышей тянулась сырая дымка тумана. На востоке разгоралась заря.
Невдалеке от навеса раскинулся широкий луг. С одной стороны луга стеной стоял камыш, с другой — к нему спускались пологие выжженные солнцем холмы. Часть луга была выкошена, и на ней рядами возвышались стога, похожие на гигантские булки. За стогами — ряды скошенной, но еще не подобранной травы, а еще дальше колыхался зеленый нескошенный ковер травы. Вокруг навеса, выстроившись в ряд, стояли тракторы, косилки, грабли и другие машины. «Бдительный» сторож, укрывшись тулупом, оглушительно храпел на сене с другой стороны навеса. Мы не стали его будить, а принялись за приготовление завтрака. Страж проснулся в тот момент, когда мы усаживались завтракать. Широко зевая и выбирая из бороды сухие травинки, он подошел к нам уже без берданки и, сглотнув слюну, сказал: — Хлеб — соль!
— Бери ложку и садись с нами, — ответил ему бригадир.
— Спаси Христос, — перекрестился бородач. — Вчера, вишь, на сухомятке просидеть пришлось, ныне похлебать захотелось.
— Ну так чего же ты, еще одного приглашения ждешь?
Страж не заставил просить себя еще раз. Ел он раза в два быстрее любого из нас. С его помощью котел опустел гораздо быстрее, чем обычно. Когда все отложили ложки и взялись за кружки с чаем, Рустам спросил: — И где же ты, старина, видел много козюль?
— А где хошь! — ответил старик, обтирая рукой пот. — Хошь тут, около стана. Хошь на прокосах.