Наваждение Люмаса
Шрифт:
Моя машина, как и все вокруг, была завалена снегом. Большие белые хлопья и сейчас падали с неба, и улица полнилась тем приглушенным, секретным звуком, какой бывает только после снегопада, — будто бы весь мир разговаривает шепотом. На мусорной урне рядом с моей машиной кто-то оставил старый кусок картона, и я воспользовалась им, чтобы очистить от снега лобовое стекло. Под снегом обнаружился еще и лед — это уже проблема посерьезнее. Специального скребка у меня нет, а картон промок и размяк. В результате я просто включила обогреватель на полную мощность и дала двигателю поработать несколько минут вхолостую — чтобы растопить лед. Когда я наконец тронулась, видимость все равно была так себе, но дольше оставаться здесь я не могла. Мне срочно требовалось выяснить, сошла ли я с ума или мне угрожает страшная опасность. Хотелось бы, конечно, иметь какой-нибудь третий вариант, но взяться ему, похоже, неоткуда.
Главная дорога проходит через всю территорию университета, случайным образом (во всяком случае, я всегда считала, что случайным) отделяя здания гуманитарных факультетов от научных лабораторий. Обычно в это время дня дорога свободна: лента черного щебня, по которой катит одинокая машина или велосипедист — то ли кто-то ушел пораньше с работы, то ли едет из колледжа Шелли в самой дальней восточной части университетского городка в колледж Гарди в его западной части. Сегодня дорога черной не была — ее укрывали вперемешку белый лед и серая жижа, и в этой смеси прочно застряли несколько машин: они стояли с включенными «дворниками», полностью застопорив движение. И по всему университетскому городку студенты, собравшись небольшими группками, лепили снеговиков. Что происходит? Куда все едут? А как же лекции и семинары? Я не могла позволить себе просидеть весь день в пробке, наблюдая за толстыми белыми комочками, которые (да-да, еще одно подтверждение моего предполагаемого безумия) летали как одержимые, как будто бы явились захватить наш мир. Только не сегодня, пожалуйста. Дайте мне увидеться с Адамом.
Я все шептала и шептала это себе под нос, много раз повторяя слово «пожалуйста», пока не задумалась наконец, кого это я, интересно, прошу, кому молюсь? Я думала, что мне уже лучше, но теперь вдруг почувствовала, что стало трудно дышать. Ну давайте же, давайте. Я несколько раз стукнула по рулю, а потом провела рукой по волосам. Они совсем промокли от пота, хотя на улице стоял настоящий мороз. Движение в эту сторону было намного хуже, чем в противоположном направлении. А если точнее, то после того, как мимо проехал белый университетский грузовик, на соседней полосе дороги вообще не осталось машин. Поворот к парковке у здания Рассела находился в пятидесяти ярдах от меня, справа. Да пошли вы все. Я завела мотор и принялась выруливать на встречную полосу. Люди с изумлением таращились на меня. Как только я подъехала к повороту, машины на этой полосе все-таки появились. Ну что ж, ничего, подождут. Правда, они почему-то так не считают. Хотя я и мигала поворотником, подавая ясный сигнал, первая же машина перла прямо на меня, и ее водитель отчаянно жестикулировал и мигал мне фарами, как будто бы ничего более возмутительного он в жизни не видел. Вот придурок. Двигаться вперед я теперь не могла, из-за того что он перегородил мне дорогу. А справа оказался треугольник травы, на котором стоял снеговик без лица. Студентов вокруг не было. Я завернула резко вправо и поехала прямо по траве, ударив снеговика в бок, отчего он опрокинулся и рассыпался. Должно быть, мой маневр здорово взбесил водителя той машины, но я не стала оборачиваться, чтобы на него посмотреть. И вообще, у меня экстренная ситуация. Теперь я ехала по дороге, ведущей к парковке, и моя полоса была совершенно пустая, а вот зато в противоположном направлении выстроилась целая очередь из машин. Некоторых людей я узнавала. Вон Лиза и Мэри. Они меня не видят. О, а вот и Макс. Я слегка сбавила скорость, когда моя машина поравнялась с его и опустила стекло. Он сделал то же самое.
— Что происходит? — спросила я.
— Университет закрывают на один день. Все получили письмо по электронной почте о том, что всем лучше расходиться по домам. А ты что, только едешь?
— Ага.
— Знаешь, я бы на твоем месте повернул обратно. Дальше будет только хуже.
Я припарковалась где получилось, потому что белых линий разметки было не разглядеть, а на то, что подумают люди о том, в каком положении находится капот моей машины относительно багажника, соседних зданий и пяти оставшихся на парковке машин, мне было глубоко наплевать. Да и кому вообще какое дело, насколько точно ты способен втиснуть машину в белую рамку, нарисованную на земле? На мой взгляд, автомобильные паркинги служат в том числе для выражения коллективного стремления к провозглашению здравого смысла. Я в своем уме: я не выступаю за рамки своего парковочного места! Я тоже! И я! А я больше не желаю умещаться в рамки. Я качусь по льду и влетаю в здание английского отделения, надеясь, что Адам еще не ушел.
