Наука и психическое здоровье (книга 2)

Коржибски Альфред

Семантическое расстройство отождествления может проистекать из многих источников, включая слуховые, а единственным адаптивным путем является визуализация, которая в некоторой степени зависит от структуры оптического нерва. Данный предмет озаряется некоторым структурным светом, когда мы осознаем то, что физиологически глаз теснее связан с вегетативной нервной системой, которая управляет нашими жизненно важными уровнями, чем ухо. У человека оптический таламус весьма увеличен, до такой степени, что весь таламус в общем часто называют «оптическим таламусом». На самом деле таламус кроме визуальной функции выполняет множество других, и он связан с аффективными проявлениями.

Поскольку большинство наших наблюдений совершается с помощью глаз, следует ожидать, что слуховые типы будут довольно слабыми наблюдателями, так что, в итоге,

с точки зрения рода, они будут не так хорошо приспособлены семантически. Наблюдение показывает, что слуховые типы часто проявляют инфантильные реакции – а это серьезный недостаток. С точки зрения адаптации «нормальный» неинфантильный наилучшим образом приспособленный индивидуум обязан быть визуальным типом. Слуховые типы обычно более оторваны от действительности, чем визуальные, поскольку слуховые стимулы связаны с большим количеством выводов, чем описаний, а у визуалов положение дел совершенно противоположное. Когда предпочтение отдается скорее выводам, чем описаниям, то, естественно, мы имеем дело в первую очередь с более высокими абстракциями, так что постоянно остается опасность семантического смешивания порядков абстракций, которое с необходимостью приводит к неадекватной оценке, для которой объектификация является только частным случаем.

Даже из соображений одного только здравого смысла понятно, что есть существенная разница между «знанием» этого мира посредством слушания и «знанием» его через видение. Точно так же, есть разница между переводом высших абстракций на низшие уровни визуальным способом и таким же переводом посредством слухового канала. Когда в обычной жизни мы хотим сказать, что мы понимаем что-то, то мы говорим «вижу», а не «слышу». Когда мы говорим о чем-то, что мы об этом «слышали», обычно это передает смысл вроде «да, что-то такое было, но что именно – я не понял этого, или не согласен с этим». Данное соотношение довольно важно, хотя его не анализировали достаточно глубоко. С этим же связаны проблемы интроверсии и экстраверсии.

Отношение между проблемами отождествления и числом значений, обнаруживаемых в эмпирическом мире в связи с числом значений, приписываемых или предполагаемых. , нашими семантическими процессами, наиболее важно.

Приведенный ниже анализ, по необходимости, является односторонним, сверхупрощенным. , поскольку для более полного анализа потребовался бы отдельный том. Многие проблемы я рассматриваю только «в принципе»; это позволяет мне дать более краткую формулировку, необходимую для моих целей, но при этом нужно осознавать, что наш язык и общая семантика, которую на практике мы используем бессознательно, являются крайне сложными и связаны с одно-, двух-, трех- и -значными компонентами, которым до сих пор не было дано четкого различения и формулировки. Исследование показывает, что -значная семантика является наиболее общей и включает в себя одно-, двух- и несколько-значную семантику как частный случай. Однозначная семантика буквального отождествления обнаруживается только среди животных, примитивных народов, младенцев и «умственно» больных, хотя более или менее серьезные ее следы можно обнаружить практически у каждого из нас, потому что они встроены в структуру нашего языка и мешают приобретению -значных систем, необходимых для психического здоровья.

² ...we never say ‘I hear’ when we wish to convey that we understand; but we say ‘I see’ – особенности англ. речевых штампов.
– ОМ.

Для моей цели достаточно сформулировать эти проблемы для полного устранения примитивного отождествления, и тогда современная -значная A семантика последует за этим автоматически. При таких условиях я должен сосредоточиться на жизненно важной проблеме однозначного отождествления, а также кратко проработать двух-. , и несколько-значные системы «в принципе», хотя мы должны осознавать, что эти последние системы становятся гораздо более гибкими благодаря применению множества оригинальных словесных приемов, которые я в настоящей работе даже не упоминаю.

