Навь. Книга 2
Шрифт:
Значит Паленый знает? Срисовал? Да и хрен с ним, я прятаться от этой разборки не намерен. Более того, я больше чем уверен, что его чирлидеры тоже здесь — фраза некоторых не местных гостей «только ты адын приходи, мы тоже адны придем» стала уже мемом среди оперативников.
Паленый промокнул жирные губы салфеткой, тщательно вытер руки, встал из-за стола и двинулся в сторону туалета. Ладно, пойдем за ним, только пусть подержать не просит — башку на месте откручу.
Я толкнул ногой дверь зассанного постояльцами сортира и увидел Паленого, старательно намывающего свои лапки под краном.
— Есть разговор, с демонстрацией разных материальных ценностей. Этот разговор
— Да? С чего бы это? — хмыкнул я.
— Потому что ты — не Александр Драбицын. Тело — его, не возражаю. А подселенная душа — чужая. Это проверено и подтверждено. И у меня есть деловое предложение к человеку, который скрыт под личиной графа… Если интересует, продолжим на другой точке. Если нет — разбегаемся и дальше кувыркайся как хочешь.
А вот эта заява более чем интересна. Я практически почувствовал, как переглянулись Козьма с Кресиславом, услышав такую сентенцию.
— Или боишься? — зло ухмыльнулся Потоцкий. — Так я без оружия, еле ползаю. Мне кашлять осталось пару месяцев, потом — труп. Со всеми твоими талантами и навыками ты меня на куски голыми руками порвешь. Не считая двух стволов, которые наверняка со спиленными номерами и без отметок в баллистической картотеке… Так что — думай, господин лже-Александр.
Ну почему бы и нет? Пора расставить все точки над «ё». Чувствую, что Паленый открылся мне не просто так, и действительно сейчас он не врет.
Потоцкий надавил на широкую пластиковую панель, которая неожиданно подалась, открыв за собой проход в какую-то темную комнатушку. Я последовал за ним. Но в комнатушке он задерживаться не стал, а вышел на улицу через потайную дверь. Ладно, теперь поиграем по твоим правилам. Пока. Только вот не забывай, что правила могут меняться по ходу действия, и в эту игру можно играть вдвоем. «Шпиль мит мир» — произнес внутренний голос в моей голове голосом Линдеманна…
Обратно я добирался в компании волхвов, которые были на удивление задумчивы. Высадили одного незванного пассажира, затем отвезли меня к воротам поместья. Когда начала распахиваться дверь, сидевший за рулем Кресислав таки не удержался и фыркнул:
— Еще все можно переиграть. Ночь впереди. Ошибки лучше исправлять до того, как они потребуют плату кровью.
— Ну да, паровозы нужно давить, пока они еще чайники… Извини, я дал слово. И обменял жизнь за жизнь.
Сидевший рядом на заднем сиденье Козьма примирительно похлопал по плечу сначала меня, затем волхва и выдал неожиданно:
— Мальчик вырос, Кресислав. Просто мы до сих пор видим лишь оболочку, которая вводит в смущение юным видом. А внутри уже боец, который принимает решения и ответственность за них. Так что не нужно никуда больше ехать. Давай по домам и поставим этим точку. Еще спасибо скажем, что все именно так закончилось.
Я не стал дожидаться, о чем именно наставники договорятся, выбрался из машины и побрел по расчищенной от снега дорожке. Устал как собака. В ушах до сих пор звенело от выстрелов, колено болело от неудачного броска в кучу мусора. Одна надежда, что подобного рода развлечения в ближайшее время больше не ожидается. И на том спасибо…
Ну и насыщенный был день! Да и вечер тоже.
— Ну как все прошло? — граф встретил меня в прихожей, помог снять грязную замызганную куртку. Несмотря на все усилия отмыть ее по дороге, так этого сделать и не удалось. Да и ладно, это была старая рабочая куртка из серии «мусор вытащить» или «с собакой погулять», потом ее спокойно
— Прошло, как прошло. Проблем с Орденом больше не будет. Да, кстати, привет от Анджея с того света, — я протянул ему портфель. — Много информации об Ордене, о его операциях, а также совершенно секретная информация о спецслужбах САСШ и Великоблядании. И о заказчиках покушения на меня тоже. Все здесь.
— Если это так, эта информация стоит золотом по весу, — папА взял за ручку портфель и деланно взвесил его на весу.
— Больше, — устало сказал я.
— Козьма с Кресиславом видели?
— Ну а как же.
— Плохо! — скривился, как от лимона, Старший.
— А чем плохо? Люди с допуском к гостайне выше первой формы, болтать не будут. И уж тем более они на нашей стороне.
— Они на своей стороне, а мы на своей. Пока наши стороны совпадают, но так может быть не всегда, — Старший весьма неодобрительно посмотрел на меня. — Мне не нравится, что ты все больше и больше попадаешь под их влияние. Еще немного, и придется выбирать сторону.
— Какую к черту сторону? — сказал я равнодушно от накатившей усталости. — Сторона одна — нашего рода, а в будущем клана. И России. Вот и все мои стороны. Не будем играть в черное и белое, в выбор сторон… Все и так ясно.
— Ладно, с тебя подробный и развернутый отчет.
— Хорошо. Как только немного очухаюсь, — сказал я, и поплелся в ванную. Стороны, игры… Я на своей стороне и действую, как мне подсказывает знания, опыт и совесть.
Стоя под тугими горячими струями душа я обдумывал, какую подредактированную версию отчета я напишу Старшему. Двойной агент будет моим и только моим активом, должен же быть у меня свой персональный крот в высоком окружении? Ну пускай не сейчас, но на будущее — я чувствовал уже, что не быть мне гражданским, как когда-то хотел, опять стезя на кривую дорожку госслужбы выведет. И тогда мне пригодится все, до чего смогут дотянуться руки. Только надо агенту нормальный псевдоним дать — как всегда они выбираются так, чтобы не дать противнику ни малейшего шанса выявить реального агента по совпадению чего-либо, профессии ли, должности или там имени. Будет какая-нибудь Незабудка или Розочка. Или Серенький козлик. В любом случае о том, как именно Анджей закончил свой путь, лучше умолчать. Иначе это породит огромный ворох проблем. Официальная версия прошедших событий устраивает меня куда как больше…
Атташе по культуре посольства Великобритании Маргарет Фулбрайт шла по дороге на работу, на Дворцовую Набережную. Она любила вот так, отпустив посольскую машину пройти пешком пару кварталов, любуясь на мрачную и торжественную архитектуру старого Петербурга. Чем-то он неуловимо напоминал ей Лондон, тоже старый и мрачный. Ночью выпал снег, и теперь на улицах шла суета с уборкой белого ковра, заталкиваемого внутрь лопастями в устрашающие пасти снегоуборочных машин и сыпящегося струей в кузова самосвалов. Снег пока еще белый, а вот полежит денек-другой — будет уже черный, покрытый сажей выхлопных газов и заводских труб, в Питере так всегда. И пока еще он белый и свежий, суетится детвора, и играет в снежки. Вон какие-то мальчик с девочкой лет по двенадцать увлеченно с хохотом и визгом перекидываются снежками. Маргарет улыбнулась своим мыслям. Детвора, что с них взять…