Наукоград:авария
Шрифт:
– А эти что - тоже на вчерашний бал собрались? Ну чего уставился, скелет? Думал, я читать не умею? А я, между прочим, литературный институт окончил, понял, Кио? Валите все отсюда!
Однако неумелый гипнотизер оказался опытным дзюдоистом: несостоявшийся писатель (или поэт?) через мгновение уже лежал на земле, стоная от болевого приема, который применил Арнольд. Клоун быстро вытащил из своих широких американских штанин веревку и связал охранника. Тенгиз поднял выпавший из рук охранника пистолет, который, как и можно было ожидать, оказался заряженный холостыми патронами. Тенгиз с улыбкой вспомнил эпизод с Ксюшей:
– Возьми, Арнольд, пригодится. Два - лучше, чем один, - и хлопнул себя по карману.
Клоун Вася залез в карман Тенгиза
– А, черт, я его в своей машине оставил. Ладно, быстрей в машину - если ее пропустили через мост, внутри уже не остановят.
Клоун Вася протянул мобильник Тенгизу. Тот махнул рукой:
– Ему надежнее будет в твоих штанах.
Асфальтовая дорога внутри усадьбы и пешеходные дорожки были мокрыми, хотя ни вчера, ни сегодня дождя не было. "Зачем-то поливали, это в пасмурную-то и прохладную погоду", - подумал Тенгиз.
За ближайшим крутым левым поворотом, где лес уступал место газонам и одиночным декоративным деревьям и кустарникам, "интервентов" ждало странное зрелище - на свежий зеленый газон рабочие-узбеки (или таджики) расстилали рулоны нового готового газона. На обочине стояли два огромных КАМАЗа с большим количеством ждущих своей очереди рулонов.
– На таком свежем мягком покрытии арену не поставишь, - антрепренер смотрел на это со своей колокольни.
– Здесь похоже уже началось цирковое представление - прокомментировал клоун Вася.
– Нет, мой веселый печальный друг - здесь скорее совершено преступление, - ответил Тенгиз.
Остальные с удивлением посмотрели на грузина-ясновидца.
"Загляни-ка ты в ушат –
Тараканы там кишат"
(К. Чуковский)
ГЛАВА IX Драма на балу
Накануне вечером, в усадьбе местного олигарха Синюгина, пораженной "энцефалитными клещами", Силан Давидович устроил прием для иностранных участников конференции. Олигарх, по просьбе Силана, сделал все по высшему разряду. Уже на входе в усадьбу (гости оставляли свои авто за мостом и шли в усадьбу пешими) стоял величественный швейцар (или портье или мажордом - каждый "новый русский" называет своих слуг как хочет или как умеет). Приветствуя каждого, тот раздавал красиво отпечатанные планы усадьбы, расписание развлечений, меню ужина и желал веселого праздника. Вдоль извилистой дорожки к дому стояли девушки в одинаковых нарядных платьях, прикалывая гостям бутоньерки и кокетливым жестом указывая маршрут. А у входа в дом их уже встречали хозяева праздника: Синюгин, Силан Давидович и его супруга, одетая от местного кутерье. Среди гостей были Рудольф Ефимович Задрюченко, отец Мефодий, Пьер, Любовь Владимировна со своим композитором и сам мэр города. Не была забыта и пресса. Наиболее почетными гостями раута были разумеется иностранные участники конференции из числа известных в научном мире и, конечно, профессор Гюнтер Гейгер со своими прелестными дочками-близнецами Гретхен и Метхен. Прислуги было не счесть; незаметно присутствовали переодетые служители закона и врачи скорой медицинской помощи (их машина стояла укрытая в кустах).
Силан Давидович, воспрянувший духом после утешительной беседы с Тенгизом, был весел, и остроумен. Он даже велел Светику привезти его скрипку ("только будь осторожна, Светик, ты ведь знаешь - скрипку мне подарил сам Растропович"). Встречая профессора Гюнтера Гейгера, осмелился пошутить: "Надеюсь, профессор, что сюда-то вы не взяли с собой свой счетчик Гейгера?" "Naturlich - ich nahm" (Разумеется, взял!). Хорошо, что Силан Давидович - не бог и не мог знать будущего - хорошего настроения ему было отпущено ровно на полтора часа...
