Навь и Явь
Шрифт:
– Ох, я ведь совсем забыла! – спохватилась она. – Меня ведь там Истома с Будиной заждались, потеряли уж, наверное! Подождите меня немного, я отлучусь на мгновение – только скажу им, чтоб не беспокоились…
– Так зови их сюда, чего они там одни сидеть будут? – тут же предложила Весна, слегка заплетаясь языком. – Чем больше гостей, тем за столом веселей!
– Посмотрим, – пробормотала Светолика, шагая в проход.
Это было ей необходимо, чтобы глотнуть вольного воздуха и опомниться:
– Сидите, сидите, – сказала она помощницам, приподнявшимся было с травы. – Я там это… задержусь малость в гостях, не ждите меня.
– А крыло где, госпожа? Как испытание прошло? Снова переделывать, поди, придётся? – обрушили на неё кошки град вопросов.
– Да всё ладно с крылом, – торопливо ответила Светолика, плеснув и себе полкубка. – На сей раз мы сделали всё как надо. Сама, по своей оплошности на дерево грохнулась: не надо было по сторонам глазеть и ворон считать. Но не в этом дело… – Единым духом осушив кубок и крякнув, княжна многозначительно помолчала и договорила: – Встретила я кое-кого.
Глаза сестёр игриво и понимающе заискрились.
– Так-так… Опять девица какая-нибудь подвернулась?
– Подвернулась – не то слово, – усмехнулась Светолика, всё ещё не в силах выпутаться из тенёт наваждения. – Влипла я, как муха в мёд. Кажись, женюсь я, подруги мои.
Белокурые кошки потрясённо повскакивали со своих мест.
– Вот это новости! Госпожа, а на ком?!
– После, всё после, – отмахнулась Светолика. – Мне пора, а то невеста моя там заскучает, боюсь… А хотя… Берите-ка, сестрицы, свои пожитки и айда со мной. Вы тоже на пир званы.
Помощницы не заставили просить себя дважды. Проворно свернув свой обед, они проследовали сквозь пространство за княжной и были радушно встречены на другом конце прохода хлебосольными хозяевами.
После ещё нескольких кубков мёда было решено отправиться в сад – проветриться и разогнать хмель, да чтобы еда в животах лучше улеглась. Самой трезвой оставалась Светолика, которая под взглядом Деяниры постоянно ощущала себя словно на краю пропасти, причём без крыла за плечами. Один неосторожный шаг, потеря равновесия – и…
– Так вот, покачиваюсь я, значит, на ремнях, а вот эта голубушка так и хохочет, так и потешается надо мною, – снова рассказывала княжна, подведя всех к яблоне, в кроне которой торчало застрявшее крыло.
– Ага, а зад как раз над крыжовником завис, – с хохотом поддержала Весна.
– Бедный старый куст! Примяла я его преизрядно, – с напускным сожалением вздохнула Светолика и подмигнула смущённо улыбавшейся Горинке. – Признаться честно, Весна, когда я тебя увидала, мне захотелось спросить:
Нет, видно, хмель всё-таки брал своё: кажется, она несла жуткую чушь… Порядком пьяненьким кошкам, может быть, её болтовня и казалась верхом остроумия, и они с удовольствием хохотали над рассказом точно так же, как и в первый раз, но две смуглянки – мать и дочь – держались так, будто им было невыносимо неловко всё это слушать. Деянира молчала загадочно, а Горинка – учтиво, и Светолике вдруг захотелось увлечь её подальше от всех, в какой-нибудь тихий лесной уголок, чтобы там уже без свидетелей жарким шёпотом говорить в это изящное ушко всяческие пошлости, пока оно не покраснеет. Впрочем, княжна удержалась от исполнения этого разнузданного желания и лишь приложилась губами к пальчикам новообретённой невесты.
Как странно звучало это слово – невеста! Ещё сегодня утром Светолика и не помышляла о том, чтобы остепениться, и вдруг, как гром среди ясного неба – этот обморок. Но… какая девушка! Утопая в её очах, княжна тщетно пыталась нащупать дно у этого вязкого и сладкого омута, ей не хватало воздуха, собственный смех казался искусственным, а речи – несусветной, бессвязной дичью.
Мудрая и внимательная хозяйка, окинув взглядом сидящих за столом и увидев, что хмельное питьё уже готово политься из них обратно, ласково и вкрадчиво предложила:
– А не пора ли отдохнуть? Уж вечер на пороге, да и выпито немало. Постели готовы, перины взбиты – пожалуйте на боковую!
Кошки, конечно же, зашумели, что могут выпить столько же, а потом ещё два раза по столько – всё им нипочём и горы по плечо, но мягкая непреклонность Деяниры действовала, как волна, гладко обтачивающая гальку. Взяв супругу под руку, она повлекла её в сторону опочивальни, и Пауница, понемногу поддаваясь голосу женской мудрости, согласилась пойти спать. Икая и выписывая ногами кренделя, она с поддержкой жены покинула горницу. Близнецам их комнату показала Горинка, а Весна уснула прямо за столом, уронив голову на руки, и растолкать её, похоже, было делом безнадёжным.
Светолике предоставили отдельную опочивальню: дом был просторен и мог вместить много гостей. Провожавшая княжну Горинка проявляла удивительную вёрткость, уклоняясь от поцелуев и выскальзывая из её хмельных объятий.
– Не надо, госпожа, не надо, – смущённо лепетала она. – Отдыхай сейчас… ты изволила много выпить.
– Ну хотя бы побудь со мною, – упрашивала Светолика, пытаясь поймать и сжать в руках неуловимые, как бабочки, пальчики избранницы.
– Отдохни, госпожа, поспи, – втекал ей в уши ласковый и обволакивающий, как тёплое молоко, полушёпот.
Горинка выскользнула из комнаты, и княжна осталась в одиночестве, покачиваясь на тошнотворных волнах головокружения. Она тонула, захлёбывалась в перине, проваливаясь в неё, как в бездонный сугроб, а где-то вдали, за кромкой памяти, шелестело тёплое море, покачивались пальмы, благоухал жасмин и позвякивали золотые запястья на руках танцующей с покрывалом девы.