Научи меня дышать
Шрифт:
— Изменилась моя девочка. И представить не можешь, как рад, что ты осуществила мечту. Хочу увидеть твою малышку.
— Я хочу вернуться домой. С дочерью и… сыном. — она медленно встала вплотную. Так чтобы глаза в глаза.
— Что? — его лицо потемнело. И он присел на кровать. Элина подошла к разбросанным вещам. Хотела начать одеваться. Но отшвырнула вновь и подошла к парню.
— Твой сын, Дима. Богдан живой и невредимый. И у него нет настоящего отца рядом. Каким бы злодеем не был Тобольский, Богдан живет в его доме. И меня называет мамой. Малыш ни в чем не виноват. Если ты натворишь
И вот тут Дима подхватил Элину за талию и приподнял над головой. Словно танец. В темноте его глаз заискрилось нечто новое и живое.
— Да ты ж моя роднуля! Ты меня снова делаешь живым! Элли! Ты и вправду сказочная девочка.
— Поцелуй меня, мой железный дровосек. Я понимаю, что надо возвращаться. Но не могу оторваться от тебя. Твой запах, твои руки. Ты моя жизнь. Понимаешь это. я готова снова петь. Представляешь, не могу петь без тебя. А теперь хочу. Тебя хочу. Снова. Может я озабоченная?
— Смешная, Элли! Ты хочешь, я хочу. Это нормально и правильно. Мы вытащим наших малышей. Не уходи. Просто останься. Без тебя ему дети не нужны.
— Ты так хорошо его знаешь?
Дима усадил ее на подоконник. И уже не сдерживал себя. Его глаза затуманила порочная страсть. Пусть весь мир подождет. Они так долго были друг без друга. Так многое хотели сказать. И их разговор телами самая прекрасная речь. Губы припечатали губы. До крови, до боли, до осознания жизненной необходимости.
Он прижал ее к себе сильнее. И прошептал на ухо.
— Я знаю тебя. А ты покорить сможешь даже самое холодное сердце. Расскажешь, чему тебя твой муж научил? — его горячая шершавая ладонь ползала по внутренней стороне ее бедра. Элина изогнулась, выпячивая острые соски.
— Ты не исправим. — она застонала, когда его рот накрыл полушарие груди. Он вклинился плотнее между ее ног. — кровать в этом номере совсем неустойчивая.
— Ты права. Продолжим здесь.
— Подоконник тоже не самый крепкий. — Элина вскрикнула, когда его возбужденный член медленно проник внутрь. Оба выдохнули, прерывисто дыша. Словно прислушиваясь к ощущениям. — Ты очень большой.
— Я слишком сильно хочу тебя. Пиздец. Кончу, как пацан. — толчок. Еще. Вдох. Выдох. Стон. Язык ласкает язычок. Кожа горит от ласк. Пальцы больно впиваются в ягодицы. Ее ногти оставили кровавые следы на спине парня. — С тобой рядом тушите свет, крыша уехала. Вкуса крови мне не хватало, — как раньше. Бешеный ритм. Укус до крови. Он ускорился. Шлепки стали громче. Элина уже кричала от желанного восторга. Она его остановила. Сползла на пол. На колени.
— Хочу его в рот. Сделай так.
Его разгорячённый, в ее смазке член разбух так, что казалось взорвется. И он не собирался спорить. Застонал, увидев, как ее пухлые губы обхватывают головку. Рукой она размазала смазку по его паху. Прошлась пальцами по всей длине. Другой рукой сжала грудь. Опустила ее ниже. Пару касаний клитора и она кончила. Сильно втянула в рот его член. И он так же излил свою сперму ей в горло.
Они снова на полу. Голые. Мокрые.
— И тебе плевать, что два года меня имел человек, которого ты ненавидишь?
— Запомни, родная, моя ненависть, разборки, драки, попытки изменить кого-то или вышибить мозги — все это никогда, понимаешь, никогда не изменит моих чувств к тебе. Я прекрасно знаю, зачем ты вышла за него. Ты делала то, что не смог сделать я. И нет. Мне не наплевать.
— Тогда тебя успокоит, что он был очень нежен со мной. Да, бывало трахал грубовато. Но до тебя ему далеко. Мы оба стали на равных. И пусть весь мир подождет!
Дверь с грохотом вылетела с петель. Элина закричала. Но ее очень быстро завернули в одеяло и выволокли из номера.
Тобольский встал посреди небольшой спальни. Дима лежал на полу. По-прежнему без одежды. Но теперь еще и с разбитым лицом.
— Элина, моя жена. Она моя прямая обязанность. Трахать и трогать мою жену никому не дозволено, сопляк.
— Для меня Элина не обязанность, она та кто всегда будет главным человеком в жизни. И искать, опекать или делать что-то ещё в отношении Элины решит только она. Ты никогда не получишь то чего так усиленно добиваешься. — и после этих слов его вырубили.
30
— Вы блять какого хуя мне все карты перевернули! Два недоделанных подростка! — Саульская орала по видеосвязи так громко, что стены тряслись. Элина схватилась за голову. Потому что казалось она сейчас, как тыква разлетится на куски. Оглянулась. И сердце оборвалось. Она в тюрьме? Странное полутемное помещение. Решетки. Мимо прошел серьезный усатый дядечка в форме полицейского. И голос Саульской немного смущал. Это сон? Она должна быть с детьми!
Дима. он стоял чуть поодаль перед экраном ноутбука. И молча слушал дикий ор Саульской. Рядом стоял еще один парень в гражданской одежде. Дима выглядел не лучшим образом. Перевязь на руке. Лицо в синяках и ссадинах.
Она глянула на себя. Странный черный комбинезон. Скорее всего рабочий. Гастарбайтер, блин. Ее же вытащили голой из номера гостиницы. Она даже не поняла, кто!
Но судя по внешности Димы, их нашел Тобольский. И где он сейчас?
Она встала, пошатываясь. Дима жестом указал, что лучше оставаться на месте. А как только разговор закончился, присел рядом. Обнял. И эти объятия снова подарили ей новую жизнь. И смысл.
— Саульская, эта старая стерва в гневе. Тобольского замели местные полицаи. Представляешь он и тут засветился! Сука! Теперь война из-за того, где и кто его судить будет. Но Саульская у нас тот еще генерал. — он осматривал ее лицо, ладони, — Ты не поранилась? Так долго была в отключке.
— Нет. Я целехонькая. А вот ты смотрю, не очень. Мне нужно к детям. Теперь как никогда раньше.
— Да. И мне необходимо увидеть сына. Заодно поговорим. С детьми рядом, сексом заняться не получится. А когда мы одни не могу нормально ни о чем думать. — запечатлеле нежный поцелуй. Кто-то рядом увидев, зафукал. На что Дима лишь фак показал.
— Такая же фигня. Тобольский, он…
— Волнуешься за него?
— Дим, почти два года не могли пройти бесследно. Мне нужно его увидеть. Поговорить. Понять. Нельзя отмахнуться от того, что он сделал для меня.