Наука умирать
Шрифт:
Марков приказал Туненбергу атаковать. Кубанский полк развернулся в цепи, двинулся к хутору и залёг под первыми же выстрелами красных. Это не офицеры. Без них требуется другая тактика.
Сидел он на том же вчерашнем холме, рассматривал в бинокль хутор, кучки земли, обозначающие окопы противника, реку с деревянным мостом. Далее — станция, паровозные дымки. Слева — железнодорожный мост. Справа — крутой склон холма, внизу зеленеет травка, кудрявятся какие-то кустики, и низинка идёт в сторону хутора...
— Расстегаев [52] ! — крикнул генерал; есаул был здесь же, на холме, вместе с другими командирами и ординарцами. —
— Сотня, по ко-оням! За мной! — скомандовал есаул, и конница рванулась по низине.
Два орудия Миончинского стояли впереди, готовые к бою. Лишь показался с юга эшелон, едва заметный в бинокль, как там, почти на горизонте, взметнулись взрывы. Закопошились люди, выбегающие из вагонов, и Миончинский перешёл на шрапнель. Лопнули розовые на восходящем солнце дымки... Сотня Расстегаева ворвалась в хутор. Засверкали серебряными искрами шашки. Красногвардейцы, лежавшие цепью перед хутором, побежали по домам. Поднялся Кубанский полк, но чуть ли не из каждого сарая на окраине хутора забили пулемёты. И Расстегаев повёл сотню обратно. Вдогонку били пулемёты. По степи мчались несколько лошадей без всадников. Вот он — решающий момент. Вот для чего в отряде Маркова есть третье резервное орудие с мастером артиллерийского огня штабс-капитаном Шперлингом [53] .
52
Расстегаев Михаил Петрович — из казаков, есаул. Участник «Ледяного похода» в составе 1-го Кубанского конного полка. В августе 1918 году — войсковой старшина в Марковских частях, затем — полковник в Кубанской казачьей дивизии. Генерал-майор. В1920 году — командир Кубанского казачьего полка и бригады. Галлиполиец. Эмигрировал во Францию, где умер в 1961 году.
53
Шперлинг Александр Альфредович (1895-1920) — из прибалтийских дворян, штабс-капитан. Участник рейда партизанского отряда полковника Чернецова и «Ледяного похода». Воевал в 1-й офицерской батарее, затем в 1-м лёгком артиллерийском дивизионе, с декабря 1919 года до гибели — командир 1-й батареи в 1-й (Марковской) артиллерийской бригаде. С марта 1920 года — полковник.
— Конвойцы, Шперлинг, за мной вперёд!
Впереди генерал, за ним — семеро кавалеристов и одно орудие. Они атаковали. Поднялись залёгшие кубанцы. Марков обогнал их и рвался к хутору. По наступающим били пулемёты из сараев. Двое марковских конников упали, лошади ржали и метались, потеряв всадников. Марков первым ворвался в хутор. Расстегаев уже был снова здесь и кричал:
— Ваше превосходительство, я взял 150 пленных.
Перешли на южную окраину хутора. Мост через речку был цел. Марков приказал захватить мост и гнать красных дальше к станции. Оттуда медленно выползали зелёные коробки бронепоезда.
Руденко оттолкнул наводчика, сел на станину орудия, прильнул к панораме.
— Вон она, белая шапка, — злорадно прохрипел матрос. — Сколько там? Миля с хвостиком?
— Прицел в вёрстах, товарищ командир, — сказал наводчик.
— Знаю, братишка. Миля — полторы версты. Прицел покручу тридцать... Пускай тридцать пять. Заряжай гранатой!
Бронепоезд, как увидел Марков в бинокль, остановился напротив хутора. Первый разрыв взметнул землю шагах в двухстах.
— Ваше превосходительство, отойдёмте в хутор, за сараи, — предложил Расстегаев.
Марков согласился, и едва они отошли за сарай, как снаряд разорвался точно на том месте, где они только что стояли.
— Знатно, но поздно, — оценил генерал выстрел. — А где наш Миончинский?
Они быстро нашли командира батареи — двое артиллеристов тянули телефонный кабель. Один влез на крышу сарая, другой подавал ему катушку. Там же суетились и офицеры. Грохнул ещё взрыв, и загорелся дом неподалёку.
— Лезем к артиллеристам на крышу, — сказал Марков есаулу. — Я должен видеть бой.
Миончинский, стоя на крыше, уже командовал но телефону:
— По бронепоезду! Гранатой!
Из центра хутора выехали несколько всадников, увидев генерала, остановились возле наблюдательного пункта. Один из них крикнул:
— Ваше превосходительство, разрешите доложить: мы — разъезд от 3-й дивизии...
Марков ловко спрыгнул вниз:
— Докладывайте.
— Ваше превосходительство, полковник Дроздовский приказал передать вам, что 3-я дивизия начала переправу через реку Егорлык и наступление на станцию Торговую. Полковник приказал передать вам, что просит вашей поддержки: чтобы вы наступали в тыл красным.
— А мы что делаем? — возмутился генерал. — Передайте, что мы поддерживаем. Сами видите. Сейчас будем атаковать станцию.
Разъезд отъехал, генерал выругался:
— В армии стратег объявился... его мать. Будто я не знаю, что надо наступать. Был бы Офицерский полк, станцию давно б уж взяли. Есаул Расстегаев, попробуй обойти станцию и атаковать оттуда, а я сам поведу кубанцев.
Он уже не вернулся на крышу к артиллеристам, а вновь вышел на окраину хутора. С ним ординарцы, рядом — поручик Яковлев, командующий прикрытием батареи. Очередной снаряд с бронепоезда — ещё один пожар неподалёку.
— Ваше превосходительство, надо уйти отсюда, — робко обратился поручик. — Прицельно бьют. В батарее потери 9 человек и 7 лошадей...
Следующий снаряд упал в трёх шагах слева от Маркова. Он упал на спину, левая часть тела — сплошная кровь. Его попытались поднять, но следующий снаряд лёг рядом справа. Упали, прикрывая генерала. Когда пролетели осколки, быстро подняли и перенесли за стены сарая, потом в дом, где собирали раненых.
Доктор посмотрел и взялся за голову.
— Положение безнадёжное, — сказал он. — Осколочное ранение в левую часть затылка, вырвана большая часть левого плеча.
Часа через два Марков очнулся и спросил:
— Как мост?
Генерал Туненберг поднёс к его лицу икону, поданную ординарцем Маркова. Георгий Победоносец. Всегда возил с собой.
Марков поцеловал икону, сказал отрывисто:
— Умираю за вас... как вы за меня... Благословляю вас...
Что-то ещё говорил, но разобрать было невозможно.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Поражение Добровольческой армии под Екатеринодаром в апреле 1918 года объясняется в литературе главным образом ошибками командующего армией Корнилова, погибшего в этом сражении. Отмечают (2), что Корнилов «не стал дожидаться сосредоточения на правом берегу Кубани всей армии и тратить время на планомерное выдвижение частей на исходные позиции. Следствием этой тактической несообразности стала другая: бригада Маркова — треть всей армии вводилась в бой по частям, по мере переправы, с полудня 10-го до вечера 11-го». Журналисты братья Суворины, проделавшие с Добровольческой армией весь 1-й Кубанский поход, в один голос заявляли, что если б бригада Маркова участвовала в боях с первого дня штурма, то «Екатеринодар был бы взят» (5, 6). Марков и сам думал так и говорил начальнику штаба армии, своему другу Романовскому: «Пустили бы сразу со всей бригадой — я бы уже давно в Екатеринодаре был» (1).