Научная фантастика. Ренессанс
Шрифт:
Наконец они с Келли сбежали в маленький парк возле Экскурсионной станции, предназначенный для ознакомления гостей с местными условиями до того, как они отправятся в настоящие походы или погружения. Здесь находились загоны для домашних животных. Уникальные экземпляры, генетически измененные и улучшенные звери, конечно же, размещались в другом месте.
Леон остановился, разглядывая загоны, и вновь задумался о социоистории, рассматривая ее с разных точек зрения. Он никогда не препятствовал потоку своих мыслей.
Животные.
Итак, мы имеем овец, и коз, и коров, слегка приспособленных к условиям содержания в неволе с помощью биотехнологий, но тем не менее обыкновенных. Шимпанзе составляют исключение. Они — уникальные экспонаты этой охранной зоны, лаборатории, затерянной в глуши Центральной Африки.
К паре подошел квазипес, обнюхал их, проверяя, бормоча при этом невнятные извинения.
— Интересно, — заметил Леон, — эти примитивисты по-прежнему хотят, чтобы от диких животных их защищали домашние.
— Ну естественно. Этот парень такой большой.
— Никакой сентиментальности по поводу естественного состояния? Мы ведь всего лишь один из видов крупных млекопитающих.
— В уголки с нетронутой природой, может, и приятно заглянуть, но…
— Правильно, жить там не хочется. И все же я бы попробовал с шимпанзе.
— Что? Погружение? — Брови Келли тревожно приподнялись. Умеренно-тревожно.
— Раз уж мы здесь, почему бы и нет?
— Я не… Ладно, я подумаю.
— Говорят, можно вернуться в любой момент.
Она кивнула, прикусив губу:
— Угу.
— Мы почувствуем себя дома— совсем как шимпанзе.
— Ты веришь всему, что прочел в рекламном буклете?
— Я кое-что проверил. Это отлично развитая технология.
Уголки губ женщины скептически опустились.
— Ну-ну.
Теперь на нее лучше не давить. Время поработает на него.
Пес, большой и настороженный, ткнулся носом в его руку и невнятно протянул:
— Дооообррррой нооочи, сэээрррр.
Мужчина погладил квазипса. В глазах собаки он увидел родство, мгновенное взаимопонимание, о котором не нужно думать. Для того, кто так долго проживал в его голове, это было приятным соприкосновением с действительностью.
«Важное свидетельство, — решил он. — У нас глубокие общие корни». Возможно, потому-то ему и захотелось погрузиться в шимпанзе. Вернуться назад, увидеть то, что скрывает досадная пелена человеческого состояния.
— Да, мы действительно близкие родичи, — сказал главный специалист Рубен, высокий, загорелый, мускулистый, небрежно самоуверенный. Он был и проводником на сафари, и специалистом по погружению с биологическим образованием. Он исследовал применение техник погружения, а управлял станцией, по его шутливым словам, в основном промокнув насквозь после блужданий по джунглям. — Вселение в шимпанзе — лучшее из доступных погружений.
Леон с сомнением взглянул на эксперта. Pan troglodytes [151] обладали руками с отстоящими большими пальцами, таким же числом зубов, как и у человека, не имели хвостов, но он никогда не питал особой симпатии к этим существам, которых видел за решеткой в зоопарке.
151
Pan troglodytes Blumenbach — лат. название шимпанзе обыкновенных.
Рубен повел рукой, охватывая ландшафт за пределами станции.
— Мы надеемся сделать их более полезными. Пока мы не пытались обучать их чему-то, выходящему за пределы исследовательских целей. Помните, предполагается, что они остаются дикими. Это входит в условия выдачи нам гранта ООН.
— Расскажите мне об исследованиях, — попросил Леон. По своему опыту он знал, что ни один ученый не упустит возможности завести свою излюбленную песню. И оказался прав.
— Итак, представьте себе: ученые взяли человеческую ДНК и ДНК шимпанзе, — начал Рубен с растущим энтузиазмом, — и разъединили двойные спирали в обеих молекулах. Скрепление человеческой и обезьяньей половинок создало гибрид.
Там, где нити дополняли друг друга, они крепко сцепились, образовав новую неполную двойную спираль. Там, где они различались, связь между нитями была слаба, прерывиста, провисали целые участки.
Затем водный раствор поместили в центрифугу, где слабые сектора разорвались. Осталось девяносто восемь и две десятых процента сцепленных генов. Шимпанзе поразительно похожи на людей. Меньше двух процентов разницы — и все же они живут в лесах и ничего не изобретают.
Обычно разница между индивидуальными ДНК людей составляет десятую долю процента. Грубо говоря, шимпанзе отличаются от людей в двадцать раз больше, чем люди друг от друга, — генетически. Но гены, как рычаги, удерживают тяжелый груз, не позволяя ему сместиться.
— Однако мы не произошли от них. Наши генетические пути разошлись шесть миллионов лет назад.
— Они мыслят как мы? — спросил Леон.
— Лучший способ получить ответ на этот вопрос — совершить погружение, — заявил Рубен. — Самый лучший.
Он улыбнулся, и Леону пришло в голову, не получает ли Рубен комиссионные за погружения. Партии «выбрасываемого» им на рынок «товара» невелики, интересы преследуются академические — но все же это партии товара.