Наваждение
Шрифт:
— Часто приходилось отказываться и оттого, и от другого?
Майсонетте улыбнулся.
— Почему ты пытался забраться в логово Уилсона Гуда?
— Никто никуда не пытался забраться.
При ярком свете кожа Майсонетте казалась серой, в шрамах и пятнах. Покрасневшие глаза, тяжелые веки. Всего тридцать один год, но выглядел он ровесником своего отца. Грубые татуировки на руках не могли скрыть изуродованных вен.
— Тогда что
— Хотел увидеть Уилла.
— Зачем?
— Он мне позвонил.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— У тебя есть телефон?
— Я держу связь, — уклончиво ответил Майсонетте. — Он послал свою подружку на Четвертую улицу, и она меня пригласила. Сказала, нам с Уиллом надо поговорить.
— О чем?
— Она не сказала.
— Но ты все равно пришел.
— Через неделю.
— Ей ничего не надо было объяснять, — заявил Майло. — Ты и так все знал.
По глазам Майсонетте было видно, что он размышляет, не начать ли протестовать. Потом сказал:
— Какого черта! — и медленно, устало кивнул.
— Так о чем? — спросил Майло.
— О Туане, — сказал Майсонетте. — Между мной и Уиллом только это.
— Гуд хотел поговорить об Антуане Беверли?
— Как раз наоборот. Его подружка сказала, что он хочет договориться, чтобы мы молчали. Что он все объяснит, когда я приду.
— Что за подружка?
— Белая девушка, веснушки, называет себя Энди.
— Это его жена, — сказал я.
Майсонетте ухмыльнулся:
— Вы верите всему, что слышите?
— Зачем ей врать? — спросил Майло.
— Уилл держит ее рядом уже лет десять. Он же тренер в церковной школе и должен выглядеть почтенно, вот и говорит священникам, что женат. Но они никогда не подписывали документы.
— Десять лет, вот как?
— Уилл, он один из таких парней, — пояснил Майсонетте. — Боится брать на себя обязательства.
— Значит, вы с ним постоянно поддерживали связь? — сказал Майло.
— Не постоянно, время от времени.
— И когда вы виделись в последний раз?
— Довольно давно, я не веду записей.
— Несколько лет назад? Месяцев?
— Может быть, год, — прикинул Майсонетте. — Мне тогда нужны были деньги, чтобы встать на ноги.
— Уилл помог?
— Разумеется.
— Хороший друг.
— Мы старые приятели.
— Давай вернемся поближе к настоящему, — сказал Майло. — Андреа, его якобы жена, пришла к тебе и сказала, что Уилл заплатит тебе, чтобы ты молчал насчет Туана?
— Я и так не собирался, — сказал Майсонетте. — В смысле болтать. Позвонил ему, но он не ответил. Ну и ладно.
— А почему Уилл вдруг забеспокоился, что ты заговоришь?
Майсонетте улыбнулся:
— Зачем задавать вопросы, ответы на которые вы и так знаете?
— Я бы хотел услышать твой вариант.
— Потому что это дело снова начали ворошить.
— Дело Антуана снова открыли?
Кивок.
— Итак, после визита Андреа ты дал деру.
Майсонетте обиженно взглянул на него.
— Брэдли, — сказал Майло, — я не такой глупый, каким кажусь, и много раз бывал на Четвертой улице. Наркоманы сказали, что ты куда-то слинял. — Он врал спокойно, ведь доказать все равно было ничего невозможно.
Майсонетте пожал плечами:
— Я немного побродяжничал. Но и вы, парни, не слишком старались меня отыскать.
— Ну, — сказал Майло, — по крайней мере сейчас ты здесь и мы вместе прекрасно проводим время. Так что насчет Антуана так беспокоит Уилла?
Майсонетте почесал сгиб своей изуродованной руки.
— Вам же не в чем меня обвинить, верно? Как только вы встретитесь с Уиллом, он тут же скажет, что я могу приходить к нему в любое время, так что никакого нарушения частных владений и, разумеется, попытки четыреста пятьдесят девять.
Майло засмеялся:
— Ты перелез через забор.
— Сначала позвонил. Я думал, что он дома.
— Никто не отвечает на звонок, и ты думаешь, что он дома?
— С Уиллом иногда такое бывает.
— Что именно?
— Депрессия, по нескольку дней лежит в постели, не хочет никого видеть и говорить. Последние несколько лет ему стало лучше, он принимал лекарства. Ему нравится его работа, он ничего не хочет менять. Но раньше, когда мы еще учились в колледже, он пропускал много занятий и брал у меня конспекты.
— Вы вместе учились в колледже?
— «Лонг-Бич» штата Калифорния, — кивнул Майсонетте. — Один год. Я изучал электротехнику, а Уилл выбрал физическую культуру.
— А что, у Уилла длинная история депрессий?
— Древняя.
— Это началось после смерти Антуана, не так ли?
Майсонетте поднял глаза к потолку.
— Разве это трудный вопрос, Брэдли?
Майсонетте поерзал на стуле.
— Я бы сейчас чего-нибудь съел. И выпил бы кока-колы, только с сахаром, не диетической.