Прием начался с осмотра усадьбы, которая произвела на иностранцев глубокое впечатление, прежде всего, - от необдуманной траты денег на бесполезные излишества. Открыто они, конечно, выражали восхищение, но перемещались от одного "экспоната" к другому с наивысшей скоростью - халявая закуска и выпивка привлекают даже их, тем более в доме русского олигарха. Слуги закончили сервировку столов, которые стояли в саду под большим тентом (погода не отличалась устойчивостью), и начался ужин. Молодые люди - девушки-близняшки-кудряшки Гюнтера и сын Силана Давидовича (от первой жены) - отказались от ужина и решили покататься на катере по озеру. "Пока светло" - обосновал Альберт это решение отцу. Профессор Гюнтер забеспокоился по поводу достаточности спасательных средств на катере, но Альберт его уверил в этом.
После ужина было предусмотрено музицирование и пение. В программе не было сказано, кем - сюрприз! Концерт устроили в доме, в большой гостиной с роялем. Сначала пела Любовь Владимировна Недолина под аккомпанемент Соловьева-Крутого (фортепиано) и самого Силана (скрипка). Наиболее бурные аплодисменты и свист (выражение восхищения у "диких" европейцев) вызвал романс "Две розы", исполненный на немецком и английском языках (перевод делал сам Силан Давидович - так объявила певица).
Профессор Гюнтер не свистел и не аплодировал - он в это время ушел из дома и смотрел на озеро. Уже стемнело, а катера с молодыми людьми не было видно. Профессор беспокоился - он был без ума от своих близняшек, растил их без матери (она умерла при родах). У причала висели на крючьях спасательные жилеты - "так они не взяли их с собой!?" Профессор попытался связаться с дочками по мобильнику, но местная сеть не настраивалась на его немецкий аппарат. Профессор громко и вслух выразил недовольство устройством русской мобильной связи, и маячивший рядом молодой человек (слегка понимавший немецкий) вызвался найти ему подходящий телефон "с английским языком" и исчез. В ожидании молодого человека и чтобы отвлечься от неприятных мыслей о пропавших в ночи Гретхен и Метхен, Гюнтер Гейгер решил заняться своим хобби - проверкой радиоактивности всего и вся. Он не соврал Силану: в одном из карманов его широкого пиджака на самом деле лежала желтая коробочка размером немного больше мобильника - самый современный поисковый детектор любого ионизирующего излучения: альфа, бэта и гамма. Свет фонаря у подъезда падал на бочку с водой, стоявшую под водосточной трубой. Поверхность воды в бочке отливала зеленым. "Да, - подумал профессор, - русские есть русские: даже в таком богатом доме не могут во-время убрать грязную воду". И он поднес свою коробочку к зеленой пленке водорослей, просто так.... Все, что последовало дальше, было следствием этого одного простого жеста....
Мертвенно-бледный Паук подошел к Силану, который только что с триумфом исполнил концерт для скрипки и фортепьяно, и свист и аплодисменты еще не стихли в огромной гостиной Синюгина.
– Силан Давидович, давайте ...в сторонку... в другую комнату.... Голос Паука дрожал.
– Рудольф Ефимович, ты пьян? Видишь, гости. Спасибо, Danke schoen, thank you, gracia , - отвечал Силан на поздравления подходивших один за другим гостей.
– Отойди в сторону.
Но Главный настойчиво, уже за рукав тянул Силана из гостиной. Тот, наконец. понял, что Рудольф Ефимович если и был пьян, то вся хмель вылетела из него вследствие чего-то экстраординарного.
– Надо срочно развозить гостей... Дача Синюгина заражена - сообщил Паук, уединившись с Силаном в маленькой комнатке для прислуги.
– Ты бредишь, Рудольф Ефимович ? Чем заражена - вирусами или ...ядом?
– Заражена радиацией. Этот Гюнтер своим счетчиком Гейгера обнаружил альфа-радиоактивность в бочке с водой и в других местах - на траве, в ямках. Сейчас он бегает по всей усадьбе и сует всюду этот счетчик.
– Подожди, Рудольф Ефимович. Наши дозиметристы проверяли всюду, даже здесь, у Синюгина. Ничего не нашли.