Научно-фантастические рассказы американских писателей
Шрифт:
Хайгенс оглянулся.
— Шлепните его пару раз, и он вернется к матери, — сказал он.
— На кой черт? — рассердился Роун. — Мне это нравится.
Они продолжали идти вперед. Когда наступила ночь, они устроили привал. Боясь, что ночные обитатели Лорена могут слететься на огонь, они не разжигали костра. Но и в темноте было небезопасно, так как “ночные бродяги” с вечера выходили на охоту. Поэтому Хайгенс устроил заграждение из ламп, дававших слабый, сумеречный свет. Поужинав олениной, они легли спать. Однако спали только люди. Медведи чутко дремали и часто просыпались. Семпер неподвижно сидел на сухой ветке, спрятав голову под крыло. Потом как-то неожиданно наступила чудесная утренняя тишина, полная
Днем они вынуждены были остановиться на два часа, чтобы избавиться от сфиксов, напавших все-таки на след медведей.
— Эх, была бы у нас жидкость, полностью уничтожающая запах, — мечтательно сказал Хайгенс.
— А еще лучше такое средство, запах которого вызывал бы у сфиксов отвращение, — добавил Роун. — Ведь тогда люди смогут безбоязненно передвигаться по всей планете.
— Вроде средства против клопов, — рассмеялся Хайгенс. — Великолепная мысль, Роун, можете гордиться.
Ночью они снова сделали привал и только на третий день добрались до подножия плато, которое издали напоминало горную гряду. Оно оказалось пустынным плоскогорьем. Их удивило, что так высоко над уровнем моря лежала знойная пустыня, в то время как котловина обильно орошалась дождями. Но на следующий день им стало ясно, отчего это происходит. Далеко впереди, на краю плато, они увидели гигантский утес, похожий на нос большого корабля. Хайгенс сразу заметил, что гора лежала на пути всех ветров и разрезала их, как нос корабля режет воду. Несущие влагу воздушные потоки обмывали плато с двух сторон, и поэтому середину его палящие лучи солнца превратили в выжженную пустыню. Целый день ушел на то, чтобы подняться до середины склона. Семпер дважды во время подъема летал над большим скоплением сфиксов, которые бежали параллельно дороге — то с одной, то с другой стороны.
Их было великое множество — от пятидесяти до ста чудовищ в каждой стае. Хайгенс прежде никогда не видел столько сфиксов сразу. Обычно в стае их было не больше дюжины. Хайгенс все время смотрел на маленький экран, отражающий то, что видел Семпер на расстоянии от четырех до пяти миль. Сфиксы длинной вереницей двигались вверх по направлению к плато. Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лазурно-рыжих обитателей ада.
— Я с ужасом думаю о том, что эта свора может напасть на нас, — сказал Хайгенс. — И боюсь, что мы окажемся в незавидном положении.
— Вот здесь бы нам пригодился танк, управляемый роботами, — ответил Роун.
— Да, что-нибудь бронированное, — согласился Хайгенс. — Даже один человек может уцелеть на такой станции, как моя. Но если он убьет сфикса, все пропало. Он будет осажден, и ему придется долго просидеть в своей норе, вдыхая запах дохлого сфикса, пока этот аромат не улетучится. И ни в коем случае нельзя больше убить ни одного зверя, так как иначе придется сидеть в крепости до самой зимы.
Они карабкались по склону, который круто поднимался вверх, под углом примерно в пятьдесят градусов; медведи взбирались очень легко. Хайгенс не спускал глаз с пластинки.
— Ну и дьявольский подъем, — сказал он, отдуваясь, когда они остановились.
Медведи терпеливо ждали, когда люди отдохнут.
— А медведи у вас здорово вышколены, Хайгенс. Я вполне понимаю Семпера, у которого не хватает терпения.
— Не я их вышколил, — ответил Хайгенс, внимательно рассматривая изображение на пластинке. — Это ведь — видоизмененная порода, и все их качества передаются по наследству. Люди на моей родной планете разумно учли психический фактор, когда выводили новую породу. Им нужны были животные, которые могли бы драться, как дьяволы, жить вдали от родных мест, таскать тяжести и дружить с человеком, как собаки. Люди с давних времен делали попытку добиться
— Но вид у них как у вполне нормальных медведей, — заметил Роун.
— Они абсолютно нормальные. — В голосе Хайгенса появились теплые нотки. — Они ничем не хуже обычного честного пса. Их не нужно обучать, как Семпера. Они сами все схватывают.
Он снова посмотрел на пластинку, на которой появилось отражение верхней части склона.
— Семпер — ученая, но безмозглая птица. Он хорошо тренированный разведчик — и только. А медведи стараются дружить с людьми. Они всегда понимают наше состояние, как собаки. Семпер — слуга, а они помощники и друзья. Обстоятельства вынудили орла служить человеку, а медведи нас любят. Семпер, не задумываясь, бросил бы меня, если бы решил, что может прожить сам. Но он уверен, что может питаться только тем, что ему дают люди. А медведи от меня не уйдут никогда, и я к ним очень привязан. Может быть, за то, что они меня так любят.
— И кто вас дергает за язык, Хайгенс? — сказал Роун. — Ведь я инспектор Колониальной службы. Рано или поздно я все равно должен буду вас арестовать, а вы рассказали мне вещи, по которым я легко смогу установить, кто вас сюда прислал. Мне остается навести справки, на какой планете выращивали видоизмененных медведей и где остались потомки Чемпиона Кодьяка. Теперь я могу узнать, откуда вы прибыли, Хайгенс.
Хайгенс поднял глаза от пластинки, на которой покачивалось крошечное телевизионное изображение.
— Ничего страшного не произошло, — сказал он добродушно. — Там меня тоже считают преступником. Официально признано, что я похитил этих медведей и скрылся с ними. А на моей родине это — самое страшное преступление, которое только может совершить человек. Это даже хуже, чем конокрадство на Земле в старые времена. Такие медведи очень высоко ценятся. Так что и дома я преступник.
Роун внимательно на него посмотрел.
— Вы их украли? — спросил он.
— Между нами? Нет. Но пойдите докажите это, — он подмигнул Роуну и добавил: — Посмотрите. Хотите знать, что видит Семпер на краю плато? Взгляните на пластинку.
Роун поднял глаза наверх — туда, где кружил Семпер. Он уже по опыту знал, что Семпер всегда кричит при виде приближающейся опасности. Вдруг орел метнулся к границе плато. Роун посмотрел на пластинку: она была размером четыре на шесть дюймов, совершенно гладкая и блестящая. Изображение на ней двигалось и поворачивалось, так как телекамера, которую нес орел, тоже все время двигалась. На экране мелькнул крутой горный склон и на нем — черные точки. Это были люди и медведи. Затем появилась вершина плато, и на ней они увидели сфиксов. Около двухсот чудовищ рысцой бежали по направлению к пустынному ложу плато. Они двигались не спеша, совершенно открыто. Аппарат передвинулся, и Роун увидел новую стаю сфиксов. Орел поднялся выше. По краю плато двигались все новые и новые орды.
Они выходили из маленькой ложбины, образовавшейся от выветривания. Плато кишело дьявольскими отродьями. Трудно было представить себе, где они могли находить достаточное количество пищи. Издали они напоминали стада, рассыпавшиеся по пастбищу.
— Я же вам говорил, что они куда-то переселяются, — сказал Хайгенс. — Не думаю, чтобы нам сейчас стоило пересекать плато.
Роун выругался. Он был в боевом настроении.
— Но сигналы все еще доходят! — сказал он, — Кто-то жив в колонии роботов. Разве можем мы ждать, пока кончится переселение?