Научите меня стрелять
Шрифт:
– По-моему, эти машины я видел утром возле вашего дома, – с опозданием вспомнил Михаил.
– За нами следят? – не подумав, спросила я.
– Как следят? Зачем следят? – закрутил лысой головой Шалва Гургенович.
– Скоро все узнаем, – отозвался Миша.
Шалва Гургенович продолжал беспокоиться.
– Почему следят? Что делать будешь? – приставал он к Белому.
– По обстоятельствам, – неопределенно ответил Михаил.
Дорога пошла под уклон, внизу чернела бухта, виднелись башенные краны,
Наши преследователи, если это были они, отстали и потерялись.
Гошка ждал нас в порту. Вместо приветствия он сказал, что сегодня бочки с удобрением будут на судне.
– А где они сейчас? – решила прояснить обстановку я.
– Стоят в очереди на погрузку.
Никифоров был само спокойствие, так что никому и в голову не пришло, что именно сейчас Гошка приводит в исполнение вероломный, как убийство австрийского эрцгерцога, план. Мне, кстати, тоже было невдомек, насколько вероломным этот план окажется.
Обстановка была мирной: водители травили анекдоты и байки, играли в карты, баловались чаем и кофе. Охотники на привале – да и только.
Михаилу позвонили, он ответил на звонок и отошел в сторону, Элеонора с Шалвой отлучились на поиски туалета, а я взглянула на Гошу и неожиданно поняла, что он нервничает, что внешнее спокойствие дается ему с трудом. Никифоров грыз ногти и бросал косые взгляды на борцовского вида мужика в гангстерской кепочке, который играл в карты на ящике у забора.
Теперь я не сводила с Гошки глаз.
Брачный аферист последний раз переглянулся с гангстером. Мужик поднялся с места, и они с Никифоровым куда-то направились. Что-то происходило.
Здоровяк свернул за угол административного здания, Никифоров шмыгнул за ним. Мне ничего не оставалось, как последовать за мужчинами.
За углом обнаружился потрепанный «ауди». Я с беспокойством узнала машину, которая ехала за нами из Краснодара.
Здоровяк устроился на водительском месте, Гошка исчез в салоне.
Никифоров и так не вызывал у меня доверия, а теперь я просто обязана была проконтролировать ситуацию. Поэтому, нисколько не задумываясь о последствиях, я легкой походкой подошла к машине, дернула на себя дверцу и опустилась по соседству с Гошкой.
В машине находился третий пассажир. Он сидел впереди. Мое внимание привлекла рука с документами – она была холеной. Печатка на мизинце и часы, вопиюще дорогие, костюм еще дороже часов. «Странный выбор для поездки в порт, да еще в такой машине», – успела подумать я.
Мужчина равнодушно оглянулся и мазнул по мне ленивым взглядом. Хватило секунды, чтобы я съежилась и почувствовала острое желание бежать без оглядки, но ноги отказывались слушаться.
Не замечая моего состояния, Гошка недовольным тоном объяснил:
– Это Денис Олегович. Денис Олегович интересуется селитрой.
Денису
Пассажир между тем открыл кейс, лежавший у него на коленях. Моя рука, так и не нашедшая дверного замка, застыла, я завороженно уставилась на содержимое: в кейсе плотно, пачка к пачке, лежали доллары в банковской упаковке.
– А что ты предложишь Шалве Гургеновичу? – просипела я. Оказалось, что голос мне тоже отказал.
Гошка состроил зверскую физиономию, чтобы я заткнулась, и не ответил.
Спрятав в кейс документы, мужчина снова оглянулся через плечо.
Никифоров засуетился, все мимические мышцы на его роже пришли в движение, источая приторную доброжелательность.
– Все в порядке, все в полном порядке, Денис Олегович, разве я подводил тебя когда-нибудь?
– Попробовал бы ты подвести, – с неприкрытым презрением отозвался очкарик.
Встреча была окончена, мы с Никифоровым выбрались из «ауди» с одинаковым чувством облегчения.
Отойдя от чужой иномарки, я начала соображать и поделилась догадкой:
– Гошка, ты решил свести счеты с жизнью?
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– Смотрю я на тебя и не могу понять: что бабы в тебе находят?
– Просто я не в твоем вкусе, – признал суровую действительность Никифоров.
– Ну это-то само собой. Но ты же редкий неудачник. Объясни, с чего ты взял, что эти люди, – я кивнула в сторону «ауди», – что-то тебе заплатят? Ты ничего не получишь, еще и должен останешься. Ты хоть понимаешь, что тебя кинут?
– Я допускаю такую мысль.
– Уже хорошо. И как ты подстраховался?
– Видишь машину? – Никифоров кивнул в сторону КамАЗа.
– Допустим.
– Это для них.
– А где селитра винодела?
– Ждет погрузку на другом причале.
– А эти не заметят разницу?
– Нет, потому что по бумагам это аммиачная селитра. Бумаги они видели.
– Гоша, это тебе не глупых одиноких баб охмурять, эти люди мигом тебя на фарш пустят. Ты взял аванс?
– Обижаешь. Конечно.
– Отнесешь Элеоноре.
– А че опять Элеоноре? – попытался возмутиться последователь Остапа Бендера.
– Объясняю: ты разбил ей сердце, и теперь ты ее вечный должник.
– Мне дешевле склеить ее разбитое сердце.
– Это вряд ли. Ее сердцем уже занят другой человек – хороший, порядочный и надежный, – втолковывала я Никифорову незнакомые ему слова.
Он раздул ноздри и стал сверлить меня взглядом:
– Это кто ж такой?
– Не твое дело.
– Все равно она меня любит.