Натуралист в поиске (Записки ловца змей)
Шрифт:
— Все змеи на один лад! — упорствовал Рустам. — Давайте обыкновенную второй бригаде!
— Может ли первая бригада удовлетворить просьбу второй? — обратился к нам директор.
— Я думаю, что можно передать им план на… — Я сделал паузу. — Ну, скажем, на две тысячи змей.
— Две тысячи! — ахнул Толик. — А что же нам остается?
— Одна тысяча.
— Я не согласен! — закричал Толик. — Это кошкины слезы, а не заработок!
— Толя, помолчи, — дернул его за рукав Борис.
Порешили на том, что одну тысячу гадюк отловит наша бригада, а две вторая.
За гадюкой обыкновенной ехать предстояло в лесную зону. Меня это устраивало: на степи и горы я уже нагляделся, хотелось увидеть что-то новое.
Костя настоял на том, чтобы весной третья и четвертая бригады поехали за степной гадюкой и только осенью — за гюрзой. Доводы Кости убедили директора, и он изменил первоначальное решение.
Теперь нужно было узнать, куда же нам ехать? Где искать эту самую гадюку обыкновенную?
Стал я рыться в книгах и журналах, надеясь там отыскать хоть какие-нибудь сведения, но старания мои успеха не имели. Статей о гадюке обыкновенной было довольно много, но в них сообщалось об анатомии гадюки, об ее питании, о расцветке кожи и числе чешуек на туловище, на брюхе, о длине хвоста у самки и самца, о хвостовом индексе и еще много всякой всячины. Главного же, где искать гадючьи очаги и как искать в них змей, не было. Костя помочь мне не мог: он эту змею не изучал.
Я приуныл, но, на наше счастье, в Ташкент приехал известный профессор зоолог. О его приезде сообщил мне Костя. К профессору мы пошли все вместе, втроем. Рассказали ему о своих затруднениях. Профессор погладил окладистую бороду, подумал и сказал: — Года три тому назад я был в Белоруссии. Есть такое озеро Выгоновское. Оно расположено на территории Выгоновского лесхоза. Там было много гадюк. Обратитесь туда.
— А когда лучше ехать?
— Ехать следует ранней весной, в самое половодье. В это время талая вода выгоняет гадюк на сухие места и их легче отыскивать.
Мы поблагодарили профессора и пошли на зообазу. Рассказали о своей беседе с профессором директору. Директор разрешил одного ловца послать на разведку в Выгоновское лесное хозяйство. Поехал Толик. Вернулся он через две недели и обрадовал нас: — Порядок, ребята. Все лесники в один голос говорят, что гадюк у них много! Будет дело! Я договорился, что как только они первых гадюк увидят, то дадут нам телеграмму.
— А когда это будет? — спросил Борис.
— В апреле, как только снег сходить начнет.
Торопиться нам не приходилось: на дворе был еще февраль. Мы обстоятельно подготовились: смастерили маленькие хваталки (большие, те, которыми ловили мы гюрзу, не годились), сшили по десять мешочков на каждого, сколотили пять ящиков. Осталось дождаться телеграммы — и в путь. Наступил апрель. В первой декаде телеграммы не было. Каждый вечер я и Борис приходили к Толику: телеграмма должна была прийти на его адрес. Одиннадцатое апреля телеграммы нет. Двенадцатое — нет. Тринадцатое — тоже нет.
В Ташкенте отцвели урюк и яблони, зацвела вишня и почти все деревья покрылись листвой. Нетерпение наше достигло предела.
— Может быть, поедем без телеграммы? — предложил Борис. — Лучше там, на месте охоты, дождемся змей!
— Хорошо. Если и завтра телеграммы не будет, послезавтра нужно ехать! — поддержал я его предложение.
С таким решением мы разошлись по домам. Четырнадцатого апреля чуть свет ко мне прибежал Толик.
— Есть телеграмма! Ночью принесли. Борька уже ушел за билетами.
Скоро пришел Борис.
— В кассе билетов не было, но я обратился к начальнику аэропорта, показал ему наши удостоверения и объяснил, куда и зачем мы едем. Он выдал мне билеты из своего резерва. Вылетаем вечерним рейсом.
Сборы были недолгими, прощание — еще короче.
Пятнадцатого апреля, в полдень, мы были в Телеханах, откуда до Выгоновекого лесхоза было всего двенадцать километров. Толик ушел искать попутную машину, а мы с Борисом сидели возле багажа на автобусной станции. Еще через полчаса мы тряслись в кузове грузовика вместе с тремя попутчиками из села Выгонощи.
В Телеханах проезжая часть улиц оттаяла, но едва мы выехали за околицу, как на грязном льду, покрывавшем дорогу, машину стало бросать из стороны в сторону. Снег на обочинах и в лесу осел, но не таял. На полянах проталины виднелись только на самом припеке. Там же, где снег лежал в тени деревьев, громоздились сугробы.
— Не рано ли приехали? — вздохнул Борис. — Смотрите, сколько снега!
— А телеграмма? — отозвался Толик. — Если бы змеи не вышли, то не было бы телеграммы!
Я промолчал, но мне казалось, что приехали мы рановато. Машина пересекла неширокий канал, еще покрытый сплошным льдом, взобралась на песчаный бугор и через перелесок выехала на большую поляну. Кочки на поляне вытаяли, но между кочками еще лежал снег. Дорога, если можно назвать дорогой сплошные ухабы с грязной водой, была обставлена вешками. На вешках висели клочья соломы.
— Зачем эти вешки? — спросил я селянина, ехавшего с нами.
— А чтобы в метель с дороги не сбиться. Зимой бывает так завернет, что в двух шагах ничего не видно. Если с дороги собьешься и заплутаешься погибнуть можно. Вот и ставят вешки на чистых местах, чтобы путники дорогу видели. Это болото тянется километров на двадцать. В метель по нему невесть куда уйти можно.
Пересекли болото, и снова лес. Вдруг на дорогу выскочили три козы.
— Смотрите! Смотрите! — закричал Толик. — Козы!
— Не козы, а косули, — поправил его селянин, — их здесь много! Сейчас по лесу ходить им трудно: наст образовался. По насту косули ноги себе режут. Вот они на чистые места и выходят.
— Вот бы ружье! — воскликнул Толик.
— Ну и что тогда? — насмешливо спросил селянин.
— Как что! На весь месяц мясом бы запаслись!
— Дорого бы тебе стало это мясо!
— Почему дорого? Да я бы с трех выстрелов всех положил!
— И заплатил бы за каждую по триста рублей штрафа. Охота на косулю у нас запрещена.