Наваждение
Шрифт:
— Сначала ответь на вопрос.
Майсонетте потер ладони, потом запустил пальцы в волосы и сильно дернул.
— До или после? — спросил я.
— После.
— Уилл никак не мог выбросить Антуана из головы? Ему стало трудно жить?
— Вы говорите как психотерапевт.
— Со мной бывает. А на тебя как подействовала история с Антуаном?
— На меня? Ништяк.
— Но не на Уилла.
Майсонетте обвил себя руками.
— Холодно здесь. Пожалуйста, включите кондиционер.
Майло сказал:
— Что мучило Уилла? Он что-то сделан Антуану? Или вы с ним вместе что-то сделали Антуану?
Майсонетте медленно повернул голову. Его глаза наполнились слезами.
— Так вы такое думаете?
— Мистер Майсонетте, у меня уголовное дело шестнадцатилетней давности, которое сейчас, как вы сказали, снова разворошили, а два якобы друга жертвы пустились в бега.
— Якобы? Мы были закадычными друзьями. Лучшими. Я ничего не делал Антуану. И Уилл тоже ничего не делал Антуану.
— Антуан просто исчез неизвестно куда?
— Мы этого не делали. Ни я, ни Уилл.
— Тогда кто?
Майсонетте снова запустил пальцы в волосы. На стол посыпалась перхоть.
Майло хлопнул ладонями по столешнице с такой силой, что металл зазвенел.
— Хватит этого дерьма! Что случилось с Антуаном?
Он действительно был в ярости, но Майсонетте в ответ только холодно посмотрел на него.
— Ничего.
Майло вскочил на ноги и оперся о стол, едва не перевернув его своим весом.
— Брэдли, родители Антуана живут в неведении шестнадцать лет. А вы со своим так называемым другом делаете вид, что ужасно расстроены. Шестнадцать гребаных лет!
Тощее тело Майсонетте начало трястись.
— Говори!
Голова Майсонетте опустилась.
— Чертов Уилл! — пробормотал он.
— Так, значит, Уилл все же что-то сделал?
— Он заставил меня поклясться.
— В чем?
— Что я буду молчать. Не потому, что мы что-то сделали. Кое-что было сделано с ним.
Секундное молчание.
— И со мной.
ГЛАВА 38
Этого человека звали Говард Инглез Зинт. Он же Флойд Купер Зиндт, он же Зейн Ли Купер, он же Говард Купер Зайдер. Шестнадцать лет назад он был торговым представителем организации «Молодежь в действии» на Западном побережье. Компания, действовавшая больше десяти лет, в конечном итоге оказалась мошеннической. Они брани деньги за пол писку на журналы, которые практически никогда не доставлялись.
Зинт появился в Лос-Анджелесе в мае, после аферы в Таксоне, и принялся вербовать учащихся местных школ на работу. В основном он привлекал чернокожих мальчишек, действуя по расистской логике: черная кожа означает бедность, а бедность — мощный стимулятор. Когда Антуан, Брэдли и Уилл познакомились с Зинтом, он был, по его собственным словам, тридцатипятилетним «бывшим студентом-шотландцем», у которого был прекрасно подвешен язык и который мог продать все, что угодно. Теперь он был заключенным средних лет в тюрьме «Супермакс» во Флоренсе, Колорадо.
На плохом снимке мы увидели худое привидение с седой бородой и мертвыми глазами. Впрочем, двадцать три часа в день в одиночке могут привести и не к такому. Особенно если сидеть тебе осталось еще девяносто два года из срока в сто лет, который ты получил за похищение, избиение, убийство и надругательство над десятками мальчиков.
Шестнадцать лет назад Зинт еще не дошел до насилия и довольствовался тем, что соблазнял свои жертвы деньгами и посулами подарить видеоигры, кроссовки или спортивное оборудование, а мальчиков постарше обещал познакомить с крутыми телками.
В Лос-Анджелесе все началось просто. Зинт заметил троих смеющихся чернокожих мальчиков на углу улицы, проследил за ними и подобрал после занятий. Даже дал им деньги авансом, хотя это было против правил.
Когда доверие было достигнуто, он начал обрабатывать их по очереди, предлагая ледяное пиво, свежие «косячки» и таблетки, которые, по уверениям Зинта, помогали «расслабиться».
Он дал им еще денег, затем завел громкую музыку и, улыбаясь, наблюдал, как у мальчишек «туманятся мозги».
— Я что хочу сказать, — объяснял Брэдли Майсонетте, — я даже сейчас не могу с уверенностью сказать, что это в самом деле произошло. Хотя точно знаю, что да, произошло. Возможно, я сам никогда бы не пришел к такому заключению. Я не знаю, правда не знаю.
— Но когда Уилл сказал тебе… — помог ему я.
— После того как он попытался спрыгнуть с пирса Лонг-Бич, вот когда он мне сказал. Во время второго семестра в колледже. Я удержал его, хотя мне пришлось с ним драться, а он всегда был очень крупным парнем. Я тогда спросил: «Какого черта ты хочешь это сделать, зачем?» Вот тогда он мне все и выложил. Брэдли глубоко вздохнул. — Я спас ему жизнь, а что он сделал, когда кончил рассказывать? Ударил меня! — Он потер челюсть. — Я тогда сказал: «Парень, что с тобой такое, черт побери?» А он ответил: «Ты все испортил, мою жизнь не стоило спасать».
Брэдли Майсонетте протер глаза. Этот взрослый мужчина плакал как ребенок.
Я подсказал:
— Он рассказал тебе, что сделал с ним Зинт, и ты вспомнил?
— Я всегда знал и без него. Просто прятал это знание… вроде как за занавеской. Я слушал Уилла, и во мне что-то просыпалось, будто занавеска отодвигалась в сторону.
— Ты рассказал Уиллу? — спросил я.
— Не тогда, в тот раз я не мог… был слишком ошеломлен. На той неделе мы сдавали последние экзамены. Уилл находился в депрессии, постоянно брал у меня конспекты и списывал задания по английскому. Действительно плохо выглядел, и, вы правы, эта его депрессия началась после Туана, сразу после. Я должен был догадаться, но…