Навсегда моя
Шрифт:
Я резко притормаживаю и заезжаю на парковку. Мне нужно успокоиться. То, что я буду ездить как идиот, ничего не решит. Последнее, что мне нужно, — это мое имя в газете из-за моей неосторожности. Я усердно работал над тем, чтобы мой образ был чистым. Для меня не существует ошибок.
Поднимая взгляд, я вижу, что нахожусь у музея Алленвиль — места, посвященному видам спорта средней школы. Я слезаю с мотоцикла и вхожу внутрь, заплатив пять долларов на входе. Внутри он похож на святыню. С потолка под моей фотографией свисает статистика с моими побитыми рекордами. Также висит наша совместная с Мейсоном фотография.
Большая фотография Мейсона с накинутой черной тканью по краям занимает центральное место в музее. Рядом с его фото — таблица с еще фотографиями из средней школы, на нескольких он сам, я и другие ребята. Мы все такие молодые стоим в футбольной форме, с поднятыми вверх указательными пальцами, говоря миру, что мы номер один. В этом мире у нас не было помощи, мы просто хотели победить. Один из наших футбольных мячей с чемпионата стоит на подставке. Мне хочется дотронуться до него, почувствовать под пальцами свиную кожу, но я сдерживаюсь. Эти дни прошли. Я оставил их позади, когда собрал свои вещи и уехал из Техаса ради ярких огней большого города.
— Слышишь эту толпу? — кричит мне Мейсон, прежде чем мы покидаем туннель. Это наша последняя игра в средней школе, и в этом году мы стали непобедимы. Мы уничтожили конкуренцию. Мейсон близок к тому, чтобы побить рекорд штата по количеству ярдов, которые он пробежал, а я побил рекорд за прохождение в начале сезона. Этим утром мы оба подписали письма о намерении поступить в Университет Техаса.
А теперь мы собираемся сыграть за наш четвертый титул штата.
— Да, приятель, слышу. Безумие, да?
— Должно быть, людей больше, чем в прошлом году.
Конечно, больше. Мы же лучшие.
Я шлепаю свою девушку по попе, когда та пробегает мимо меня в подскакивающей на бегу бело-золотисто-красной юбке чирлидерши. Она разворачивается и подходит ко мне с таким взглядом. Я знаю, чего она ждет, и планирую ей это предоставить.
— Ты знаешь, насколько сексуален, когда закусываешь губу? У тебя такой взгляд, Лиам. Есть планы для нас на вечер? — шепчет она мне на ухо. Теперь все мое внимание приковано исключительно к ней, а не к игре, когда ее рука пробирается под мою футболку. Нет ничего лучше, чем ощущать ее кожу на своей.
— Разлепитесь, вы двое, — говорит Мейсон, хлопая меня по затылку. — Если у него во время игры будет стояк, то какой-нибудь полузащитник отобьет ему член.
Мы все начинаем смеяться. Она целует меня на прощание, говоря мне, чтобы я всем надрал задницу. Она никогда не желает мне удачи, просто говорит надрать задницу.
Я надеваю шлем и выбегаю на поле. Мы бежим мимо чирлидерш и студентов. Ревет музыка, когда нас объявляют на поле. Родители и болельщики, громко крича, стоят на трибунах.
Мы с Мейсоном отходим
Звучит свисток, и я занимаю центральную позицию, Мейсон — слева от меня. Эта игра для него. Ему нужно всего сто ярдов, чтобы побить рекорд штата по пробегу, а я хочу убедиться, что сегодня вечером это произойдет. Наша первая игра с передачей мяча ему, и он разбивает блокирующего полузащитника с победой в тридцать ярдов.
Мы повторяем эту комбинацию снова и снова, пока его отец не поднимает табличку с цифрой 100. Я передаю Мейсону мяч и наблюдаю за тем, как он бежит к своему отцу. Они обнимаются, а болельщики сходят с ума. Мейсон Пауэлл только что установил небывалый ведущий рекорд штата по пробегу — девять тысяч пятьсот два.
Я помню эту игру, как будто она была только вчера, а эти стены лишь усиливают воспоминания. Я практически чувствую запах ларька по продаже хот-догов и поп-корна. Я слышу возгласы и ощущаю вибрацию от топота ног на трибунах.
Я все еще помню лицо мистера Пауэлла, когда Мейсон побивает тот рекорд. Как бы мне хотелось, чтобы мой отец так смотрел на меня.
Я повсюду вижу нас. Четыре титула штата мы выиграли в футболе и два в бейсболе. С самодовольной улыбкой, держа свою самую ценную награду, на меня смотрит Ник Эшфорд. Он хотел быть мной. Приехав в Бомонт, он всюду следовал за мной. Он все время тусовался с нами, будто наш друг на всю жизнь, а ему нужна была только моя девушка.
Кроме Мейсона я не знаю, что произошло с моими остальными одноклассниками. Я не поддерживал с ними связь, потому что мне нечего было сказать и не хотелось слышать, какой я неудачник из-за того, что бросил колледж. Мне пришлось сделать самый лучший для себя выбор, и я его сделал, несмотря на то, что причинил боль всем, кого любил, особенно ей.
Когда появляется группа молодых ребят, я ныряю в уборную. Я не жду, что им известно обо мне, но их учителя могут знать, а мне не хочется раздавать автографы или позировать для фото. Мне просто хочется быть собой, даже если и недолго.
Я выхожу из туалета, у раковины стоит мальчишка, держа руки под водой . Я смотрю на него сквозь зеркало. Он плачет, хотя и пытается смыть слезы, плеская водой в лицо.
Кажется, он мелкий, и у него волосы немного длиннее, чем у обычных ребят его возраста. Наверно, его запугивают, а он здесь прячется. Ненавижу задир. Мы с Мейсоном никогда не поддерживали в школе какие-либо издевательства. Мы сами в этом удостоверились.
— Ты в порядке, приятель? — вопреки своему здравому смыслу спрашиваю я. Мне не хочется знать ответ, потому что не хочу стычки, но я не могу равнодушно смотреть на плачущих детей.
Он кивает и закрывает лицо.
— Я не должен разговаривать с незнакомцами, — говорит он. Умный мальчик.
— Ты прав. Я просто хочу убедиться, что тебе не нужно позвать учителя или еще кого-нибудь.
— Не нужно, я в порядке.
— Молодец. — Я мою руки, поглядывая на паренька в зеркало. Он следит за каждым моим движением, разглядывает мои татуировки на руках, возможно, размышляет, собираюсь ли я теперь его похитить, когда он заговорил с незнакомцем.