Навеки твой
Шрифт:
Он: чудесно. Порядок правильный. Я рассчитал, что ты выберешь окольный путь домой и пройдешь мимо автомобиля. Я тебя изучил, любимая. И в этом случае я тоже хотел тебя порадовать. Она: где последний букет? Возникла пауза. Он: последние розы… Где же три последние розы? Разумеется, у меня. Я сам хочу их тебе преподнести. Я думал, сегодня… Она: ты совершенно точно не принесешь мне никаких цветов и ничего другого, Ханнес. Сегодня мы не увидимся. И завтра тоже, и послезавтра. Я этого не хочу, пожалуйста, пойми!
Он: зачем ты на меня кричишь, любимая? Ты ранишь меня. Я понял. Если ты не хочешь, то я не приду. Если Венеция тебя измотала и тебе нужен перерыв, то и это
— Ханнес, — произнесла Юдит, — мне не требуется перерыв. Начиная со вчерашнего дня я прекратила с тобой отношения. Прими это к сведению. — И отключила связь.
5
Трое суток о нем не было ни слуху ни духу. Стояла гнетущая душная дождливая погода. Гнетущая — так можно было охарактеризовать душевное и физическое состояние Юдит. Рано утром она просыпалась от смутного и вялого ощущения, будто кто-то всем своим весом давит ей на живот, возможно Ханнес. Утром и вечером украдкой пробиралась в магазин и домой под прикрытием зонта. В течение дня скрывалась в своем бюро всякий раз, когда в магазине появлялся потенциальный покупатель, — ей не хотелось ни с кем общаться. Вечера проводила дома за книгами, просмотром фильмов и прослушиваем музыки под своими любимыми лампами. Каждые пару часов Юдит благодарила телефон за то, что он не подавал сигналов.
На четвертый день она решилась на контакт с «обществом». Дали знать о себе Лара с Валентином — двое влюбленных, ходившие, держа друг друга за руки. Поскольку они собирались в ближайшем будущем в путешествие по Франции, то уже сейчас, за полторы недели до дня рождения Юдит, хотели вручить подарок — наверное, емкость для какао из гмунднерского фарфора. Все предшествующие годы Валентин (тогда еще без Лары) всегда дарил Юдит фарфоровые сосуды для чая, кофе или фруктового сока.
Оказалось — нет, на сей раз они подарили действительно красивый богемский набор для вина и воды, приобретенный у антиквара в Йозефштадте. (Сказалось очевидное влияние Лары.) Юдит решила, как только зайдет речь о Ханнесе, она не станет скрывать, что их отношения потерпели неудачу. Однако его имя в разговоре не всплыло. Вероятно, они догадывались о происшедшем, поскольку Юдит, рассказывая о своих планах на отпуск, о Ханнесе не упоминала. О Венеции обмолвилась вскользь, словно эти краткие каникулы явились обременительной служебной поездкой, сопряженной с плотной культурной программой.
Они мило проболтали два часа на разные занимательные темы, и это отвлекло Юдит от тягостных мыслей. Прощаясь, Лара сделала поразительное двусмысленное замечание явно с намерением утешить Юдит:
— Скоро наладится!
А Валентин бережно обнял ее, как обнимают людей, переживающих острый кризис, чтобы вселить бодрость и надежду. Пожалуй, подумала Юдит, иногда вовсе не обязательно рассказывать, чтобы все обо всем знали.
6
Юдит вошла в спальню с приятным чувством усталости и с надеждой проспать без сновидений целых семь часов. Включила пражскую люстру Мессинга. Пару мгновений недоверчиво разглядывала кровать, пытаясь понять, чем могла быть выпуклость в ногах, которой не было еще несколько часов назад. Она откинула покрывало и… не вскрикнула лишь потому, что подобного не могло быть в принципе, ведь окно закрыто, а через дверь он не смог бы пробраться.
И тем не менее. На простыне лежал узкий продолговатый по форме и напоминающий кеглю нелепый предмет. Сверху выступали три бутона желтых роз. Юдит взяла их за стебли и швырнула о стену. Села на корточки возле кровати и прижала к
Телефон Валентина был переключен на автоответчик, зато у Лары оказался свободен. Лара: алло! Юдит: это вы положили мне розы под покрывало? (Юдит постаралась придать голосу естественное звучание. Никто не должен догадаться, в каком возбужденном состоянии она пребывает.) Лара: да, конечно. Святой Дух здесь ни при чем. Это был сюрприз. Правда здорово получилось? Она даже хихикнула от удовольствия. Нам хотелось внести свой маленький вклад в ваше примирение. Юдит: примирение? И тогда Лара поведала предысторию.
Несколько недель назад Ханнес и Валентин регулярно встречались на теннисном корте. (Первый раз они попробовали сразиться в мае на террасе у Ильзы. Странно. Ханнес об этом ни разу не упоминал.) После игры оба сидели вместе, и пару раз с ними была и Лара.
Если поначалу Ханнес, по его собственным словам, в своей любви к Юдит чувствовал себя «самым счастливым человеком на свете», то два дня назад сокрушенно поведал, что, к сожалению, поездка в Венецию все испортила, и он огорчил Юдит парой глупых реплик и жестов. И теперь отношения переживают «небольшой кризис». Но сейчас он с помощью роз и других знаков внимания надеется эти отношения улучшить.
А поскольку они собирались заглянуть к Юдит, Ханнес попросил захватить и от него подарок в виде букета. Пожелал остаться неизвестным, поэтому попросил, чтобы куда-нибудь спрятали букет, «например, в постель». Это должно было, по его замыслу, усилить эффект. А заодно избавить Юдит от лишних объяснений о «досадном кризисе в отношениях».
— Превосходно, — пробормотала Юдит в трубку мобильного телефона, — значит, он уже дошел до того, что использует моих друзей, чтобы воздействовать на меня.
Лара: что ты говоришь? Юдит: Лара, я приняла решение порвать с Ханнесом окончательно и бесповоротно. Пожалуйста, донеси эту мысль и до Валентина. И до всех остальных. А главное, до Ханнеса, когда вы увидите его на теннисе или еще где-нибудь! Лара: ах, Юдит, похоже, ты в отчаянии. Выше голову, все устроится, я уверена! Юдит: Лара, не устроится. Все, что должно было случиться, случилось.
7
С каждым днем без «происшествий» в ней крепла надежда, что до него наконец-то дошло. Бьянка видела однажды, как он «прошмыгнул мимо витрины».
— Почему он больше не заходит, госпожа начальница? — спросила она.
— В настоящее время он сильно занят, — ответила Юдит. Чтобы до Бьянки дошло, требовалось время.
По правде говоря, не сразу дошло и до всех остальных. Сама Юдит пока не решилась серьезно обсудить с кем-либо разрыв отношений с Ханнесом. Меньше всего ей хотелось выслушивать в свой адрес «Выше голову!», «Все наладится!» и наблюдать разочарование на лицах друзей и близких подруг, которые таким безжалостным способом намеревались ей помочь, желая самого лучшего, и теперь хотели быть свидетелями, как это самое лучшее наладится. Разумеется, с Ханнесом, ведь он — счастливый билет, выигранный в лотерею, прототип случайно выпавшего на ее долю счастья.