Навь и Явь
Шрифт:
А между стволов мчался к ней ковёр-самолёт, на котором сидела, держась за шапку, Цветанка; у переднего же края полотнища стояла незнакомая девушка в зелёном плаще и серёжках из шишек хмеля, а её толстую
– Кого я вижу! – пробормотала она. – Сколько лет, сколько зим…
Девушка шагнула с ковра на траву и подобрала кусочек янтаря.
– Здравствуй, Серебрица. Моё имя – Светлана. А ты прочла наши мысли! – молвила она. – Мы с Цветанкой как раз хотели освободить душу её матушки, а ты уже сама сделала это.
Бывшая воровка тоже спрыгнула с зависшего в двух пядях над травой летательного ковра.
– Мы путешествуем по свету, – сказала она. – Ты – тоже скиталица. Так может, махнёшь с нами?
– Дайте хоть вещи собрать, – хмыкнула Серебрица.
Впрочем, весь её немногочисленный скарб был при ней: брадобрейная снасть, мешочек с мыльным
Сосна сквозь смежённые веки наблюдала, как на полянке резвились три девочки – её внучки. Две из них родились в Нави и могли перекидываться в волчиц, а третья, самая младшая, черноволосая и сероглазая, была Человеком. В ней соединилась Навь и Явь, Маруша и Лалада, дав ей силу и крепость, долголетие и здоровье, но ни одна звериная ипостась в ней не проявлялась. Звали девчушку Ладой; её родительницы сидели в траве неподалёку и наблюдали за детскими играми. Они заглядывали сюда время от времени, чтобы проведать бабушку Севергу, а жили в крепости Шелуга на берегу озера Синий Яхонт.
Пальцы Рамут плели венок, а её супруга Радимира покусывала былинку, беззаботно гоняя её из одного уголка губ в другой. Сердце-самоцвет, огранённое и оправленное в белое золото, висело на груди навьи: в произведение искусства его превратили умелые руки Искры, лучшей мастерицы золотых и серебряных дел в Белых горах. Камень имел очертания сердечка, а в его глубине переливался радужный огонёк – объединённая сила двух богинь.