Дверь в кабинет оказалась не заперта, но внутри, когда я вошла, никого не было. Я закрыла за собой дверь. Компьютер Хизер работал, и по монитору сыпались каскады цифр — модель ПУОП продолжала просчитывать варианты. Я и не думала, что настолько взвинчена, но, когда дверь снова открылась, я подпрыгнула и испуганно вскрикнула.
— Эриел? — Это была Хизер, с чашкой кофе в руке.
— Извини, — сказала я. — Уф-ф. Просто не привыкла, что здесь бывает кто-то еще кроме меня. Э-ээ… — Следовало срочно придумать какую-нибудь нормальную реплику. — Кстати, спасибо за вчерашний ужин. Было здорово.
— Ну что ты, не за что, — ответила она. Но глаза ее говорили что-то еще. — У тебя все хорошо?
— Да, отлично.
— А эти… ну, эти парни тебя нашли?
— Какие парни?
— Американские полицейские.
Полицейские? Они что же — представители закона?
— Что-то не пойму, о чем речь, — сказала я, стараясь не выдать своей паники.
— Они тебя вчера искали. Вообще-то они толком не объяснили, кто они такие, просто я подумала, что, наверное, из полиции — судя по тому, как они себя вели. Я думала, Адам тебе расскажет — он вроде бы пошел к тебе. Они собрались конфисковать твой компьютер и забрать все твои файлы, в том числе с университетского сервера. Ивонна решила, что все это как-то слишком странно, и тогда они попытались устроить так, чтобы кто-то там из их американского офиса прислал факс на имя декана. Вроде бы раньше они уже расследовали дело кого-то из сотрудников отделения, но не смогли его разыскать, но все потому, что университет не поторопился предоставить им сведения об этом человеке — иначе они бы непременно его нашли. Ну и, короче, факс вчера все равно так и не пришел, и в конце концов они ушли и сказали, что вернутся сегодня. Вели они себя просто ужасно. Эриел, объясни, что случилось?!
— Я не знаю. Я… Я не видела Адама. И даже понятия не имела… А ты не знаешь, где он сейчас?
— Нет. Но он оставил тебе записку.
— Кто-нибудь еще ее читал?
— Нет. Он сказал, чтобы я ее спрятала — я так и сделала. Но все равно нервничала. И он вот еще номер своего телефона оставил.
Она порылась на столе и наконец нашла обрывок бумаги с накорябанными на нем цифрами 07792. Странно — никогда бы не подумала, что у Адама есть мобильный телефон. Впрочем, все равно я не стану ему звонить, мало ли кто захочет прослушать наш разговор? Если эти парни — представители власти, значит, я в еще большей заднице, чем предполагала. Теперь никаких телефонных звонков и никаких банкоматов (хотя мне все равно нечего с них снимать). Я достаточно насмотрелась фильмов и знаю, как надо себя вести в таких случаях. Вот только проблема в том, что, когда смотришь кино, волнение и страх испытываешь только лишь как зритель — на безопасном расстоянии. Герой вот-вот умрет, и ты, может, даже подумаешь: «Нет!» — но на самом-то деле тебе все равно. Это ведь всего лишь интересная история, а главные герои в историях все равно никогда не умирают. Вот только сейчас-то я отдаю себе отчет в том, что я ни в какой не в истории, что кто-то на самом деле хочет меня пристрелить или проникнуть в мой разум или что-нибудь еще — и нет у меня никакого сценариста, который взял бы и все исправил в Действии Третьем. Я вполне могу умереть в Действии Втором и не думаю, что после этого Аристотель и скажет, что так не бывает.
И кстати, похоже, я все-таки не сумасшедшая. Все это не только происходит со мной, но и с Берлемом было то же самое. Наверняка «кто-то из отделения» — это он и есть, и именно его приходили разыскивать эти люди. Он последний человек, у которого была книга до меня. Так что в медицинский центр я уже точно не иду. Зато мне необходимо поговорить с Адамом, а потом — найти Сола Берлема. Я обязательно найду его, выясню, знает ли он, что вообще такое происходит, а потом подумаю, что делать дальше. Думаю, он нашел какое-то замечательное место, чтобы спрятаться, раз его до сих пор не нашли. Правда, у него ведь больше нет книги — а у меня есть.
— Так что там за записка? — спросила я у Хизер, стараясь унять дрожь в голосе.
— Ах да, сейчас. Она где-то здесь.
Наконец она находит маленький голубой конвертик и дает его мне.
— Спасибо.
— Эриел…
— Что?
— Думаешь, эти люди еще вернутся? Они меня сильно напугали.
— Не знаю.
— Ну, понимаешь… Конечно, мы в твоем кабинете гости, и то, что ты делаешь, никого не касается, и мне бы не хотелось ни во что вмешиваться, но…
— Что?
— Ну… Как-то не слишком приятно, когда к тебе заявляется полиция. Если у тебя какие-то неприятности, может, лучше бы поскорее с ними разобраться?
Иди ты в жопу, Хизер.
Но на самом деле я сказала:
— У меня нет никаких неприятностей. И к тому же я уезжаю к своей тете в Лидс, и ты меня довольно долго не увидишь. Попрощайся за меня с Адамом — наслаждайтесь офисным пространством.
Может, она даже отправит этих психопатов в Лидс — но особенно рассчитывать на это я бы не стала.