Позвольте повторить, что установки, гибкость и фиксированность. , наших с.р зависят в большой степени от структуры использованного языка, что также связано с соответствующей этому общей семантикой. «Логика» наших школьных дней представляет собой сложное явление, в основном А, и мы именно таким эпитетом ее и обозначаем.

Данную «логику» можно рассматривать как двузначную, вследствие фундаментального закона «исключенного третьего», выраженного в форме «А есть Б или не-Б», в которой третий вариант исключается. Но даже традиционной «логике» приходится признавать в рамках своей системы так называемую «модальность»; а именно, некоторые степени определенности или неопределенности, с которыми делается данное утверждение. Недавно Лукашевич (Lukasiewicz) показал, что трехзначную логику можно сформулировать таким образом, чтобы включить в нее модальность. Позже он и Тарский (Tarski) обобщили ее до n– значной «логики». Когда n стремится к бесконечности, данная «логика» становится «логикой» вероятности. Если данные дисциплины сделать нон-эл,, то получится то, что я называю одно-, дву-, трех-. , и -значной общей семантикой. В теории и на практике мы заинтересованы в основном в одно-, дву-, трех-, несколько-значной и -значной общей семантике. Для моих целей и ради простоты я проясню только отождествление; то есть примитивную однозначную семантику, влияние которой обнаруживается в дву- и трехзначной семантике, и может быть полностью исключено только в -значной семантике.

Мы обитаем внутри четырехмерного пространства-времени с множеством измерений, которое на всех уровнях состоит из абсолютно индивидуальных событий, объектов, ситуаций, абстракций. , и мы обязаны прийти к выводу, что структурно мы живем в неопределенно многозначном, или -значном мире, возможности которого, в принципе, соответствуют законам отношений высших порядков. Вышеприведенное утверждение представляет собой описание структурного наблюдения эмпирического мира, независимое от нашего удовольствия, и противоречить ему можно только посредством эмпирической демонстрации действительной «тождественности» или «абсолютной одинаковости». , различных событий, объектов и ситуаций. , которая является невозможной, если действительно принять решение более полно исследовать факты.

При подобных эмпирических условиях адаптации и, соответственно, психического здоровья, на семантических уровнях нам нужно иметь такие теории, системы, методы. , которые позволили бы нам в конкретном случае, при конкретных обстоятельствах, на конкретный момент времени. , оценить индивидуальные происшествия уникальным образом; или же позволили бы нам установить однозначное соответствие между существенно -значными фактами из опыта и нашими семантическими состояниями. Становится очевидным, что это можно сделать только в том случае, если у нас в распоряжении имеется -значная и нон-эл общая семантика. Мы видим, что дву- или трехзначная эл А «логика», «психология». , и, в общем, А– система, будучи структурно отличной от эмпирического мира, будет в принципе мешать такой адаптации и, соответственно, психическому здоровью.

Отождествление можно рассматривать как остатки дочеловеческой, примитивной, инфантильной однозначной семантики, которая устанавливает семантические состояния (или является их следствием), посредством которых существенно -значные факты опыта не различаются и не оцениваются должным образом, вследствие чего бесконечно многочисленные значения этих фактов отождествляются с единственным значением. Подобное отождествление всегда является структурно неоправданным и опасным, и может стать результатом великого множества факторов, таких как низкое развитие, невежество, недостаточность наблюдений, принятие желаемого за действительное, страхи, патологические состояния нашей нервной системы, различные семантические расстройства, «умственные» заболевания, инфантилизм у взрослых, . Однако среди людей мы не можем избежать обучения посредством механизма языка и его структуры некоей, в большинстве случаев бессознательной, общей семантике, и поэтому имеется огромная зависимость от того, какого рода семантика или методы оценки прививается нами нашим детям.

Следует отметить важный факт, которым обычно пренебрегают; а именно, что язык, и часто даже каждое отдельное слово, связано с определенным типом семантики. Так, в примитивных «полисинтетических» языках это не является вопросом ассоциаций или суеверий; мистические характеристики и сама вещь просто не различаются, а в буквальном смысле отождествляются как единое целое. Так, у нас имеется однозначная семантика, в которой «добрые» и «злые духи», принимающие во всем активное участие, рассматриваются как синтетическое целое.²