Научная фантастика. Ренессанс
Шрифт:
Я мало разбираюсь в том, как должны выглядеть звезды, но эта звезда казалась мне больной. По всей окружности топорщились протуберанцы, а поверхность пятнали уродливые пятна. Все началось внезапно. Звезда вдруг стала сжиматься, как будто Ганс включил удаление. Только он был ни при чем. Сама звезда сжималась, схлопывалась в себя, и происходило это очень быстро.
— Коллапс, — шепнула мне в ухо Ипатия.
На наших глазах звезда сжалась от двух метров до полутора, потом до метра, еще меньше…
И снова начала разбухать почти так же быстро, как сжималась, и стала гораздо ярче. Ипатия шептала:
— А это отдача. Я велела Гансу уменьшить яркость. Будет еще хуже.
И
Она разрасталась в величине и в яркости — и в ярости, — пока не заполнила комнату целиком, и как раз когда мне чудилось, что меня сейчас поглотит звездный ад, картина начала распадаться.
Терпл простонала:
— Вы на зеркало посмотрите!
И тогда я поняла, что происходит с изображением. Маленький игрушечный «Феникс» и зеркало попали под удар излучения сверхновой. Ни фильтров, ни предохранителей. Сама станция «Феникс» пылала в отраженном потоке слепящих лучей, сливающихся в гравитационной линзе. На моих глазах зеркало начало сворачиваться. Тонкие пластины зеркального металла стекали с него, взрываясь яркими кистями плазмы, словно фейерверк в ночь 4 июля [149] . На минуту стала видна сетчатая основа тарелки. Потом и она растворилась, оставив только раскаленный докрасна мощный скелет опор.
149
4 июля — день независимости США.
Я думала, представление окончено, но нет. Мгновение спустя перед нами снова возникло изображение сверхновой. Далеко не такое колоссально огромное или пугающе яркое, как раньше, но смотреть на него все еще было жутковато.
— Что?.. — начала я, но Ипатия предвосхитила мой вопрос.
— Сейчас мы видим звезду благодаря маленькой камере в центре антенны, Клара, — объяснила она. — Зеркало больше не дает увеличения. Оно разрушено. Я и за камеру немного беспокоюсь. Гравитационная линза сама по себе достаточно мощная, и камеры скорее всего не хватит… — Она замолкла, когда изображение звезды пропало окончательно, просто мигнуло и пропало, а потом договорила: — …Надолго.
Конечно, она была права.
Я глубоко вздохнула и обвела взглядом свой салон. У Терпл слезы стояли в глазах. Ибаррури и Звездомысла прижались друг к другу и ошеломленно молчали, а Марк Рорбек шептал что-то своему корабельному мозгу.
— Вот и все, — резко сказала я. — Шоу окончено.
Рорбек заговорил первым. Голос его звучал довольно бодро.
— Ганс записал все данные, — сказал он. — С ним все в порядке.
Терпл подняла руку.
— Клара, как насчет корабля? Его сильно обожгло, но тарелка выгорела довольно быстро, и корпус мог уцелеть. Если послать туда ремонтную команду…
— Хоть сейчас, — пообещала я. — Вернее, почти хоть сейчас. Сначала надо побывать дома.
Я взглянула на Рорбека. Он смотрел едва ли не весело, но веселость быстро поблекла. Поймав мой взгляд, он слегка дернул плечом.
— Куда это? — мрачно осведомился он.
Мне хотелось потрепать его по плечу, но время еще не пришло. Я просто добродушно сказала:
— Ты ведь скучаешь по своим ребятишкам, да? Так вот, есть место, где их полным-полно. А поскольку ты там окажешься единственным взрослым мужского пола, придется тебе стать папой для всех.
Глава 12
Вспышка сверхновой все-таки не уничтожила станцию «Феникс». Зеркало, конечно, можно было списать начисто, но корабль просто немножко обварило. Джун Терпл покрутилась вокруг него, пока он остывал, а потом вернулась с остатками экипажа. Осталось их не так уж много.
Мэйсон-Мэнли, как только Дени исчезла из виду, снова добился благосклонности Джун; Кекушкян обещал вернуться через восемь лет, к настоящему взрыву, если доживет; ну и конечно, у нее остался несокрушимый Ганс, возвратившийся в собственное, изготовленное по спецзаказу железо. Остальных сотрудников ей пришлось заменить. Звездомысла отправилась в Ядро, к семье, и я оплатила — Ибаррури поездку с ней в качестве почетного гражданина-посланца.
Терпл, естественно, приглашала меня побывать на станции при нейтронной звезде. Собственно, вежливость того требовала, поскольку деньги на нее были получены из того же источника, что и раньше. Я отговорилась светским «может быть», но на самом деле не собиралась. Один раз увидеть гибель мира более чем достаточно. Шоу Билла Тарча о крабянах очень быстро вышло в эфир и принесло ему грандиозный успех, так что он легко смирился с потерей меня.
Ипатия сохранила копии всех файлов, и эти картинки долго оставались со мной на моем острове. Иногда я показывала отрывки ребятам, которых это интересовало, иногда их мамам, но большей частью прокручивала, их для себя.
Марк Рорбек тоже пожил со мной на Раивеа, но не очень долго. Вот так работает мой остров: когда мои ребятишки готовы выйти в большой мир, я их отпускаю. Так же получилось и с Рорбеком. Ему понадобилось чуть больше трех месяцев. Когда он почувствовал, что готов уйти, он поцеловал меня на прощание, и я его отпустила.
Грегори Бенфорд
Погружение
Грегори Бенфорд (р. в 1941 г.) в свое время написал для антологии «Новые легенды» («New Legends») эссе о том, как менялось соотношение между наукой, научной фантастикой и политикой с 1940-х гг. и до наших дней. Эта проблема живо интересовала его еще со студенческих лет и нашла отражение во многих произведениях писателя. Как утверждает Бенфорд, развитие науки определяет развитие фантастики. В какой-то момент фантасты сплотились, освещая тему освоения космоса, однако проблема ядерной войны разобщила их и, в частности, вызвала взаимные трения и разногласия между Азимовым и Хайнлайном, например по вопросу политической ангажированности писателя как такового.
В рассказе «Погружение» главный герой-математик и его подруга забавы ради «погружаются» в сознание шимпанзе, однако враги подкупают владельца этого своеобразного аттракциона, чтобы убить героя. Рассказ с яркой социобиологической тематикой предоставляет читателю уникальную возможность увидеть мир глазами обезьяны.
Африка встретила их густыми ароматами и сухой, колючей жарой, сулящей что-то примитивное, древнее, неведомое.
Келли настороженно окинула взглядом пейзаж, открывающийся за внушительными стенами.
— А мы тут в безопасности? Звери не нападут?
— Полагаю, нет. Стены высоки и охраняются собаками. Квазипсами, кажется, так они называются.
— Хорошо. — Она улыбнулась, и он понял, что сейчас всплывет какая-то тайна. — Я уговорила тебя приехать сюда, только чтобы ты оказался подальше от. Хельсинки.
— А мне казалось, чтобы изучать шимпанзе.
— О, это может быть полезным… или, что еще лучше, забавным, — заметила Келли со свойственной ей бесстрастностью. — Просто, если бы ты остался в Хельсинки, полагаю, сейчас ты мог бы быть уже мертв.
Он оторвался от созерцания пейзажа. Келли говорила серьезно.
Погружение.
— Думаешь, они бы?..
— Они могли, и этого достаточно для того, чтобы действовать, а не гадать, поступили бы они так или нет.